Светланов за всех. «Псковитянка» вернулась в Большой театр Премьера псковитянка в большом театре

Евгений Светланов, восстановив добрые отношения с Большим театром, решил завершить свою карьеру оперного дирижера постановкой оперы Римского-Корсакова "Псковитянка", той самой, которой 44 года назад он, пришедший в Большой театр стажером, начинал свой путь. По мнению Светланова, опера Римского незаслуженно задвинута в тень, между тем она равна по глубине и качеству операм Мусоргского.

Это, безусловно, так, и более того: на рубеже 60--70-х годов прошлого века первая опера Римского-Корсакова была тем, что сейчас назвали бы актуальным искусством. Молодой морской офицер, будучи тогда членом самого радикального художественного кружка "Могучая кучка", сочинял "Псковитянку" в перерывах между караулами. В то же время Мусоргский писал "Бориса"; заканчивались обе оперы в одной коммунальной квартире и за одним роялем, который делили два гения.

К концу века оперное бунтарство приняло формы уверенного стиля; тогда же Римский сделал окончательную, профессионально выверенную редакцию оперы; в роли тиранического царя Ивана, нашедшего во Пскове свою незаконную дочь, блистал Шаляпин, чья манера и профиль, с крючковатым носом и бородой штопором, позже стали моделью не только для Пирогова, Огнивцева и других басов в партии Грозного, но и для Черкасова в фильме Эйзенштейна.

В начале нашего века Дягилев вывез Шаляпина и русские оперы в Париж, создав показательный образ России. С тех пор на Западе сохранялась память о "Русских сезонах". Тем временем в России колючая национальная опера стала обертываться в большой стиль, который, отслужив сталинскую эпоху, стал туристическим. В конце нашего века, а именно после недавнего триумфа Большого театра с "Борисом Годуновым" в Лондоне, обе линии сомкнулись. "Этого от нас ждет Запад", -- сказал руководитель Большого театра Владимир Васильев в интервью Святославу Бэлзе, сопровождавшему трансляцию своим фирменным конферансом и едва ли ожидавшему такой откровенности. В другом антракте мы увидели и самого Евгения Светланова, который тоже признался, что горит желанием повторить дягилевский успех своей любимой оперы за рубежом.

Таким образом, новая "Псковитянка" сделана в том же типовом стиле Большого театра, в каком идут на его сцене все русские исторические оперы -- "Иван Сусанин", "Борис Годунов", "Царская невеста", "Хованщина", "Опричник". Это вовсе не значит, что постановка, которую делал сверстник и давний партнер Светланова Иоаким Шароев, плоха. Он решил основную задачу -- развел хоры, грамотно поставил массовые сцены (их портит разве что излишнее количество суетящихся юродивых) и развернул действие к главному герою спектакля -- Светланову. Сценограф Сергей Бархин счел необходимым соответствовать задаче. Но, человек другого поколения, тщательности и величия в большом стиле он не показал -- возможно, лучше было бы восстановить старые декорации Федора Федоровского. Красивый торжественный финал искупил многие неудачи постановочной бригады -- и все же, видимо, искушенных и глубоких постановщиков, которые смогли бы, не рубя традиций на корню, превратить русскую оперу еще и в современный по смыслу спектакль, у нас просто нет. Этого никак не скажешь о дирижерах.

Евгений Светланов был главной фигурой, на которой замыкалось все действие. Он дирижировал не оркестром (который, к слову говоря, в симфонических эпизодах далеко не блистал) и не хором (который пел хорошо и точно, когда не слишком двигался по сцене), и не певцами (среди которых не было ни одного потрясающего). Он дирижировал театром, пропуская через себя и возвращая партнерам не только музыку, но оперу как целое. Вряд ли кто-нибудь другой смог бы в такой светящейся чистоте достать из воздуха одну из главных тем, главных посланий Римского-Корсакова -- идею жертвоприношения женщины, ценой которого обретает жизнь Псков, а в других операх и страна берендеев, и невидимый град Китеж.

