Что такое догматы и каноны Церкви? Чем богословское мнение отличается от вероучения Церкви? Основные догматы православной церкви.

Догматы веры

До́гматы - это непререкаемые вероучительные истины (аксиомы христианского вероучения), данные через Божественное Откровение, определенные и сформулированные Церковью на Вселенских Соборах (в отличие от частных мнений).

Свойствами догматов являются: вероучительность, богооткровенность, церковность и общеобязательность.

Вероучительность означает, что содержанием догматических истин является учение о Боге и Его икономии (т.е. Божьего замысла о спасении человеческого рода от греха, страдания и смерти).

Богооткровенность характеризует догматы как истины, открытые Самим Богом, ибо Апостолы приняли учение не от человеков, но через откровение Иисуса Христа (Гал. 1:12). По своему содержанию они не являются плодом деятельности естественного разума, подобно научным истинам или философским утверждениям. Если философские, исторические и научные истины относительны и со временем могут уточняться, то догматы - это истины абсолютные и неизменные, ибо слово Божие есть истина (Ин. 17:17) и пребывает вовеки (1Пет. 1:25).

Церковность догматов указывает на то, что только Вселенская Церковь на своих Соборах придает христианским истинам веры догматический авторитет и значение. Это не значит, что Церковь сама создает догматы. Она, как «столп и утверждение истины» (1Тим. 3:15) лишь безошибочно устанавливает за той или иной истиной Откровения значение неизменного правила веры.

Общеобязательность догматов означает, что эти догматы раскрывают сущность христианской веры, необходимой для спасения человека. Догматы - незыблемые законы нашей веры. Если в литургической жизни отдельных Православных Поместных Церквей имеется некоторое своеобразие, то в догматическом учении между ними - строгое единство. Догматы обязательны для всех членов Церкви, поэтому она долготерпит любые грехи и слабости человека в надежде на его исправление, но не прощает того, кто упрямо стремится замутить чистоту апостольского учения.

Православные догматы формулировались и утверждались на 7 Вселенских соборах. Краткое изложение основных истин (догматов) христианской веры, содержится в .

Будучи итогом Божественного Откровения, догматы являются непререкаемыми и неизменными определениями спасительной христианской веры.

Догматические определения являются не столько раскрытием учения о Боге, сколько указанием границ, за которыми находится область заблуждений и ереси. В своей глубине каждый догмат остается непостижимой тайной. Используя догматы, Церковь ограничивает человеческий ум от возможных ошибок в истинном Богопознании.

Как правило, православные догматы формулировались только при возникновении ересей. Принятие догматов не означает введения новых истин. Догматы всегда раскрывают изначальное, единое и целостное учение Церкви применительно к новым вопросам и обстоятельствам.

Если любой грех - следствие слабости воли, то ересь - «упорство воли». Ересь есть упорное противление истине и как хула на Духа Истины непростительна.

Таким образом, догматы призваны помочь каждому человеку иметь точное, недвусмысленное представление о Боге и его взаимоотношениях с миром, и ясно понимать, где заканчивается христианство и начинается ересь. Поэтому спор о догматах имеет в христианстве самое важное и острое значение, и именно разногласия в понимании догматов влекут за собой самые серьезные и почти непреодолимые расколы. Именно таковы разногласия между православием, католицизмом и протестантскими церквами, которые в очень многих вопросах более или менее едины, но в некоторых - абсолютно противоречат друг другу, и это противоречие не может быть преодолено дипломатическим компромиссом, потому что они спорят не о вкусах или политике, а о самой Истине, как она есть на самом деле.

Но одного только знания о Боге для верующего человека недостаточно: необходимо ещё молитвенное общение с ним, необходима жизнь в Боге, а для этого нужны не только правила мышления, но правила поведения, то есть то, что называется канонами.

Каноны Православной Церкви

Церковные каноны - это основные церковные правила, определяющие порядок жизни Православной Церкви (ее внутренне устройство, дисциплину, частные аспекты жизни христиан). Т.е. в отличие от догматов, в которых сформулировано вероучение Церкви, в канонах определены нормы церковной жизни.

Спрашивать о том, зачем Церкви нужны каноны можно с тем же успехом, как и спрашивать о том, зачем государству нужны законы. Каноны - это правила, по которым члены Церкви должны служить Богу и организовывать свою жизнь так, чтобы постоянно поддерживать это состояние служения, эту жизнь в Боге.

Как и любые правила, каноны призваны не осложнять жизнь христианину, а наоборот, помочь ему ориентироваться в сложной церковной реальности и в жизни вообще. Если бы никаких канонов не было, то церковная жизнь представляла собой полный хаос, да и вообще само существование Церкви как единой организации на земле было бы невозможно.

Каноны едины для всех православных людей всех стран , утверждены на Вселенских и Поместных соборах и отмене не подлежат . Т.е. авторитет священных канонов вечен и безусловен . Каноны являются непререкаемым законом, определяющим строй и управление Церкви.

Каноны Церкви являют собой образец для каждого верующего, на основании которого он должен строить свою жизнь или проверять правильность своих поступков и действий. Всякий, кто удаляется от них - удаляется от правильности, от совершенства, от праведности и святости.

Раскол по каноническим вопросам в Церкви носит столь же принципиальный характер, что и по догматическим, но его легче преодолеть, потому что он касается не столько мировоззрения - во что мы верим , сколько нашего поведения - как мы верим . Большинство расколов по каноническим вопросам касаются темы церковной власти, когда какая-то группа по каким-то причинам вдруг считает существующую церковную власть «незаконной» и объявляет свою полную независимость от Церкви, а иногда даже считает «истинной церковью» только себя. Таков был раскол со старообрядцами, таковы сегодняшние расколы на Украине, таковыми могут быть очень многие маргинальные группы, называющие себя «истинными» или «автономными» православными. Причем, на практике с такими раскольниками Православной Церкви зачастую бывает гораздо сложнее общаться, чем с догматическими расколами, потому что жажда власти и независимости у людей очень часто бывает сильнее стремления к Истине.

