Интересные факты из жизни варлама шаламова. Биография шаламов в

Варлам Шаламов

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ

ТОМ 1

КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ

Как топчут дорогу по снежной целине? Впереди идет человек, потея и ругаясь, едва переставляя ноги, поминутно увязая в рыхлом глубоком снегу. Человек уходит далеко, отмечая свой путь неровными черными ямами. Он устает, ложится на снег, закуривает, и махорочный дым стелется синим облачком над белым блестящим снегом. Человек уже ушел дальше, а облачко все еще висит там, где он отдыхал, - воздух почти неподвижен. Дороги всегда прокладывают в тихие дни, чтоб ветры не замели людских трудов. Человек сам намечает себе ориентиры в бескрайности снежной: скалу, высокое дерево, - человек ведет свое тело по снегу так, как рулевой ведет лодку по реке с мыса на мыс.

По проложенному узкому и неверному следу двигаются пять-шесть человек в ряд плечом к плечу. Они ступают около следа, но не в след. Дойдя до намеченного заранее места, они поворачивают обратно и снова идут так, чтобы растоптать снежную целину, то место, куда еще не ступала нога человека. Дорога пробита. По ней могут идти люди, санные обозы, тракторы. Если идти по пути первого след в след, будет заметная, но едва проходимая узкая тропка, стежка, а не дорога - ямы, по которым пробираться труднее, чем по целине. Первому тяжелее всех, и когда он выбивается из сил, вперед выходит другой из той же головной пятерки. Из идущих по следу каждый, даже самый маленький, самый слабый, должен ступить на кусочек снежной целины, а не в чужой след. А на тракторах и лошадях ездят не писатели, а читатели.

На представку

Играли в карты у коногона Наумова. Дежурные надзиратели никогда не заглядывали в барак коногонов, справедливо полагая свою главную службу в наблюдении за осужденными по пятьдесят восьмой статье. Лошадей же, как правило, контрреволюционерам не доверяли. Правда, начальники-практики втихомолку ворчали: они лишались лучших, заботливейших рабочих, но инструкция на сей счет была определенна и строга. Словом, у коногонов было всего безопасней, и каждую ночь там собирались блатные для своих карточных поединков.

В правом углу барака на нижних нарах были разостланы разноцветные ватные одеяла. К угловому столбу была прикручена проволокой горящая «колымка» - самодельная лампочка на бензинном паре. В крышку консервной банки впаивались три-четыре открытые медные трубки - вот и все приспособление. Для того чтобы эту лампу зажечь, на крышку клали горячий уголь, бензин согревался, пар поднимался по трубкам, и бензиновый газ горел, зажженный спичкой.

На одеялах лежала грязная пуховая подушка, и по обеим сторонам ее, поджав по-бурятски ноги, сидели партнеры - классическая поза тюремной карточной битвы. На подушке лежала новенькая колода карт. Это не были обыкновенные карты, это была тюремная самодельная колода, которая изготовляется мастерами сих дел со скоростью необычайной. Для изготовления ее нужны бумага (любая книжка), кусок хлеба (чтобы его изжевать и протереть сквозь тряпку для получения крахмала - склеивать листы), огрызок химического карандаша (вместо типографской краски) и нож (для вырезывания и трафаретов мастей, и самих карт).

Сегодняшние карты были только что вырезаны из томика Виктора Гюго - книжка была кем-то позабыта вчера в конторе. Бумага была плотная, толстая - листков не пришлось склеивать, что делается, когда бумага тонка. В лагере при всех обысках неукоснительно отбирались химические карандаши. Их отбирали и при проверке полученных посылок. Это делалось не только для пресечения возможности изготовления документов и штампов (было много художников и таких), но для уничтожения всего, что может соперничать с государственной карточной монополией. Из химического карандаша делали чернила, и чернилами сквозь изготовленный бумажный трафарет наносили узоры на карту - дамы, валеты, десятки всех мастей… Масти не различались по цвету - да различие и не нужно игроку. Валету пик, например, соответствовало изображение пики в двух противоположных углах карты. Расположение и форма узоров столетиями были одинаковыми - уменье собственной рукой изготовить карты входит в программу «рыцарского» воспитания молодого блатаря.