Для тех, кто еще собирается идти в Большой: Светланов дирижирует только четыре или пять спектаклей -- далее работу берет ассистент. Неизвестно, во что превратится "Псковитянка" у ассистента -- опыт с "Хованщиной" Ростроповича подсказывает, что в обычный спектакль, редко идущий и не собирающий зала. А ведь уже на премьере "Псковитянки" множество мест пустовало, и спекулянты у входа отдавали билеты ниже номинала. Одна из причин падения у публики интереса к искусству Светланова в том, что он давно не окружал себя интересными партнерами. Если трактовать злобно, то состав солистов отвечал приписываемому Светланову принципу: "на афише должна быть одна фамилия". Если трактовать нейтрально, то это просто реальный уровень нынешней труппы Большого (впрочем, в ней есть, по крайней мере, Владимир Маторин и Виталий Таращенко -- почему они не пели в "Псковитянке"?). Первый состав, занятый на премьере, был совсем не лучше второго (за исключением Леонида Зимненко в партии князя Юрия). Вячеслав Почапский в партии Ивана Грозного звучал ровно, но проявил полное отсутствие отрицательной харизмы: Александр Науменко из второго состава (его я слушал на генеральной репетиции) был актерски гораздо ярче. Мария Гаврилова, певшая Ольгу, едва ли звучала красивее, чем второй номер Ирина Рубцова. Оба тенора -- Павел Кудрявченко и Николай Васильев -- буксовали в партии Тучи. Полноправным партнером певцов был суфлер, чьим искусством в полной мере смогли насладиться зрители телеканала "Культура".

Большой театр представил первую оперную премьеру 242-го сезона - «Псковитянку» Римского-Корсакова. Любители классики торжествовали. Режиссерских посягательств на замысел композитора не случилось: опера прозвучала в концертном исполнении.

В истории ГАБТа повесть о вольном Пскове, спасенном от царского гнева дочерью Ивана Грозного, появлялась неоднократно. В 1901 году показ оперы украсил Федор Иванович Шаляпин в роли Грозного - придуманный им характерный грим со скошенными надбровьями и крючковатым носом стал образцом для последователей, включая Николая Черкасова в фильме Сергея Эйзенштейна.

В 1953-м и 1999-м музыкальным руководителем и дирижером постановки стал Евгений Светланов, мечтавший повторить международный триумф «Псковитянки», показанной Сергеем Дягилевым в «Русских сезонах» 1909 года, но так и не осуществивший свою мечту.

ПОДРОБНЕЕ ПО ТЕМЕ

Имеет ли амбициозные планы Туган Сохиев, инициатор возвращения оперы на сцену Большого театра, пока неизвестно. Свой выбор музыкальный руководитель ГАБТа обосновал любовью к музыке Римского-Корсакова и «раздольем», которое музыкальный материал предоставляет артистам.

К сожалению, певцы-солисты подарком не воспользовались. Из основных исполнителей «вписались» в своих персонажей лишь Вячеслав Почапский (князь Токмаков) и Роман Муравицкий (боярин Матута). Голосам Анны Нечаевой (Ольга) и Олега Долгова (Михаил Туча) не хватило драматизма, а Иван Грозный в подаче Рафаля Шивека и вовсе предстал добрым дедушкой, увещевающим бархатистым басом строптивых псковичей и непослушную дочь.

Однако главное действующее лицо «Псковитянки» - хор, и нынешняя премьера позволила еще раз оценить замечательный хоровой коллектив Большого театра, всего - 120 артистов. Оценить, так сказать, в чистом качестве. Драматические умения хористов порой оставляют желать лучшего, но концертный вариант, где они занимаются только пением, можно считать усладой меломана. Эпизоды лирические, героические, бытовые, характерные, положенные Римским-Корсаковым в основу коллективного портрета псковичей, были поданы ярко, выпукло, с превосходным балансом нюансов и крупного эпического жеста.