Тем не менее, каноны могут видоизменяться в истории, сохраняя, однако, свой внутренний смысл . Святые Отцы блюли не букву канона, а именно тот смысл, который Церковь в него вкладывала, ту мысль, которую она в нем выражала. Например, некоторые каноны, не относящиеся к существу церковной жизни, в силу изменившихся исторических условий, иногда теряли свое значение и упразднялись. Теряли в свое время и буквальное значение и наставления Св. Писания. Так, мудрое учение св. ап. Павла об отношениях господ и рабов утратило свой буквальный смысл с падением рабства, но лежащий в этом учении духовный смысл имеет, можно сказать, непреходящее значение и слова великого Апостола и теперь могут и должны являться нравственным руководством во взаимоотношениях христиан, стоящих на разных ступенях социальной лестницы, несмотря на провозглашенные начала свободы, равенства и братства.

При попытке применения церковных канонов к современным обстоятельствам необходимо учитывать mens legislatoris - намерение законодателя, т.е. изначально вкладываемый в канон смысл, исторический и культурный аспекты.

Современные революционные церковные реформаторы и обновленцы разного типа, пытаясь внести изменения в церковные каноны, в свое оправдание ссылаются на церковные реформы патриарха Никона. Но едва ли эта ссылка может служить оправданием теперешних реформаторов. Достаточно указать на то, что при Никоне не была нарушена преемственность Апостольской иерархии. Кроме того, тогда не было посягательства ни на вероучение, ни на нравоучение Церкви. Наконец, реформы, имевшие место при патриархе Никоне, получили санкцию восточных патриархов.

В Русской Православной Церкви все каноны издаются в «Книге правил» .

«Книга Правил» представляет собою свод законов, исшедших от Апостолов и св. Отцов Церкви - законов, утвержденных Соборами и положенных в основу христианского общества, как норма его бытия.

В этом сборнике находятся правила св. Апостолов (85 правил), правила Вселенских Соборов (189 правил), десяти Поместных (334 правила) и правила тринадцати св. Отцов (173 правила). Рядом с этими основными правилами имеют еще силу несколько канонических сочинений Иоанна Постника, Никифора Исповедника, Николая Грамматика, Василия Великаго, Иоанна Златоустаго и Анастасия (134 правила). - 762 .

В обширном смысле, канонами называются все постановления Церкви, как относящиеся к вероучению, так и касающиеся устройства Церкви, ее учреждений, дисциплины и религиозной жизни церковного общества.

Богословское мнение

Конечно опыт христианства шире и полнее догматов Церкви. Ведь догматизировано только самое необходимое и существенно важное для спасения. Остается еще немало таинственного и нераскрытого в Священном Писании. Это обуславливает существование богословских мнений .

Богословское мнение не является общецерковным учением, подобно догмату, но является личным суждением того или иного богослова. Богословское мнение должно заключать в себе истину, как минимум, непротиворечащую Откровению.

Безусловно, всякий произвол в богословии исключается. Критерием истинности того или иного мнения является его согласие со Священным Преданием, а критерием допустимости - не противоречие с ним. В основании православных и правомерных богословских мнений и суждений должны лежать не логика и рассудочный анализ, но прямое видение и созерцание. Это достигается через молитвенный подвиг, через духовное становление верующей личности...

Богословские мнения не являются непогрешимыми. Так, в сочинениях некоторых отцов Церкви нередко встречаются и ошибочные богословские мнения, тем не менее не противоречащие Священному Писанию.

По словам святителя Григория Богослова, вопросы творения, искупления, последних судеб человека принадлежат области, где богослову предоставлена некоторая свобода во мнениях.

Слову «догмат» (и производным от него) в нашем языке очень не повезло. Для светских людей это слово имеет отчетливо негативный характер. В бытовом языке оно уже вошло в речевые штампы, такие как «наука опровергла религиозные догматы» или «христианские догматы сковывают современного человека». Люди, которые употребляют подобные штампы, обычно затрудняются назвать догматы, о которых идет речь, и указать, в чем их суть. Что же такое догматизм для нецерковных людей? Насколько можно понять, под ним понимается отказ думать, отказ принимать участие в рассмотрении чего-либо, что может поколебать устоявшиеся мнения, то есть интеллектуальная нечестность и закрытость.

В этом понимании догматизм, несомненно, дурное качество: это одно из проявлений гордыни — отказ признать свое мнение ошибочным, даже когда эта ошибочность совершенно очевидна. Людям свойственно ошибаться, а людям нерассудительным — настаивать на своих ошибках. Догматизм такого рода никак не связан ни с Православием, ни с религией вообще — атеизм в этом смысле всем догматикам догматика; хотя, конечно, и люди верующие от него не застрахованы. Однако такой «догматизм» в лучшем случае очень слабо соотносится с догматикой Церкви. Это хотя и однокоренные слова, но, пожалуй, общий корень — это все, что у них есть общего. Мы живем в парадоксальной культуре, которая восхваляет разум — и отказывается думать; превозносит знания — и не желает знать; настаивает на интеллектуальной открытости — и игнорирует все, что не вписывается в ее систему воззрений. В этой культуре принято считать, что духовность менее всего нуждается в четких определениях. Так ли это? Для того чтобы понять, почему Церковь так настаивает на своих догматах, нужен отказ от догматизма; нужна определенная степень свободы и открытости. Нужна готовность усомниться в общих мнениях; нужно — употребим это слово — свободомыслие, чтобы не соглашаться с телевизором. Итак, давайте попробуем разобраться, что же такое догматы и почему они так важны.

Догматом в Церкви называется соборно принятое вероучительное положение; важнейшие догматы приведены в Символе веры, который поется за каждой Литургией и ежеутренне читается христианами. Догматы обязательны для всех членов Церкви; если человек не разделяет их, он не является православным христианином. Многим людям это кажется непонятным. Почему у веры должны быть четкие и обязательные рамки?

О различиях между ангелами и эльфами

Есть разные способы, которыми можно изобразить эльфов — в виде мудрых и прекрасных существ, как эльфы Толкина; в виде существ глуповатых и некрасивых, как домашние эльфы у Роулинг; в виде остроухих девочек с луками, как в японских комиксах, или как-то иначе. Любой человек, который станет горячо уверять, что подлинные эльфы такие и только такие, а любые попытки изобразить их как-то иначе есть гибельное заблуждение, покажется просто сумасшедшим.