Новенькая колода карт лежала на подушке, и один из играющих похлопывал по ней грязной рукой с тонкими, белыми, нерабочими пальцами. Ноготь мизинца был сверхъестественной длины - тоже блатарский шик, так же, как «фиксы» - золотые, то есть бронзовые, коронки, надеваемые на вполне здоровые зубы. Водились даже мастера - самозваные зубопротезисты, немало подрабатывающие изготовлением таких коронок, неизменно находивших спрос. Что касается ногтей, то цветная полировка их, бесспорно, вошла бы в быт преступного мира, если б можно было в тюремных условиях завести лак. Холеный желтый ноготь поблескивал, как драгоценный камень. Левой рукой хозяин ногтя перебирал липкие и грязные светлые волосы. Он был подстрижен «под бокс» самым аккуратнейшим образом. Низкий, без единой морщинки лоб, желтые кустики бровей, ротик бантиком - все это придавало его физиономии важное качество внешности вора: незаметность. Лицо было такое, что запомнить его было нельзя. Поглядел на него - и забыл, потерял все черты, и не узнать при встрече. Это был Севочка, знаменитый знаток терца, штоса и буры - трех классических карточных игр, вдохновенный истолкователь тысячи карточных правил, строгое соблюдение которых обязательно в настоящем сражении. Про Севочку говорили, что он «превосходно исполняет» - то есть показывает умение и ловкость шулера. Он и был шулер, конечно; честная воровская игра - это и есть игра на обман: следи и уличай партнера, это твое право, умей обмануть сам, умей отспорить сомнительный выигрыш.

Играли всегда двое - один на один. Никто из мастеров не унижал себя участием в групповых играх вроде очка. Садиться с сильными «исполнителями» не боялись - так и в шахматах настоящий боец ищет сильнейшего противника.

Партнером Севочки был сам Наумов, бригадир коногонов. Он был старше партнера (впрочем, сколько лет Севочке - двадцать? тридцать? сорок?), черноволосый малый с таким страдальческим выражением черных, глубоко запавших глаз, что, не знай я, что Наумов железнодорожный вор с Кубани, я принял бы его за какого-нибудь странника - монаха или члена известной секты «Бог знает», секты, что вот уже десятки лет встречается в наших лагерях. Это впечатление увеличивалось при виде гайтана с оловянным крестиком, висевшего на шее Наумова, - ворот рубахи его был расстегнут. Этот крестик отнюдь не был кощунственной шуткой, капризом или импровизацией. В то время все блатные носили на шее алюминиевые крестики - это было опознавательным знаком ордена, вроде татуировки.

До 1904 года в одной из епархий Русской православной церкви, на острове Кадьяк, который относится к Аляске, служил священник отец Тихон (Шаламов). В любую погоду, на собаках или в маленькой лодке, он объезжал своих прихожан, распространяя среди алеутов православную веру.

Боролся с произволом компаний из США, за водку и безделушки скупавших у аборигенов меха и рыбу. Поняв, что не могут ничего сделать с русским «попом», они даже покушались на его жизнь. Но всё было бесполезно. Характер передался и сыну Тихона Николаевича, родившемуся уже в Вологде. Мальчишкой он сопровождал ослепшего отца, когда тот, уже в Советской России, ходил защищать веру на диспуты с безбожниками.

Начало взрослой жизни

В 1924 году Варлам покинул родной город. Он, читавший уже в детстве Овидия, одним из лучших окончивший школу, не смог поступить в университет. Сыну священника туда пути не было. Что ж, он начал проходить школу жизни на кожевенном заводе, работая дубильщиком. Но в 1926 году всё же поступил в МГУ. Это был факультет советского права. Видимо, сказалась жажда справедливости.

Три года за письмо Ленина

Время было жестоким, но приспосабливаться к реальности было не по нему. Единственным реальным противником Сталина тогда был Лев Троцкий, и Варлам Шаламов примыкает к его сторонникам. Подпольная типография, участие в демонстрациях под лозунгами необходимости свержения диктатора. Причин для ареста было более чем достаточно. И он не заставил себя ждать. В феврале 1929 года В.Т. Шаламов осуждён на три года исправительно-трудовых лагерей за распространение «Письма к съезду» В.И. Ленина. Начались жизненные университеты будущего летописца Колымского ада.

На пять лет в забой

Литература воспринималась им как призвание с юношеских лет. В 20-х годах Варлам входит в кружок «Молодой ЛЕФ», участвует в литературных диспутах, знакомится с Маяковским, Луначарским, Пастернаком. После возвращения из лагеря работает в журналах профсоюзов, публикуются его рассказы, очерки. Но о нём не забыли. Приговор 12 января 1937 года был вынесен за «контрреволюционную троцкистскую деятельность». Пять лет с «использованием на тяжёлых физических работах». Это был смертный приговор. Больше нескольких недель в золотых и угольных забоях не выживал никто. И тут вступил в дело случай. О влиянии случайностей на жизнь каторжанина он потом много писал в своих рассказах.