Знатоки русской музыки найдут в «Псковитянке» еще одно удовольствие - опера создавалась Римским-Корсаковым в одно время с «Борисом Годуновым» Мусоргского. Грандиозная сцена псковского вече напрямую соотносится с не менее масштабной сценой под Кромами, и любопытно проследить, как похоже и в то же время по-разному друзья и соратники подают образ бурлящего народного собрания.

Римского-Корсакова даже в хоровой эпике отличает изящество и проработка деталей. Что уж говорить о коньке композитора - оркестре, который он всячески лелеет и который музыкантам под началом Тугана Сохиева удалось сделать одним из главных героев вечера. Звукопись колокольного звона, царской охоты, нежное Ольгино интермеццо прозвучали как самостоятельные произведения, что, возможно, было бы минусом в сценическом действии, но органично смотрелось в концертном исполнении.

Этот формат с оркестром на сцене, хором на станках и солистами на переднем плане по умолчанию считается неким компромиссом в сравнении с полноценной игровой постановкой. Но если ставить сочинение Римского-Корсакова в исторических костюмах и декорациях, велик шанс получить заведомо музейный экспонат, а эта ниша уже занята в Большом «Борисом Годуновым». Осовременить «Псковитянку», сделав, например, Грозного олигархом, Тучу - бандитом, а Ольгу - дамой с пониженным уровнем социальной ответственности, значит, опошлить оперу.

Вот и получается, что самым оптимальным вариантом для большого оперного жанра оказывается концентрация на музыке и пении. Остальное довершит зрительское воображение, которое автор «Псковитянки» полагал главным удовольствием в восприятии оперы.

Любите ли вы "Псковитянку"?

ИВАН СУСАНИН», «Опричник», «Псковитянка». Впереди «Русалка». Похоже Большой театр и впрямь задумался о своей исторической миссии и не в шутку намерен сделаться столицей русской оперы, как, впрочем, и подобает национальному театру и как оно было во времена оно. В правильности выбранной стратегии театр утвердился также и в ходе летних гастролей в Лондоне, когда многие британские газеты изумлялись, в какой первозданное-то русские умеют сохранять свой оперный музей.

Возвращение на сцену русских опер, некогда репертуарных, а ныне превратившихся в раритеты, - дело, безусловно, благое. Только вот примеры реанимации старого «сталинского» «Сусанина» и недавно проигранного сражения за «Опричника» свидетельствуют о пагубности формального оживления русских партитур в рамках устаревшей эстетики. Да, содержание остается прежним, но времена меняются, и сегодня форма не может оставаться такой же, какой она была сто лет назад. Если у кого-то имеются альтернативные соображения на сей счет - приглашаем к дискуссии.

Для постановки своей любимой оперы «Псковитянка» Римского-Корсакова маэстро Евгений Светланов выбрал режиссера старой формации Иоакима Шароева, фигуру в глазах многих прогрессистов одиозную. Когда великого дирижера спрашивают, зачем он это сделал, Евгений Федорович отвечает что-то вроде того, что хотелось завершить свой путь в Большом театре спектаклем в лучшем смысле слова старообразным и крепко консервативным. «Консервативно» еще не значит плохо. Светланов, к примеру, делает свою «консервативную музыку» в «Псковитянке» с таким зарядом любви и нежности, что энергетические волны этого излучения не воспримет только холодное сердце. Если бы и другие создатели спектакля могли, подобно Светланову, так же фанатично и преданно любить эту оперу! Тогда, наверное, могло бы произойти чудо.