Большинство людей согласны, что эльфов не существует — какой смысл спорить о форме ушей вымышленных существ? Даже если человек в определенном смысле верит в эльфов — то есть его согревает мысль о том, что где-то в глухих местах или в иных измерениях эльфы существуют — какая-либо догматика в этой вере покажется ему неуместной. Вера в эльфов — совсем не вопрос жизни и смерти: даже если сам человек относится к ней очень трепетно, он понимает, что другие люди без нее отлично обходятся. Если у них тоже есть какие-то мечты, согревающие душу, то это могут быть совсем другие мечты. Если вы впали в неправильные воззрения относительно эльфов — вам это ничем не грозит; если с верностью держитесь правильного — вам это ничего не обещает. Да и имеет ли вообще смысл говорить о правильных или неправильных взглядах на эльфов? Каждый волен выбирать, что ему больше нравится. Вера в эльфов адогматична.

Когда мы говорим не об эльфах, а, скажем, о токе высокого напряжения, наши взгляды становятся гораздо более жесткими; как известно, инструктор по технике безопасности есть зануднейший из людей. Относительно тока вы не можете верить в то, что вам больше нравится. Есть правильные и неправильные взгляды на ток, и неправильные взгляды могут стоить вам жизни.

Почему можно позволить себе адогматичный подход к эльфам, но не к электричеству? Дело в том, что электричество существует на самом деле. Оно относится к реальному миру. В отношении вымышленных существ всякий волен фантазировать, реальность же такова, какова она есть, независимо от того, что мы о ней думаем. Как говорит школьный учебник физики, «реальность — это то, что существует независимо от нас и наших мыслей об этом». У реальности есть некая упрямая «несговорчивость» — она никак не зависит от наших верований. Это означает, что некоторые представления о реальности верны, некоторые — ошибочны. Когда нам приходится действовать в реальном мире, мы прекрасно понимаем, что руководствоваться неверными представлениями опасно. Не стоит разубеждать человека, который неправильно мыслит об эльфах, но нам определенно стоит попытаться переубедить человека, который неправильно мыслит о токе высокого напряжения. Если люди придерживаются разных представлений о таком месте, как Москва, то некоторые из этих представлений истинны, некоторые — нет. Если человек уверен, что по заснеженным улицам Москвы белые медведи ходят в поисках развесистой клюквы, он ошибается. В реально существующей Москве белые медведи по улицам не ходят, а клюква — кустарник стелющийся и развесистой не бывает, да и на асфальте не растет.

Реален ли Бог? Если правы атеисты и Бог не более реален, чем эльфы или Дед Мороз, а вера — просто мечтание, вымысел, сказка, которая может принести немного утешения и, может быть, нравственного наставления, то в догматах действительно нет никакого смысла. Но если Бог реален — и, как полагает Церковь, более реален, чем что бы то ни было, то некоторые утверждения о Нем истинны, а некоторые — ложны. Одни люди придерживаются глубоко ошибочных представлений о Нем, другие — менее ошибочных, взгляды третьих при возможных непринципиальных ошибках в целом истинны. Признавая это, мы не впадаем в узость; мы просто признаем, что Бог существует на самом деле. Вера как мечтание адогматична; вера как определенные взаимоотношения со сверхъестественной реальностью неизбежно предполагает некое знание и некие правила — догматы.

Есть ли у нас надежда?

Много раз за последние примерно двести лет нам предлагали очищенное, адогматичное христианство. Известным, хотя далеко не единственным его проповедником был Лев Толстой. Да и в наше время популярная писательница Людмила Улицкая говорит в своем романе «Даниель Штайн, переводчик»:

«Достойно и правильно вести себя важнее, чем соблюдать обряды. “Ортопраксия”, правильное поведение, важнее, чем “ортодоксия”, правильное мышление. Это и есть острие разговора. Признание или непризнание Иисуса Мессией, идеи Троичности, Искупления и Спасения, вся церковная философия не имеют никакого значения, если мир продолжает жить по законам ненависти и эгоизма».

Она озвучивает очень популярный в наше время тезис. Этические заповеди — это более-менее понятно, а вот «Троица, Искупление… вся церковная философия» — это что-то непонятное и, по-видимому, ненужное, что только затуманивает «простое учение Христа». Популярность этой точки зрения связана с частичной истиной, которая в ней есть, — религиозность, которая тщательно хранит обряды, исповедует на словах правую веру, но попирает своих ближних, много раз обличена еще пророками. И правильно, по всей форме совершаемое богослужение, и правильное вероучение может быть тщетным перед Богом, если при этом человек «обижает сироту и не вступается за вдову».

Зачем же тогда нужна вера в Божество Христа и другие догматы? Вопрос о том, зачем нужны догматы, как и любой вопрос «зачем», предполагает какую-то цель, которой мы хотим добиться. Зачем нужна карта? Чтобы путешествовать. Зачем нужен номер рейса? Чтобы улететь туда, куда мы хотим, а не на другой конец земли. Зачем нужен телефон друга? Чтобы разговаривать с ним. Если мы не собираемся никуда отправляться и не собираемся поддерживать отношений с друзьями, нам все это не нужно.

Зачем нужны догматы? Может быть, не очень хорошо отвечать вопросом на вопрос, но иначе не ответишь — а что мы вообще хотим от жизни? Для профессиональной карьеры, путешествий в другие страны, заботы о здоровье догматы не нужны. Есть ли в жизни более глубокий смысл? Обещано ли нам что-то большее? Иногда мы переживаем опыт красоты и величия, чуда и тайны, благоговейного трепета; что это: просто иллюзия, побочный эффект биохимических процессов, происходящих в мозгу, или через ткань привычного нам мира просвечивает нечто большее? Завершается ли наша жизнь старостью и смертью или смерть — это дверь, ведущая куда-то? Когда мы в трудную минуту взываем к Богу — есть ли Тот, Кто нас слышит? Иногда смертельная опасность, горе, болезнь вытряхивают человека из привычного, налаженного хода жизни, и он оглядывается в поисках ответов. Иногда внешне ничего необычного не происходит, но человек останавливается, как громом пораженный, и, как внезапно проснувшийся, будто впервые замечает солнце на небе. В самом деле, есть ли Бог? Могу ли я взывать к Нему и надеяться на Него? Иначе говоря, есть ли у нас надежда? Можем ли мы встретить Того, Кто любит нас и спасет?