Опять суд

От постоянных издевательств, голода и непосильной работы в 50-градусный мороз его увозят в Магадан, на очередной суд. Он не воспринял это удачей, поскольку понимал: расстрел неизбежен. И опять везение. «Дело юристов» закрывают, а его отправляют на пересылку. Там, в тифозном бараке, есть возможность хоть как-то подкормиться, вымыться, поспать. Но угольный забой в штрафной зоне, куда его посылают после этого, тоже быстро делает из человека рабочую скотину. Вряд ли и Варлам Шаламов смог бы там выжить. Спас новый суд. Одно из обвинений – «клеветнические измышления о политике советской власти в области развития русской культуры». На самом деле всё было проще. В разговоре он назвал русским классиком Ивана Бунина.

Возвращение к жизни

Новый приговор, как ни странно, стал спасением. «Антисоветская агитация» не означала неизбежной смерти, в отличие от «контрреволюционной деятельности». Появилась возможность устроиться на «блатную» работу. После окончания фельдшерских курсов заключённый Шаламов стал фельдшером Центральной больницы для заключённых. Именно там, в 1949 году, он снова начал писать стихи. Появились и первые наброски того, что станет «Колымскими рассказами».

Даже после освобождения возвратиться на материковую часть России было невозможно. После смерти Сталина разрешение на жительство для него ограничено городками с населением не больше 10 тыс. человек. Он живёт в небольшом посёлке, работает агентом по снабжению. Оставшиеся годы жизни Шаламов пишет летопись своих «хождений по мукам». Это его долг перед теми, кто навсегда остался на Колыме.

О «Колымских рассказах»

Казалось бы, можно провести параллель между творчеством героя этой статьи и Солженицына. Но это только на первый взгляд. Для Шаламова лагерь представляет собой отрицательный опыт для всех, будь то заключённый или конвоир. Это зло нельзя преодолеть, оно неизбежно разлагает человека. Не зря герои «Колымских рассказов», это люди без биографии. У них нет ни прошлого, ни будущего, только настоящее, где надо или умереть, или выжить.

Кроме того, в прозе Шаламова нет публицистики, каких-либо обобщений или цифровых выкладок. Это документ куда большей силы, потому что написан кровью, пускай и в фигуральном смысле. О публикации рассказов в Советском Союзе речи быть, конечно, не могло. Единственный из них, дошедший до читателя при жизни автора, называется «Стланик». Посвящён очень неприхотливому, но живучему растению, распространённому на севере.

Проза жизни и смерть в интернате

Реабилитация последовала в 1956 году. В его действиях не нашли состава преступления. Пятнадцать лет просто выпали из жизни. Но отрицательный опыт тоже обогащает человека. Шаламов переносит его на бумагу. Однако печатать возможно только стихи, да и то нейтральные по содержанию. Они появляются в «Знамени», «Сельской молодёжи», «Юности».

Первый крохотный поэтический сборник он назвал «Огниво». А рассказы расходятся благодаря Самиздату. Стихийно распространяясь между людьми, попадают за границу, где их публикуют во многих журналах и читают по радио. На Родине, да и то мизерными тиражами, вышли из печати ещё четыре поэтических сборника.

В 1979 году Варлам Тихонович переселяется в дом инвалидов и престарелых. Несмотря ни на что, продолжает писать стихи. Но спокойно дожить остаток дней не дали. Писателя насильно отправили в интернат для психохроников. Там он в 1982 году и обрёл покой, которого не знал при жизни.

В трагическом хоре голосов, воспевающих ужасы сталинских лагерей, Варлам Шаламов исполняет одну из первых партий. Автобиографические “Колымские рассказы” повествуют о нечеловеческих испытаниях, которые выпали на долю целого поколения. Пережив круги ада тоталитарных репрессий, писатель преломил их через призму художественного слова и встал в ряд классиков русской литературы 20 века.

Детство и юность

Варлам Тихонович Шаламов родился в Вологде 5 июня 1907 года. Он происходил из потомственной семьи священников. Его отец, как дед и дядя, был пастырем Русской православной церкви. Тихон Николаевич занимался миссионерством, проповедовал алеутским племенам на далеких островах (ныне территория Аляски) и в совершенстве знал английский язык. Мать писателя занималась воспитанием детей, а в последние годы жизни работала в школе. Варлам был пятым ребенком в семье.