Увы? в трезвой и до примитивности простой разводке Шароева нет ни увлеченности, ни магнетизма, ни особой фантазии, максимум которой явлен тогда, когда Грозный появляется внезапно и не из тех дверей, откуда его ждут, да еще, может быть, в момент демонстрации двух живых скакунов в сцене царской охоты. Опера Римского-Корсакова богата массовыми сценами и бедна психологическим развитием персонажей, межличностный конфликт выявлен композитором неярко и в статике. Судя по всему, режиссер воспринял эту данность как руководство к действию. Спектакль разбит на множество мелких стоп-кадров, между которыми почти нет связующих нитей. Когда нет пения, герои могут походить из стороны в сторону, даже пробежаться слегка, но когда приходит время вступать, группируются в позу и, застывши, поют до последней ноты свой сольный фрагмент или дуэтную сцену. Массовые сцены, как и в «Опричнике», с калеками и оперными нищими, у мастера зрелищ, художественного руководителя культурной программы «Олимпиады-80», получились действительно массовыми, но хаотичными. В шествиях черных и белых плакальщиц можно усмотреть цитату, в том числе из известного некогда спектакля Колобова-Ивановой «Борис Годунов». В каждой мизансцене чувствуется равнодушие и приблизительность позиции.

Если с режиссурой в «Псковитянке» дело обстоит более или менее нейтрально, то сценография Сергея Бархина в подражание большому станковому стилю и конкретно писанным декорациям Федоровского откровенно цинична и негативна. Чего стоят искаженные, помятые рожи в стеклянных скафандрах, появляющиеся в эпилоге на заднике и кулисах-хоругвях вместо святых ликов с нимбами. А «ах» в зрительном зале, когда знающая публика осознает в оформлении первой картины скрытую пародию по отношению к «сусанинским» красотам Вильямса. А лестница, ведущая в никуда! А лобовой образ набата на суперзанавесе, когда нарисованные колокола раскачиваются в такт звону! Все это напомнило издевательскую интонацию декораций Мурванидзе к «Хованщине» Покровского-Ростроповича, с тем только отличием, что у Бархина нет русофобских мотивов.

Светланов, конечно, прекрасен в своей любви к «Псковитянке» и в своем мужестве. Хотя бы потому, что вопреки своему окружению, которое не сумело полюбить «Псковитянку», он сумел выявить красоты этой музыки, так отличающейся от того, что будет у Римского-Корсакова дальше. Можно спорить о достоинствах и недостатках партитуры (последние есть, и в немалом количестве, их признавал сам автор), но Светланов делает из того, что имеется, первоклассную русскую музыку. Да, у маэстро уже нет той стихийной мощи, которая так подавляла и сводила с ума в «Китеже», но зато есть мудрость поздних прозрений, есть теплота, есть искренность, есть замечательное шелестящее пианиссимо. Возможно, темпы несколько более сдержанные, чем хотелось бы, а кое-где можно обнаружить даже моменты «стоячей воды», но это и интересно - таково, стало быть, сегодняшнее музыкальное мироощущение маэстро. Оркестр Большого любит Светланова и в целом звучит достойно, за исключением микроскопических шероховатостей, в том числе у духовых. «Псковитянка» в своей нынешней, пусть и нестопроцентной оркестровой кондиции - просто праздник для слуха и духа.

Увы, праздник только на оркестровой улице. В хоровом ведомстве туман, в вокальном - пасмурно и серый дождь стеной. Звучит хоровой коллектив под управлением Станислава Лыкова в принципе неплохо, но дикция все же затуманена, особенно в полифонической сцене ночного вече. Наследие же, получаемое от прежних хозяев Большой оперы во главе с Бэлой Руденко, надо разгребать-расчищать, как авгиевы конюшни. В результате 90-е годы войдут в историю как самая безголосая эпоха Большого театра в XX веке.

К премьере «Псковитянки» подготовлено примерно три исполнительских состава. Ни в одном из них нет артиста, полностью, без оговорок подходящего на шаляпинскую по тонкости и сложности роль Ивана Васильевича Грозного. Премьерный царь в исполнении Вячеслава Почапского, специализировавшегося до недавнего на партиях второго положения, лишен какого бы то ни было размаха. Камерный по своей природе и акустическим свойствам, глухой, заглубленный бас, сухой, неинтересный тембр, сценическая скованность и натужность, специфическая матовость артикуляции, к сожалению, не дают певцу ни малейшего шанса убедить публику в том, что он - Грозный. Артист старается, работает изо всех сил, но что проку, если результат так минимален. Причина неудачи банальна - каждый по возможности должен заниматься своим делом. Или совсем оскудела басами земля русская? Нет, вроде не оскудела, поскольку у второго Грозного - Александра Науменко - полноценный голос и качественная школа Нины Дорлиак. Он эмоциональнее и прихотливее раскрашивает интонации, талантливее проявляет себя актерски в моменты психопатических перепадов Ивана. Очень старается, но стать Грозным мешают иная соматика, иная психофизика, не знаю, как точнее.