Церковное христианство и то «христианство без догматов», которому симпатизируют многие наши современники, отделяет друг от друга именно вопрос о надежде. Если нам предстоит смириться с тем, что никакой вечной надежды у нас нет, что никакое небесное спасение нас не ожидает — мы умрем и будем как вода, вылитая на землю, которую уже нельзя собрать (2 Цар 14: 14), тогда все, о чем стоит позаботиться, — это по возможности не причинять друг другу боли в те краткие годы, которые у нас есть между рождением и смертью — между небытием и небытием. «Дедогматизация» христианства, сведение Иисуса к учителю доброты означают отказ от надежды: ты состаришься, изветшаешь и умрешь, как и все, кого ты любишь; все, что тебе может дать Иисус, — это немного человеческого тепла и поддержки в общине тех, кто последует его моральному учению всерьез. Фраза из романа Людмилы Улицкой «веруйте, как хотите, только заповеди соблюдайте, ведите себя достойно» прекрасно выражает суть дела — никакой реальной надежды у вас нет, поэтому можете фантазировать как угодно — не имеет значения как.

Впрочем, с человеческим теплом тоже в итоге оказывается небогато: мы, люди, существа эгоистичные и склочные, и нередко беда тех, кто мечтает о бездогматичном христианстве, — в том, что они не могут вписаться ни в одну реально существующую общину.

Низведение Христа до уровня Джона Леннона с его песней Аll you need is love («Все, что тебе нужно, — это любовь») делает христианскую веру столь же бессмысленной, как вера в Джона Леннона, который может лишь напомнить вам, в чем вы нуждаетесь, но не может вам этого дать.

Но Евангелие — это не весть о том, как нам жить так, чтобы по возможности друг друга не мучить; вернее, это в Евангелии не главное. Закон проповедан уже пророками, в небиблейском мире ему можно найти многие параллели, в этом отношении Новый Завет не оригинален. Евангелие — это возвещение о Надежде. Человеческая жизнь глубоко трагична; тот, кто этого еще не понял, непременно поймет. Евангелие провозглашает надежду перед лицом ужаса, отчаяния и неизбежной смерти; оно говорит о том, как Бог стал человеком и погрузился в ужас, муку и смерть глубже любого из нас, и восстал из мертвых, победив все это — победив для каждого, кто обратится и уверует. Это надежда над гробом близкого и любимого человека, надежда на собственном смертном одре; и именно эту надежду и охраняют догматы.

Кто такой Иисус?

Если Иисус — просто учитель нравственности, никакой надежды у нас нет — давайте отдавать себе в этом отчет. Смерть не побеждена. Никакой небесный Иерусалим нас не ожидает. Но помимо толстовства — во всех его многочисленных изводах — в истории христианства были и другие ереси. Многие из них признавали Иисуса выдающимся Божиим посланником, даже (в определенном смысле) Сыном Божиим. Однако Церковь настаивала — и настаивает — на том, что Господь наш Иисус Христос есть совершенный Бог и совершенный человек. Это догмат, и те, кто не принимает его, чужды православной вере.

Почему это так? Давайте обратимся к самым, наверное, известным словам Писания — Бог есть любовь . Множество людей, которые никогда не открывали Библию, знают эти слова; немногие знают, кому они принадлежат, — их приписывают то Льву Толстому, то каким-то индийским учителям, то еще кому-то. На самом деле их произносит апостол Иоанн: Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши (1 Ин 4 :8-10). О том же говорит и апостол Павел: Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим 5 :8).

Если мы немного задумаемся над словами апостолов, они покажутся нам очень странными. Каким же это образом страшная смерть Праведника может быть свидетельством Божией любви? Нам в голову не придет усматривать Божью любовь в том, что хорошего, праведного человека оклеветали, неправедно осудили, подвергли издевательствам и истязаниям и наконец убили изощренно-мучительной смертью. Человеческую верность тут усмотреть можно — но вера в Божию любовь может скорее поколебаться. Но апостолы видят здесь неколебимое основание и неиссякаемый источник веры именно в Божию любовь. Почему? Потому что для Апостолов жертва Христа есть жертва со стороны Бога; а это имеет смысл только в том случае, если мы разделяем веру апостолов в то, что Христос — Бог. В Иисусе Христе Бог и человек являются одной личностью, и жертва, которую ради нашего спасения приносит Христос, есть жертва, принесенная Богом. Слова Бог есть любовь апостол Иоанн произносит, имея в виду Бога, Который стал человеком и принял муку и смерть ради спасения своих мятежных творений. Это основание нашей веры в любовь Божию и ограждают догматы, и ограждают они ее от попыток ересей эту веру разрушить.

Еретики прошлого оспаривали либо Божество Христа, либо Его человеческую природу; для докетистов (и позже катаров) человеческая природа Христа была иллюзорной; ариане, хотя и признавали Христа сверхъестественным Сыном Божиим, отказывались видеть в нем Бога, совечного Отцу.

То и другое обращало нашу надежду в прах: если Иисус — не человек, то никакого Искупления не произошло. Он остается глубоко чужд тому человеческому роду, который вроде бы пришел спасти; Голгофа — не высшее проявление спасающей любви Божией, а иллюзия, голограмма, киношный спецэффект. Если Он не Бог, то никакой Божией любви в Голгофе нет — более того, есть ее отрицание. В этом случае вовсе не Бог в плоть облекся и был распят и погребен за нас, неблагодарных и злонравных , а Бог отдает на смерть глубоко преданного Ему праведника. Является ли этот праведник просто человеком (как полагают либеральные богословы) или высшим из ангельских творений (как полагал Арий еще в IV веке и полагают современные свидетели Иеговы), в любом случае он — не Бог, и его жертва — это никак не жертва со стороны Бога.

И вот, чтобы защитить нашу надежду, и принимается на четвертом Вселенском Соборе Халкидонский догмат — Церковь четко формулирует свою изначальную веру в то, что Иисус — совершенный Бог и совершенный человек. Мы можем отказаться его признавать, но тогда апостольская вера в то, что Бог есть любовь, — не наша вера. В этом случае Бог (как бы мы Его себе ни представляли) не облекся в нашу плоть и не принял нашу смерть, чтобы спасти нас.

Человек, который отказывается признавать догматы, не может разделить нашей надежды — отнюдь не потому, что мы ему этого не позволяем, но потому, что вся наша надежда держится на том факте, что Бог облекся в человека и страдал ради страдающего, был умерщвлен ради умерщвленного и погребен ради погребенного .