Мальчик научился читать в 3 года и жадно поглощал всё, что попадалось в семейной библиотеке. Литературные пристрастия с возрастом усложнялись: он переходил от приключений к философским сочинениям. Будущий писатель обладал тонким художественным вкусом, критическим мышлением и стремлением к справедливости. Под влиянием книг в нем рано сформировались идеалы, близкие к народовольческим.

Уже в детстве Варлам пишет первые стихи. В 7 лет мальчика отдают в гимназию, но образование прерывается революцией, поэтому школу тот закончит только в 1924 году. Опыт детских и юношеских лет писатель обобщает в “Четвертой Вологде” - повести о ранних годах жизни.

Окончив школу, парень отправляется в Москву и вливается в ряды столичного пролетариата: он идет на завод и 2 года оттачивает мастерство дубильщика на кожевенном производстве. А с 1926 по 1928 годы получает высшее образование в МГУ, изучая советское право. Но из университета его исключают, узнав из доносов однокурсников о “социально неугодном” происхождении. Так репрессивная машина впервые вторгается в биографию писателя.

В студенческие годы Шаламов посещает литературный кружок, организованный журналом “Новый ЛЕФ”, где знакомится и общается с прогрессивной писательской молодежью.

Аресты и заключения

В 1927 году Шаламов участвует в акции протеста, приуроченной к десятой годовщине Октябрьской революции. В составе группы подпольных троцкистов выступает с лозунгами “Долой Сталина!” и призывает вернуться к истинным заветам . В 1929 году за участие в деятельности троцкистской группировки Варлам Шаламов впервые взят под стражу и “без суда и следствия” отправляется на 3 года в исправительные лагеря в качестве “социально вредного элемента”.

С этого времени начинаются его многолетние арестантские мытарства, затянувшиеся до 1951 года. Первый срок писатель отбывает в Вишлаге, куда в апреле 1929-го прибывает этапом из Бутырской тюрьмы. На севере Урала заключенные участвуют в крупнейшей стройке первой пятилетки - возводят в Березниках химический комбинат всесоюзного значения.

Освободившись в 1932 году, Шаламов возвращается в Москву и зарабатывает на жизнь писательским трудом, сотрудничая с производственными газетами и журналами. Однако в 1936 году мужчине вновь припоминают “грязное троцкистское прошлое” и обвиняют в контрреволюционной деятельности. На сей раз его осуждают на 5 лет и в 1937-м отправляют в суровый Магадан на самые тяжелые работы - золотодобывающие забойные прииски.

Срок осуждения заканчивался в 1942 году, но заключенных отказались выпускать до окончания Великой Отечественной войны. К тому же Шаламову постоянно “пришивали” новые сроки по разным статьям: здесь и лагерное “дело юристов”, и “антисоветские высказывания”. В итоге срок писателя разросся до 10 лет.

За эти годы он успел сменить пять приисков в Колымских лагерях, кочевал по поселкам и шахтам в качестве забойщика, лесоруба и землекопа. Ему довелось отлеживаться в медицинских бараках как “доходяге”, который уже не способен ни на какой физический труд. В 1945 году, обессилев от невыносимых условий, с группой заключенных пытается сбежать, но только усугубляет ситуацию и в наказание определяется в штрафной прииск.

Попав в очередной раз в больницу, Шаламов остается там помощником, а после получает направление на курсы фельдшеров. Окончив обучение в 1946 году, Варлам Тихонович до конца тюремного срока работает в лагерных больницах Дальнего Востока. Получив освобождение, но будучи пораженным в правах, писатель еще полтора года работает в Якутии и копит деньги на билет в Москву, куда вернется только в 1953 году.

Творчество

Отбыв первый срок заключения, Шаламов работал журналистом в московских профсоюзных изданиях. В 1936 году был опубликован его первый художественный рассказ на страницах “Октября”. 20-летнее изгнание повлияло на творчество писателя, хотя и в лагерях тот не оставляет попыток записывать свои стихи, которые лягут в основу цикла “Колымские тетради”.

Программным произведением Шаламова по праву считаются “Колымские рассказы”. Этот сборник посвящен бесправным годам сталинских лагерей на примере жизни узников Севвостлага и состоит из 6 циклов (“Левый берег”, “Артист лопаты”, “Очерки преступного мира” и т.д.).