Крамольную мысль о басах опровергает и успешное выступление «варяга» Леонида Зимненко, известного по многолетней работе в Театре Станиславского и Немировича-Данченко. Партия псковского наместника Юрия Токмакова, не менее сложная, чем партия царя, готовит для смельчаков преграды в виде рискованной для баса тесситурной напряженности и сплошных фа-диезов наверху. С технической стороной дела опытный Зимненко справляется достаточно браво, но гораздо большей похвалы заслуживает образ мудрой власти, созданный им. Той власти, по-крестьянски сметливой и спокойной, что плоть от плоти народная и от земли-матушки. В другом составе другой «варяг» - известный по Харькову и Саратову Владимир Думенко - сыграть так ничего и не смог, зато обратил на себя внимание тусклым, стертым басом с, извините, провинциальной расшатанностью в кантиленных местах и другими техническими и дикционными издержками.

Внушительный, я бы даже сказал, богатырский вид Павла Кудрявченко (предводитель псковской вольницы Михаиле Туча), вернувшегося в отечество после мировой оперной одиссеи, оказывается обманчивым. За солидным фасадом - потрепанный, нестабильный вокал, что-то уцелевшее от былого великолепия. Никуда не уезжал надолго Николай Васильев (второй Туча), но и он не годится в первые тенора Большого. Звучание на грани «белого» (открытый, народный звук), профессиональная недооснащенность в плане владения элементарными техническими приемами, фальшивые ноты и недотянутые верха, а также пропадающие согласные во фразах, написанных в высокой тесситуре, - все это, несмотря на похвальную громкость и зычность пения, симпатии не вызывает. Хотя справедливость требует воздать должное актерской свободе и порывистости Васильева - жаль только, что в узких рамках режиссуры Шароева развернуться особенно негде. Из двух Матут (характерный тенор) премьерный Олег Биктимиров, бывший Звездочет Светланова, явно уступает Андрею Сальникову, предложившему гораздо более полноценный вокал и гротесковую остроту в изображении мелкого злодеишки. Равно неудачны оба исполнителя гонца Юшко Велебина, приносящего весть о разгроме Новгорода, - Юрий Григорьев и Владимир Красов.

Главная героиня оперы, незаконная дочь Грозного Ольга, - воплощение заветных черт северной русской женщины. По сравнению с «Опричником» женский образ «Псковитянки» вышел в спектакле более выпуклым и обаятельным, но все равно из сферы вампуки не вырвался. Впрочем, и об актерских потенциях Марии Гавриловой и Ирины Рубцовой говорить не приходится. Приспосабливая в течение определенного времени свои голоса к жесткой акустике Большого, обе певицы приобрели сверлящую пронзительность и стенобитность звука, утратив взамен мягкость и обволакивающую теплоту тембра (это касается, кстати, и других примадонн - Елены Зеленской и Ирины Бикуловон). Красиво, однако, прозвучали у Гавриловой на премьере филировки с «раздуваниями» и тихие реплики в предсмертной сцене с Грозным, произносимые как бы в сомнамбулизме. Из двух мамок в партитуре более колоритно выписана Власьевна. Эта роль особенно удалась Галине Борисовой, успешно преодолевшей болезненный переход с первых ролей на возрастные (Власьевна Евгении Сегенюк, наверное, слишком молода для подобных образов). Борисова же продемонстрировала и полновесный грудной звук, и точные представления о традициях характерного пения в Большом. Премьерная Перфильевна (еще одна мамка) в трактовке дебютантки Елены Новак выглядит интеллигентно и потому неестественно, и, кстати, не все слова в ее репликах доходят до слушателя - наоборот, в этой же роли Людмила Коржавина порадовала мощным контральто, бытовой сочностью и хорошей дикцией. Женская прелесть вечной Галины Чернобы (подруга Ольги Степанида Матута) сочетается с остатками разболтанного, стершегося голоса, так что в этой маленькой роли предпочтительней молодая и свежая не только внешне Оксана Ломова.