Если вы действительно отправляетесь в путь

Открывая Евангелие, мы оказываемся в ситуации выбора — дверь открыта, нас зовут, мы можем отозваться и отправиться в путь. И тут догматы оказываются предметом не теоретического рассуждения, а повседневной практики. Простейшее и самое очевидное проявление веры — молитва — уже догматична. Вы можете говорить, что «признание или непризнание Иисуса Мессией, идеи Троичности, Искупления и Спасения, вся церковная философия не имеют никакого значения» только до определенного момента: до тех пор, пока не попробуете помолиться. Как только вы приступите к молитве, перед вами неизбежно встанет вопрос — обращаться ли к Иисусу как к Господу и Спасителю или нет; произносить слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу или нет. При этом отказ исповедать Иисуса Господом будет выбором никак не менее догматическим — только выбором других догматов. Любая молитва и любой акт поклонения Богу требуют определенного вероисповедного выбора — и избежать его можно, только отказываясь от молитвы. Пока мы не собираемся никуда идти и только рассуждаем о путешествиях, мы можем считать неважным, каким путем идти, или полагать все пути одинаковыми; но как только мы решаемся идти, мы выбираем вполне определенный путь и отказываемся от других.

Невозможно лукавить в молитве; невозможно обращаться к Иисусу как к Господу и Сыну Божию и в то же время не верить в это или полагать это неважным. Однако речь идет не только о том, какими словами мы обратимся — и какими не обратимся — к Богу. Личное отношение христианина к Богу, его личное доверие и надежда неразрывно связаны с верой в определенные истины о Боге. Доверие и надежда — и как жизненная позиция, и как эмоциональное переживание — стоит на определенном, догматически четком представлении о Боге; если мы разрушаем это представление, мы разрушаем все — доверие, надежду, духовную жизнь и этику.■

ДОГМАТЫ

Догматические определения, принятые на Вселенских Соборах, не создавали какую-то новую веру, но облекали изначальную веру Церкви в четкие формулировки, которые должны были защитить ее от искажений. Все такие формулировки принимались в ответ на выступления лжеучителей-еретиков.

Основная часть догматов сосредоточена в Никео-Цареградском Символе Веры, составленном из решений Первого (Никейского) и Второго (Константинопольского) Вселенских Соборов.

В Символе Веры мы исповедуем веру в Бога, единого в Трех Лицах: Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа . Веру в Боговоплощение , совершившееся в Иисусе Христе, в Его жертвенную смерть ради нас, в телесное воскресение , в вознесение, в предстоящее второе пришествие и в вечное спасение верующих.

Мы исповедуем, что Церковь создана Господом Иисусом и именно в ней Он совершает наше спасение.

На последующих Вселенских Соборах православная догматика была дополнена тремя важнейшими определениями, которые не вошли в текст Символа Веры, так как были приняты Церковью уже после его формирования.

На Четвертом Вселенском Соборе был сформулирован догмат о двух природах Христа : Божественной и Человеческой, которые соединились в воплотившемся Спасителе неслитно, неразлучно, нераздельно и неизменно. Этот догмат также называют Халкидонским, по названию города, в котором проходил Вселенский Собор.

На Шестом Вселенском Соборе был принят догмат, утверждающий, что в Иисусе Христе есть две воли и два естественных действия — Божественное и Человеческое . Они соединены неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно, подобно двум природам Спасителя. При этом воля человеческая во Христе полностью подчинена воле Божественной.

На Седьмом Вселенском соборе Церковь приняла догмат о почитании святых икон . Смысл его заключается в том, что «честь, воздаваемая образу, переходит к первообразному, и покланяющийся иконе покланяется существу изображеннаго на ней».

Из Последования ко Святому Причащению. Молитва 1-я, Василия Великого. — Ред.

Святитель Мелитон Сардийский. О Пасхе. — Ред.

Нужно ли знать догматику для того, чтобы верить в Бога? Размышляет Сергей Худиев.

Время от времени в православном интернете возникают новые волны препирательств о чистоте веры, и это нормально - люди всегда будут спорить о том, что для них важно. Но в этих спорах постоянно возникают две ошибки, на которые мне хотелось бы обратить внимание.

Христианская вера имеет две стороны. Есть догматическая вера - приверженность определенным вероисповедным утверждениям и определенным религиозным практикам, и есть вера личная - приверженность определенной личности, Господу нашему Иисусу Христу. Соотношение между этими двумя сторонами веры стоит рассмотреть подробнее.

«А я на Тебя, Господи, уповаю; я говорю: Ты - мой Бог» (Пс. 30:15), - говорит псалмопевец, и все Писание (особенно псалмы) полны этого личного обращения. «Ты, Господи Боже мой» - не просто Бог, сотворивший небо и землю, не просто Бог народа Божия, но Бог вот этого конкретного верующего, который взывает к Нему как к его Богу, Богу, с которым его связывают уникальные личные отношения.

Псалмопевец полагает само собой разумеющимся, что Бог знает его лично, в курсе его личных бед и грехов, и, более того, Бог проявляет глубокую личную заинтересованность в его жизни и его поступках. Бог принимает его хвалу, гневается на его грехи, указывает ему правильный путь в жизни, и уготовляет ему - лично ему - вечную радость. «Но я всегда с Тобою: Ты держишь меня за правую руку; Ты руководишь меня советом Твоим и потом примешь меня в славу» (Пс. 72:23, 24).

Это не столько вера в Бога, сколько вера Богу - доверие личности, подобное тому, которое мы могли бы испытывать к близкому человеку; кому то, кого я знаю, родному человеку, близкому другу, кому то, в отношении которого я уверен: я ему дорог, он меня не бросит, он позаботится о моих нуждах и придет ко мне на помощь в беде. Как говорится в православной Литургии, «сами себя и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим».

Это не просто доверие истинным словам - это доверие Личности, которая и есть Истина. Как говорит , христианин «верит, что Тот, кому Он служит всей душой и всем сердцем, не допустит ему погибнуть, но спасет и оправдает». Христос не просто говорит истину - он истинен, верен, как друг может быть верен другу, муж - жене, отец - ребенку. И вера - это такое личное упование на Христа, Который предал Себя за меня, знает меня и не бросит.

Как говорит Апостол Павел, «я живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2:20). Христос не таков, чтобы бросить тех, кто припадает к Нему с верой и надеждой. Верующий может полагаться на Его обетование «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Иоан. 5:24). Христос знает каждую из Своих овец по имени (Иоан. 10:3), и о каждой имеет Свое пастырское попечение.