В нем художник описывает жизненный опыт людей, сломленных системой. Лишенный свободы, опоры и надежды, изможденный голодом, холодом и непосильным трудом, человек теряет свое лицо и самую человечность - в этом писатель глубоко убежден. В заключенном атрофируется способность к дружбе, состраданию и взаимоуважению, когда вопрос выживания выходит на передний план.

Шаламов был против публикации “Колымских рассказов” отдельным изданием, и в полном собрании они были изданы в России только посмертно. На основе произведения в 2005 году снят фильм.

В 1960-70-е годы Варлам Тихонович выпускает сборники стихов, пишет воспоминания о детстве (повесть “Четвертая Вологда”) и опыте первого лагерного заключения (антироман “Вишера”).

Последний цикл стихотворений выходит в 1977 году.

Личная жизнь

Судьба вечного арестанта не помешала писателю выстроить личную жизнь. Со своей первой женой Галиной Игнатьевной Гудзь Шаламов знакомится в Вишерском лагере. Там, по его словам, он “отбил” ее у другого заключенного, которого девушка приезжала навестить. В 1934 году пара поженилась, и спустя год у них родилась дочь Елена.

При втором аресте писателя репрессиям подверглась и жена: Галину сослали в отдаленное село Туркменистана, где она прожила до 1946 года. Семья собирается вместе только в 1953-м, когда Шаламов возвращается из дальневосточных поселений в Москву, но уже в 1954 году супруги разводятся.

Второй женой Варлама Тихоновича была Ольга Сергеевна Неклюдова, член Союза советских писателей. Шаламов стал четвертым и последним ее мужем. Брак продлился 10 лет, детей у пары не было.

После развода в 1966 году и до самой смерти писатель остается одиноким.

Смерть

В последние годы жизни состояние здоровья писателя было крайне тяжелым. Десятилетия изнурительных работ на пределе человеческих ресурсов не прошли даром. Еще в конце 1950-х он переносит тяжкие приступы болезни Меньера, а в 70-е постепенно лишается слуха и зрения.

Мужчина не способен координировать собственные движения и с трудом перемещается, и в 1979 году друзья и коллеги перевозят его в Дом инвалидов. Испытывая трудности с речью и координацией, Шаламов не оставляет попыток писать стихи.

В 1981 году у писателя случился инсульт, после чего принимается решение отправить его в пансионат для людей, страдающих хроническими психическими заболеваниями. Там он и умирает 17 января 1982 года, причина смерти - крупозное воспаление легких.

Сын священника, Шаламов всегда считал себя неверующим, однако его отпели согласно православному обряду и похоронили на Кунцевском кладбище Москвы. Сохранились фото с похорон писателя.

Имени Шаламова посвящены несколько музеев и экспозиций, расположенных в разных частях страны: в Вологде, на малой родине автора, на Колыме, где тот работал фельдшером, в Якутии, где писатель отбывал свои последние ссыльные дни.

Библиография

• 1936 - “Три смерти доктора Аустино”
• 1949-1954 - “Колымские тетради”
• 1954-1973 - “Колымские рассказы”
• 1961 - “Огниво”
• 1964 - “Шелест листьев”
• 1967 - “Дорога и судьба”
• 1971 - “Четвертая Вологда”
• 1972 - “Московские облака”
• 1973 - “Вишера”
• 1973 - “Федор Раскольников”
• 1977 - “Точка кипения”

ШАЛАМОВ, ВАРЛАМ ТИХОНОВИЧ (1907–1982), русский советский писатель. Родился 18 июня (1 июля) 1907 в Вологде в семье священника. Воспоминания о родителях, впечатления детства и юности воплотились впоследствии в автобиографической прозе Четвертая Вологда (1971).

В 1914 поступил в гимназию, в 1923 окончил вологодскую школу 2-й ступени. В 1924 уехал из Вологды и устроился работать дубильщиком на кожевенном заводе в г.Кунцево Московской обл. В 1926 поступил в МГУ на факультет советского права.

В это время Шаламов писал стихи, участвовал в работе литературных кружков, посещал литературный семинар О.Брика, различные поэтические вечера и диспуты. Стремился активно участвовать в общественной жизни страны. Установил связь с троцкистской организацией МГУ, участвовал в демонстрации оппозиции к 10-летию Октября под лозунгами «Долой Сталина!» 19 февраля 1929 был арестован. В автобиографической прозе Вишерский антироман (1970–1971, не завершена) написал: «Этот день и час я считаю началом своей общественной жизни – первым истинным испытанием в жестких условиях».