После того как отгремели залпы и выстрелы (микрофонно подзвученные удары палок о что-то деревянное), после того как хор отпел реквием по псковитянке, после оваций доброжелательного зала (среди прочей публики в первых рядах партера сидел, например, Примаков), после долгого ожидания под ручки с Гавриловой и Борисовой на сцене показался наконец сам виновник премьеры - усталый и счастливый Светланов. На этом бы и закончить, но к рампе уверенно вышел кандидат на пост московского мэра Павел Павлович Бородин и сказал слово: дескать, жаль, между прочим, что опера называется «Псковитянка», а не «Москвичка», ведь самые красивые девушки живут в Москве, но ничего, скоро будет у нас и опера «Москвичка». Заказ есть. Автора!

К ак и ожидалось, первая так называемая «оперная премьера» Большого театра не вызвала ажиотажа, да и, положа руку на сердце , интереса-то никакого не спровоцировала.

Русская опера не является приоритетом местного руководства, как административного [Урин] , так и музыкального [Сохиев] . Гендиректор, похоже, боится широкого формата как огня (русская опера практически вся широкоформатная), а музыкальный руководитель не знает с какой стороны к ней подойти… Вроде бы и надо каким-то образом в первом театре России что-то такое публике предъявлять, поддерживать отечественного производителя, но нынешнее рук-во до такой степени завязло в западно-европейском мейнстриме, что решение этой задачи для них невыполнимая невыносимость (или наоборот).
✑ Как поставить ту же самую Alcina все знают - позвать на помощь западную постановку; а что делать с Псковитянкой , о которой там не имеют ни малейшего представления..? Нужно каким-то образом самим устраиваться.

Уму непостижимо, чего не хватает, чтобы сделать спектакль?
И как ни верти, получается, что ума.
В первую очередь его не хватает, чтобы собрать достойный Ансамбль с хотя бы одним своим русским Басом
— к Rafał Siwek никаких претензий нет, он вышел во фраке и спел с легким акцентом своим замечательным глубоким басом фрачного Ивана Грозного в европейской манере; такая манера не удивительна и для кончертанте вполне сойдет, но, извините, эта опера не про Европу и, если кто забыл, с такими исполнительскими традициями, которые просто так за борт расхлябанного дредноута не выбросишь.

Те немногочисленные ошмётки оперной труппы по мере сил, что называется, пытались справиться с поставленой задачей голосового озвучивания своих партий каждый в меру своих способностей. Как известно, в основном они у кого какие, но всех их объединяет одно - они сильно далеки от высокого класса и некогда почетного звания солист Большого театра .

Туган Сохиев - Анна Нечаева | Княжна Ольга Юрьевна Токмакова - Rafał Siwek | Царь Иван Васильевич Грозный

Что касается музыкального сопровождения. Да, *дежурно-европейское* сопровождение, что в русской опере идет как корове седло ковбоя. Скука волнами наваливалась со сцены. Раньше и в голову не приходило, что музыка Псковитянки нудная, не выразительная; 2-я картина - бенефисная сцена Хора - Вече, прошла более чем заурядно, чтоб не сказать заунывно.
Зал ГАБТа крепился как мог, но в основном отбывал повинность.
Уж лучше Женовач бы поставил, что ли - вспоминаю как я ржал на премьере Иоланты и весь тот позитив, полученный от обратного. Это хоть что-то, хоть и пародия, но все же спектакль. Не заснешь.