Все это многими людьми воспринимается, скорее, позитивно, вера во Христа - это, скорее, хорошо, только какое отношение все это имеет к Церкви, к ее длинным богослужениям, к ее строгим догматам? Попытка противопоставить личную и догматическую веру встречается довольно часто у людей нецерковных, и нам стоит объяснить, почему она ошибочна.

Уже простейшее проявление веры - молитва, предполагает определенное догматическое содержание. Даже самая простая и короткая молитва ко Христу: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного» - содержит в себе ряд догматических положений. Иисус есть Христос, то есть предреченный Пророками Спаситель; Он есть Господь - титул, в библейском контексте употребимый только в отношении Бога; Он есть Судия, у которого мы ищем помилования, Тот, в руках Кого наша временная и вечная участь. Если мы же попробуем молиться какими-то другими словами, наша молитва будет ничуть не менее догматичной - только догматы будут другими.

Хорошо говорить о том, что все карты одинаково хороши - пока Вы не собираетесь никуда идти. Вот когда Вы соберетесь в путь, Вам придется решать - куда идти и с какой картой сверяться. Если для Вас Иисус Христос - просто исторический персонаж, для Вас может быть не очень важно, кто Он такой. Но если Вы взываете к Нему о спасении, возлагаете на Него надежду перед лицом смерти, от Него ожидаете милости на последнем Суде - для Вас чрезвычайно важно, кто Он такой, и может ли Он подать Вам вечное спасение, которого Вы ищете.

В этом случае догматы становятся чрезвычайно важны; рассмотрим, для примера, центральный из них - Халкидонский.

«Последуя Святым Отцам, мы согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного в Божестве и совершенного в человечестве, истинно Бога и истинно человека, того же из души разумной и тела, единосущного Отцу по Божеству и того же единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, Рожденного прежде веков от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения, от Марии Девы Богородицы - по человечеству; Одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, - так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и они соединяется в Одно Лицо и Одну Ипостась; - не на два лица рассекаемого или разделяемого, но Одного и Того же Сына и Единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа, как в древности пророки (учили) о Нем и (как) Сам Господь Иисус Христос научил нас, и (как) то предал нам символ отцов»

Его формулировки могут показаться человеку внешнему непонятными, а главное - непонятно зачем нужными. Но если Христос - Ваше единственное утешение и единственная надежда, то каждая из этих формулировок абсолютно необходима. Например, если Христос не есть совершенный Бог, то Он не может быть нашим Спасителем - Писание не предполагает никакого другого Спасителя, кроме Бога, и нам было бы бессмысленно взывать к Нему о милости на Суде - Судия это Бог и только Бог.

Более того, само возвещение о том, что «Бог есть любовь», возвещение, которое Апостолы провозглашают перед лицом крестной Жертвы Спасителя, осмысленно только в свете их же возвещения, что в Иисусе Христе воплотился Бог - в самом деле, если бы это было не так, то Жертва Христа не была бы жертвой со стороны Бога. Просто еще один хороший, праведный человек умер мучительной смертью - где бы в этом была Божия любовь?

Если, с другой стороны, Христос не есть совершенный человек, во всем подобный нам, кроме греха, Он не может быть нашим Искупителем. Ведь для того, чтобы искупить падший человеческий род, и стать Посредником между нами и Богом, Христос должен быть одним из нас. Ереси, отрицавшие либо полноту Божества, либо полноту человечества Христа, отрицали само наше спасение. Поэтому для Церкви было (и остается) так важно обозначать четкие догматические рамки, выход за которые означает разрыв с Апостольской верой. Если бы такие рамки не были обозначены со всей возможной четкостью, наша надежда была размыта и уничтожена.

Глубоко личное, сердечное упование на Христа ограждается догматами, как вино ограждается стенками Чаши. (Этот пример где-то приводит ) Чаша - это еще не вино, но если Вы решите, что стенки чаши - это что-то лишнее, Вы тут же останетесь и без вина.

Личная вера также предполагает участие в литургической жизни Церкви - потому что в центре этой жизни стоит Таинство, установленное самим Христом: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша [есть] Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается» (Лук.22:19,20).

Господь Иисус прямо связывает дарование вечной жизни с участием в этом Таинстве: «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день» (Иоан.6:53, 54). Поэтому личное упование на Христа - когда оно есть - с необходимостью проявляется в догматической вере, твердой приверженности определенным утверждениям (прежде всего, о Личности и деяниях Спасителя) и участии в жизни Церкви.

Но возможна и противоположная ошибка - человек может иметь догматическую веру, твердую приверженность правильным формулировкам, не имея личных взаимоотношений со Спасителем. Спасение в этом случае воспринимается не как результат правильных отношений с определенной Личностью, но как результат хранения правильных взглядов и совершения правильных обрядов. Это смещение может быть достаточно тонким - взгляды могут быть догматически безупречными, как и обряды, но эта тщательно и с любовью хранимая Чаша может оказаться пустой.

Читая (и в нашем, и в англоязычном интернете) рассказы людей, отпавших от веры, я заметил, что как правило то, что люди утрачивают - это именно догматическая вера, набор заученных тезисов, которые, в отсутствие личных отношений, наконец стали представляться и непонятными, и ненужными.

Бывает и по-другому - человек отличается ревностной, горячей приверженностью правильному набору формул, и при этом в его облике изображается не Христос, а кто-то другой. В Евангелии Христу - а потом Апостолам - противостоят, в первую очередь, глубоко религиозные люди, для которых жизнь вращается вокруг Закона (и ведь действительно, богоданного закона!) заповеди о Субботе (и ведь действительно, Божией заповеди!), и которых страшно раздражает Тот, Кто покушается на самое дорогое, что у них есть в жизни, то, ради чего они живут и ради чего они готовы умереть. Хранители Традиции - и ведь действительно, богооткровенной Традиции! - встречают Бога, который дал им эту Традицию, Бога, к Которому она должна вести, и отвергают Его.

Трагедия состояла в том, что они взяли нечто богоданное - Закон - и обратили его в средство богопротивления, взяли то, что должно было привести их к благодати и употребили на то, чтобы заслониться от благодати. Они выстраивали «ограду вокруг закона», потом забор вокруг ограды, потом палисадник вокруг забора - чтобы защитить самое дорогое, Закон. И вот когда приходит Христос и начинает все это ломать, возвращая Закону его первоначальный смысл и предназначение, они приходят в бешенство.