Шаламов был осужден на три года, которые провел на северном Урале в Вишерском лагере. В 1931 был освобожден и восстановлен в правах. До 1932 работал на строительстве химкомбината в г.Березники, затем возвратился в Москву. До 1937 работал журналистом в журналах «За ударничество», «За овладение техникой», «За промышленные кадры». В 1936 состоялась его первая публикация – рассказ Три смерти доктора Аустино был напечатан в журнале «Октябрь».

12 января 1937 Шаламов был арестован «за контрреволюционную троцкистскую деятельность» и осужден на 5 лет заключения в лагерях с использованием на физических работах. Он уже находился в следственном изоляторе, когда в журнале «Литературный современник» вышел его рассказ Пава и дерево . Следующая публикация Шаламова (стихи в журнале «Знамя ») состоялась в 1957.

Шаламов работал в забоях золотого прииска в Магадане, затем, будучи осужден на новый срок, попал на земляные работы, в 1940–1942 работал в угольном забое, в 1942–1943 на штрафном прииске в Джелгале. В 1943 получил новый 10-летний срок «за антисоветскую агитацию», работал в шахте и лесорубом, пытался бежать, после чего оказался на штрафной зоне.

Жизнь Шаламову спас врач А.М.Пантюхов, который направил его на фельдшерские курсы при больнице для заключенных. По окончании курсов Шаламов работал в хирургическом отделении этой больницы и фельдшером в поселке лесорубов. В 1949 Шаламов начал писать стихи, составившие сборник Колымские тетради (1937–1956). Сборник состоит из 6 разделов, озаглавленных Шаламовым Синяя тетрадь , Сумка почтальона , Лично и доверительно , Златые горы , Кипрей , Высокие широты .

В стихах Шаламов считал себя «полпредом» заключенных, гимном которых стало стихотворение Тост за речку Аян-урях . Впоследствии исследователи творчества Шаламова отмечали его стремление показать в стихах духовную силу человека, способного даже в условиях лагеря думать о любви и верности, о добре и зле, об истории и искусстве. Важным поэтическим образом Шаламова является стланник – колымское растение, выживающее в суровых условиях. Сквозная тема его стихов – отношения человека и природы (Славословие собакам , Баллада о лосенке и др.). Поэзия Шаламова пронизана библейскими мотивами. Одним из главных произведений Шаламов считал поэму Аввакум в Пустозерске , в которой, согласно авторскому комментарию, «исторический образ соединен и с пейзажем, и с особенностями авторской биографии».

В 1951 Шаламов был освобожден из лагеря, но еще в течение двух лет ему было запрещено покидать Колыму, он работал фельдшером лагпункта и уехал только в 1953. Его семья распалась, взрослая дочь не знала отца. Здоровье было подорвано, он был лишен права жить в Москве. Шаламову удалось устроиться на работу агентом по снабжению на торфоразработках в пос. Туркмен Калининской обл. В 1954 начал работу над рассказами, составившими сборник Колымские рассказы (1954–1973). Этот главный труд жизни Шаламова включает в себя шесть сборников рассказов и очерков – Колымские рассказы , Левый берег , Артист лопаты , Очерки преступного мира , Воскрешение лиственницы , Перчатка, или КР-2 . Все рассказы имеют документальную основу, в них присутствует автор – либо под собственной фамилией, либо называемый Андреевым, Голубевым, Кристом. Однако эти произведения не сводятся к лагерным мемуарам. Шаламов считал недопустимым отступать от фактов в описании жизненной среды, в которой происходит действие, но внутренний мир героев создавался им не документальными, а художественными средствами. Стиль писателя подчеркнуто антипатетичен: страшный жизненный материал требовал, чтобы прозаик воплощал его ровно, без декламации. Проза Шаламова трагедийна по своей природе, несмотря на наличие в ней немногочисленных сатирических образов. Автор не раз говорил и об исповедальном характере Колымских рассказов . Свою повествовательную манеру он называл «новой прозой», подчеркивая, что ему «важно воскресить чувство, необходимы необычайные новые подробности, описания по-новому, чтобы заставить поверить в рассказ, во все остальное не как в информацию, а как в открытую сердечную рану». Лагерный мир предстает в Колымских рассказах как мир иррациональный.

Шаламов отрицал необходимость страдания. Он убедился в том, что в пучине страдания происходит не очищение, а растление человеческих душ. В письме к А.И.Солженицыну он писал: «Лагерь – отрицательная школа с первого до последнего дня для кого угодно».

В 1956 Шаламов был реабилитирован и переехал в Москву. В 1957 стал внештатным корреспондентом журнала «Москва», тогда же были опубликованы его стихи. В 1961 вышла книга его стихов Огниво . В 1979 в тяжелом состоянии был помещен в пансионат для инвалидов и престарелых. Потерял зрение и слух, с трудом двигался.

Книги стихов Шаламова выходили в СССР в 1972 и 1977. Колымские рассказы изданы в Лондоне (1978, на русском языке), в Париже (1980–1982, на французском языке), в Нью-Йорке (1981–1982, на английском языке). После их публикации к Шаламову пришла мировая известность. В 1980 французское отделение Пен-клуба наградило его Премией свободы.

Советская литература

Варлам Тихонович Шаламов

Биография

ШАЛАМОВ, ВАРЛАМ ТИХОНОВИЧ (1907−1982), русский советский писатель. Родился 18 июня (1 июля) 1907 в Вологде в семье священника. Воспоминания о родителях, впечатления детства и юности воплотились впоследствии в автобиографической прозе Четвертая Вологда (1971).

В 1914 поступил в гимназию, в 1923 окончил вологодскую школу 2-й ступени. В 1924 у.е.хал из Вологды и устроился работать дубильщиком на кожевенном заводе в г. Кунцево Московской обл. В 1926 поступил в МГУ на факультет советского права.

В это время Шаламов писал стихи, участвовал в работе литературных кружков, посещал литературный семинар О. Брика, различные поэтические вечера и диспуты. Стремился активно участвовать в общественной жизни страны. Установил связь с троцкистской организацией МГУ, участвовал в демонстрации оппозиции к 10-летию Октября под лозунгами «Долой Сталина!» 19 февраля 1929 был арестован. В автобиографической прозе Вишерский антироман (1970−1971, не завершена) написал: «Этот день и час я считаю началом своей общественной жизни - первым истинным испытанием в жестких условиях».

Шаламов был осужден на три года, которые провел на северном Урале в Вишерском лагере. В 1931 был освобожден и восстановлен в правах. До 1932 работал на строительстве химкомбината в г. Березники, затем возвратился в Москву. До 1937 работал журналистом в журналах «За ударничество», «За овладение техникой», «За промышленные кадры». В 1936 состоялась его первая публикация - рассказ Три смерти доктора Аустино был напечатан в журнале «Октябрь».

12 января 1937 Шаламов был арестован «за контрреволюционную троцкистскую деятельность» и осужден на 5 лет заключения в лагерях с использованием на физических работах. Он уже находился в следственном изоляторе, когда в журнале «Литературный современник» вышел его рассказ Пава и дерево. Следующая публикация Шаламова (стихи в журнале «Знамя») состоялась в 1957.

Шаламов работал в забоях золотого прииска в Магадане, затем, будучи осужден на новый срок, попал на земляные работы, в 1940-1942 работал в угольном забое, в 1942-1943 на штрафном прииске в Джелгале. В 1943 получил новый 10-летний срок «за антисоветскую агитацию», работал в шахте и лесорубом, пытался бежать, после чего оказался на штрафной зоне.

Жизнь Шаламову спас врач А. М. Пантюхов, который направил его на фельдшерские курсы при больнице для заключенных. По окончании курсов Шаламов работал в хирургическом отделении этой больницы и фельдшером в поселке лесорубов. В 1949 Шаламов начал писать стихи, составившие сборник Колымские тетради (1937−1956). Сборник состоит из 6 разделов, озаглавленных Шаламовым Синяя тетрадь, Сумка почтальона, Лично и доверительно, Златые горы, Кипрей, Высокие широты.

В стихах Шаламов считал себя «полпредом» заключенных, гимном которых стало стихотворение Тост за речку Аян-урях. Впоследствии исследователи творчества Шаламова отмечали его стремление показать в стихах духовную силу человека, способного даже в условиях лагеря думать о любви и верности, о добре и зле, об истории и искусстве. Важным поэтическим образом Шаламова является стланник - колымское растение, выживающее в суровых условиях. Сквозная тема его стихов - отношения человека и природы (Славословие собакам, Баллада о лосенке и др.). Поэзия Шаламова пронизана библейскими мотивами. Одним из главных произведений Шаламов считал поэму Аввакум в Пустозерске, в которой, согласно авторскому комментарию, «исторический образ соединен и с пейзажем, и с особенностями авторской биографии».