И эта ситуация так подробно описана в Евангелии не затем, чтобы мы ужаснулись поведению каких-то чужих нам людей, которые все очень давно умерли. Это ситуация, которая раз за разом воспроизводится в истории Церкви - и отдельных людей. Боготкровенные догматы абсолютно необходимы (и это правда!), так что построим вокруг них ограду.

Но будем ревностны и усердны, воздвигнем еще забор вокруг ограды. А потом - кто может воспретить благочестивой ревности! - еще и палисадник вокруг забора. А потом будем исходить благочестивой ненавистью друг ко другу из-за разных взглядов на должное устройство палисадника. А Христос тут окажется скорее тем, Кто мешает нашим благочестивым занятиям.

Как это всегда бывает с заблуждениями, это поддерживает противоположное - глядя на чрезвычайно тяжелых в обращении ревнителей правоверия, люди внешние начинают риторически спрашивать, какое отношение весь этот кипеж имеет ко Христу. Стало быть, ну их совсем, эти догматы.

Но личное упование на Христа, покаяние и вера не могут существовать без догматов. Вот догматы без упования, покаяния и веры - сколько угодно.

Новый Завет

Десять заповедей Моисеевых

Ветхий Завет

СОСТАВ БИБЛИИ

Библия – главная сакральная книга христианства. Состоит из двух частей:

1. Ветхий Завет

2. Новый Завет.

Создан в рамах иудаизма еще до нашей эры. В «Ветхом Завете» впервые в человеческой истории появляется великая религиозная идея монотеизма.

Идея грехопадения человека - Адам и Ева нарушили единственную заповедь Божию.

Завет – договор человека с Богом, в Ветхом Завете действует договор Бога с одним избранным народом – еврейским.

Прообраз завета – у Ноя (после потопа появилась радуга – знак, что потопа больше не будет).

Авраам – с ним, как с родоначальником еврейского народа, Бог впервые заключает Завет.

«Испытание Авраама» - ключевой эпизод Ветхого Завета. Авраам должен принести в жертву Богу единственного сына, чтобы доказать, что Бога любит больше всего на свете.

Пророк Моисей – выводит еврейский народ из египетского плена. Получает заповеди – «Десять заповедей Моисеевых» - обязательны для всех трех авраамических религий – иудаизм, христианство, ислам.

1. «Аз есмь Господь Бог твой: да не будут тебе бози иные, разве мене» - самая главная заповедь (монотеизм). Поклонение Богу Библии – в Ветхом Завете Бог называется по-разному: Адонай (Господь), Саваоф (Бог воинств), Яхве (искаженное Иегова) – «я есмь сущий», Эллохим.

2. Не сотвори себе кумира и всякого подобия

3. Не упоминай имени господа всуе (в суете).

4. Почитание седьмого дня (субботы).

5. Чти отца и мать

6. Не убий

7. Не прелюбодействуй.

8. Не укради

9. Не лжесвидетельствуй

10. Не возжелай жены ближнего своего, и имущества его

В поздних книгах Ветхого Завета появляется идея мессии – грядущего спасителя мира. Иногда термин мессия заменялся близким по содержанию эллинизированным Христос – «помазанник Божий». Пророк Даниил указывает и место рождения мессии – засияет «звезда Вифлиемская».

Иисус заявил, что он и есть Христос. В это поверила только незначительная часть иудеев – они стали первыми христианами. Большая часть евреев посчитала Иисуса Христа обманщиком, они настояли на том, чтобы казнить его позорной казнью – через распятие (так распинали разбойников и шулеров). Иудеи до сих пор ждут прихода мессии.

Создан уже в христианскую эпоху (I в. н.э.)

Состав: Евангелия, Деяния Апостолов, Послания Апостолов, Апокалипсис Иоанна.

«Евангелие» - благая весть, рассказ о рождении и земной жизни Иисуса Христа. Известно множество Евангелий, но только четыре признаны каноническими и вошли в Библию: от Матфея, от Луки, от Марка, от Иоанна.

1. Монотеизм (вера в одного Бога, не просто в какого-то, а Бога Библии!)

2. Догмат о Св. Троице (Бог-Отец, Бог-Сын и Святой Дух). Понять разумом, как три ипостаси соединяются в одном Боге невозможно – это превосходит наше разумение.

3. Иисус Христос как Богочеловек – это тоже тайна – как в Христе соединилась божественная и человеческая природа.

4. Догмат о непогрешимости Вселенских соборов – таким образом в христианстве существует двуединый фундамент вероучения: священное Писание (Библия) и Священное Предание (труды Отцов церкви, решения Вселенских Соборов).

5. Догмат об искуплении – Христос своей смертью и воскрешением искупил первородный грех и открыл дорогу к спасению всем, кто верит в него. Вера в Христа – единственный вариант спасения.

6. Догмат об иконопочитании и почитании святых (не поклонении!)

7. Догмат о семи основных таинствах – их благодатной силе.

Опыт показывает, что знание догматов и канонов позволяет обезопасить себя от влияния опасных мыслей и людей. По тому, как тот или иной человек отзывается о них (не говоря о том, соблюдает или нет) становится ясно, на самом ли деле это православный человек. Даже если внешне у него все исправно, но отношение самое халатное, «творческое», то рано или поздно выясняется, что это волк в овечьей шкуре.

Догматы говорят о Боге в отношении к человеку и о человеке в отношении к Богу. Каноны регламентируют жизнь Церкви и христиан в смысле дисциплинарно правовом, и в нравственной области. Канон (в смысле церковного права) – это основополагающий церковный закон, действующий во всей Православной Церкви.

В идее канона всегда лежит неизменный догматический момент. Однако в буквальном смысле канон отражает преходящие обстоятельства жизни Церкви.

Каноны не подлежат отмене, но их правовые нормы не носят абсолютного характера. Более того, в самих правилах можно найти указание на гибкость. Канон может больше не применяться в связи с тем, кто регулируемое им отношение исчезло. В то же время правило канона может служить ориентиром: так, указание на возраст не существующих ныне дьяконисс (40 лет) ложится в основу рассуждений о возрасте женщины, назначаемой на существующие ныне церковные должности.

Каноны, даже если они уже не применяются, в любом случае остаются критериями церковного законодательства и основы церковного правосознания. Канон – указатель к правильной ориентации в актуальных проблемах церковной жизни.