В 1951 Шаламов был освобожден из лагеря, но еще в течение двух лет ему было запрещено покидать Колыму, он работал фельдшером лагпункта и уехал только в 1953. Его семья распалась, взрослая дочь не знала отца. Здоровье было подорвано, он был лишен права жить в Москве. Шаламову удалось устроиться на работу агентом по снабжению на торфоразработках в пос. Туркмен Калининской обл. В 1954 начал работу над рассказами, составившими сборник Колымские рассказы (1954−1973). Этот главный труд жизни Шаламова включает в себя шесть сборников рассказов и очерков - Колымские рассказы, Левый берег, Артист лопаты, Очерки преступного мира, Воскрешение лиственницы, Перчатка, или КР-2. Все рассказы имеют документальную основу, в них присутствует автор - либо под собственной фамилией, либо называемый Андреевым, Голубевым, Кристом. Однако эти произведения не сводятся к лагерным мемуарам. Шаламов считал недопустимым отступать от фактов в описании жизненной среды, в которой происходит действие, но внутренний мир героев создавался им не документальными, а художественными средствами. Стиль писателя подчеркнуто антипатетичен: страшный жизненный материал требовал, чтобы прозаик воплощал его ровно, без декламации. Проза Шаламова трагедийна по своей природе, несмотря на наличие в ней немногочисленных сатирических образов. Автор не раз говорил и об исповедальном характере Колымских рассказов. Свою повествовательную манеру он называл «новой прозой», подчеркивая, что ему «важно воскресить чувство, необходимы необычайные новые подробности, описания по-новому, чтобы заставить поверить в рассказ, во все остальное не как в информацию, а как в открытую сердечную рану». Лагерный мир предстает в Колымских рассказах как мир иррациональный.

Шаламов отрицал необходимость страдания. Он убедился в том, что в пучине страдания происходит не очищение, а растление человеческих душ. В письме к А. И. Солженицыну он писал: «Лагерь - отрицательная школа с первого до последнего дня для кого угодно».

В 1956 Шаламов был реабилитирован и переехал в Москву. В 1957 стал внештатным корреспондентом журнала «Москва», тогда же были опубликованы его стихи. В 1961 вышла книга его стихов Огниво. В 1979 в тяжелом состоянии был помещен в пансионат для инвалидов и престарелых. Потерял зрение и слух, с трудом двигался.

Книги стихов Шаламова выходили в СССР в 1972 и 1977. Колымские рассказы изданы в Лондоне (1978, на русском языке), в Париже (1980−1982, на французском языке), в Нью-Йорке (1981−1982, на английском языке). После их публикации к Шаламову пришла мировая известность. В 1980 французское отделение Пен-клуба наградило его Премией свободы.

Варлам Тихонович Шаламов(1907-1982) – советский писатель, уроженец Вологды. В автобиографическом произведении «Четвертая Вологда»(1971) писатель отобразил воспоминания о детстве, юности и семье.

Сначала учился в гимназии, потом в вологодской школе. С 1924 года работал на кожевенном заводе города Кунцево (Московская обл.) по специальности дубильщик. С 1926 года учился в МГУ на факультете «советское право». Здесь же начал писать стихи, принимать участие в литературных кружках, активно беря участие в общественной жизни страны. В 1929 его арестовали и осудили на 3 года, которые писатель отсидел в Вишерском лагере. После освобождения и восстановления в правах, работал на стройке химкомбината, потом вернулся в Москву, где работал журналистом в разных журналах. Журнал «Октябрь» разместил на своих страницах его первый рассказ «Три смерти доктора Аустино». 1937 год – второй арест и 5 лет лагерных работ на Магадане. Потом еще приплюсовали 10-летний срок «за антисоветскую агитацию».

Благодаря вмешательству врача А.М. Пантюхова (направил на курсы) Шаламов стал хирургом. Его стихи 1937-1956 гг. сложены были в сборник «Колымские тетради».

В 1951 году писателя освободили, но Колыму еще 2 года покидать запретили. Семья у Шаламова распалась, здоровье было подорвано.

В 1956 году (уже после реабилитации) Шаламов переезжает в Москву и работает в журнале «Москва» внештатным корреспондентом. В 1961 выходит его книга «Огниво».

В последние годы, лишившись зрения и слуха, жил в пансионате для инвалидов. Публикация «Колымских рассказов» сделала Шаламова известным во всем мире. Награжден в 1980 г. Премией свободы.