Церковное знание можно разделить на четыре области:

• догматы — четкие церковные определения;
• каноны — регламент жизни Церкви и христиан;
• литургическое предание, регулирующее богослужебную жизнь Церкви;
• православная аскетика — опыт богообщения, основные законы духовной жизни и глубокий аскетический аппарат, призванные помочь выстроить православную личную форму духовной жизни.

Догматы о Боге и общем отношении Его к миру и человеку , например:

1. Бог есть.

1. самобытен (не происходит ни от кого, ни от чего, имеет бытие в Самом Себе), неизменяем («Я – Господь, Я не изменяюсь» (Мал.3:6)), вечен (не зависит от времени), неизмерим и вездесущ (см., напр. Псалом 138) – т.н. апофатические свойства, основанные на отрицании тех или иных качеств, присущих конечной твари;
2. обладает Божественными разумом и премудростью, всеведением. Бог свят (т.е. руководствуется представлением об одном высшем добре). Бог всемогущ (Быт 17, Лк 1:37) и всеблажен, благ, милостив. Бог есть Любовь. И, одновременно, Бог справедлив.

1. Бог – Творец мира. Бог создал мир из ничего. Бог создал мир разумом и премудростью, волею и словом. До Бога времени не было. Бог создал совершенный мир.
2. Бог – Промыслитель мира, т.е. печется о мире, хранит его и правит им.

Догматы о Боге, Троичном в Лицах, например:

1. Бог един по существу, но троичен в лицах – Отец, Сын, Святой Дух, Троица единосущная и нераздельная (Три самостоятельных Лица, обладающие всеми совершенствами, но не три Бога, а Бог).
2. Три Лица Троицы различаются по личным свойствам: Отец не рожден ни от кого, Сын рожден Отцом, Дух Святой исходит от Отца.

Догматы о Боге, как Творце и Промыслителе, к миру духовному , например:

1. добрые ангелы – служебные духи, которые служат Богу, народам, частным лицам, церквям;
2. злые духи – падшие ангелы, обитают в воздухе, постоянно ищут, как погубить человека. Господь их деятельность попускает и ограничивает.

Догматы об отношении Бога, как Творца и Промыслителя, к человеку , например:

1. Человек сотворен по образу и подобию Божию.
2. Только три лица за всю историю человечества произошли особым образом – Адам, Ева и Господь наш Иисус Христос. Все остальные произошли от Адама и Евы.
3. Человек состоит из души и тела.
4. Душа – высшая, духовная, самостоятельная, разумная, сознательная, свободная, бессмертная сущность.

Догматы о Боге Спасителе и особенном отношении Его к человеческому роду, например:

1. Грех праотцов (Адама и Евы) – на всех их потомках, т.е. всех людях. Это всеобщий, первородный грех.
2. Следствия грехопадения: разрыв Богообщения, утрата благодати, смерть духовная, помрачение разума, извращение воли, склонность к злу, а не к добру, искажение образа Божия.
3. Вся тварь через грехопадение человека прервала общение с Богом, и мучается доныне (Рим. 8:22).
4. Господь через Сына своего благоволил спасти людей. Сын совершил это спасение. Святой Дух Своим содействием совершает в сердцах людей дело спасения.

Догматы о Христе Спасителе, например:

1. Господь Иисус Христос – истинный Бог.
2. Господь Иисус Христос – истинный, но безгрешный Человек, родившийся сверхъестественным образом, от Девы Марии по действию Духа Святаго.
3. Мы все искуплены Его смертью и воскресением.
4. Иисус Христос победил и разрушил ад.
5. Победив смерть Своим воскрешением, Иисус Христос вознесся на небеса и воссел одесную Отца, тем самым вознес на небо естество человеческое и тем самым отверз для всех людей двери в Царство небесное.

Догматы об освящении, например:

1. Без Божественной помощи люди спастись не могут.
2. Благодать – это особая нетварная Божественная сила.
3. Благодать достигает нас в Ипостаси Святаго Духа, потому часто называется силой Духа Святаго (хотя принадлежит всем Лицам Троицы).
4. Благодать даруется людям вследствие подвига Иисуса Христа.
5. Благодать не изменяет природу человека, но преображает ее.

Догматы о Святой Церкви, например:

1. Церковь – посредница в деле освящения и спасения, основанная Господом нашим Иисусом Христом.
2. Вне Церкви нет спасения.
3. Глава Церкви – Иисус Христом
4. Святой Дух действует в Церкви.
5. Церковь святая, единая, соборная, апостольская.

Догматы о Таинствах Церкви, например:

1. Таинства есть священные действия, чрез которые тайным образом действует на человека благодать, т.е. спасительная сила Божия (Пространный катехизис).
2. Совершитель Таинств – сам Иисус Христос.
3. Таинство действительно при условии веры в Христа и спасительную силу Таинств, и искреннего желания принять благодать.
4. Крещение совершается только один раз.
5. В Таинстве Евхаристии вино и хлеб прелагаются в Кровь и Тело Христово.
6. Евхаристия есть жертва благодарения, умилостивления и соединения всей Церкви в Тело Христово.
7. Покаяние врачует от грехов.

Догматы о Таинстве священства:

священство – Божественное установление, предполагает избранничество свыше, совершается через рукоположение (возложение рук).

Догматы о Боге как Судии и Мздовоздаятеле:

1. Тело смертно, душа бессмертна.
2. После телесной смерти каждого ожидает частный суд и мздовоздаяние до Страшного суда.
3. Мздовоздаяние после частного суда – лишь ожидание блаженства или мучения. Божественная Литургия, молитвы, милостыни, посты могут изменить участь умершего.

Догматы о Всеобщем Суде:

1. Время Второго пришествия знает только Бог.
2. До Всеобщего суда воздаяние получает только душа (не тело), и праведники, и грешники находятся в предначалии (предвкушении) заслуженного блаженства или мучения, у грешников есть шанс на то, что по молениям Церкви их участь изменится.
3. Второе пришествие будет во славе и величии.
4. Воскресение мертвых будет действительным, всеобщим и одновременным, в тождественных телах.
5. Живые изменятся мгновенно и одновременно.
6. Грешники будут преданы вечному мучению вместе с диаволом, праведники навечно унаследуют Царство, уготованное от создания мира (Мф. 25:34). Еще раз: и то, и другое – навечно.>