В чем главная ошибка печорина. Сочинения

«Печорин, возвращаясь из Персии, умер...» Задумывались ли Вы, при каких обстоятельствах это могло произойти?
Смерть Лермонтова была мгновенной - Печорину, который умер в дороге по неизвестной причине, видимо, было предназначено его создателем в полной мере пережить муку «тоски смерти». Кто был рядом с ним в эту тяжёлую минуту? Его «гордый» лакей?
А если бы это произошло с ним не в дороге? Что изменилось бы? Скорее всего - ничего! Ни одной живой, неравнодушной души рядом... Но ведь любили же его и Мери, и Вера. Максим Максимыч в любую минуту готов «кинуться ему на шею». Даже Вернер в определённый момент сделал бы то же самое, если бы Печорин «показал ему малейшее на это желание». Но все связи с людьми оборваны. Недюжинные задатки не реализованы. Почему?
По словам Григория Александровича, Вернер - «скептик и матерьялист». Себя же Печорин относит к числу людей верующих. Во всяком случае, в «Фаталисте», написанном от лица Печорина, читаем: «Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между н-а-м-и, х-р-и-с-т-и-а-н-а-м-и, многих поклонников...» Именно как человек верующий, в повести «Тамань» Печорин восклицает: «На стене ни одного образа - дурной знак!» В «Тамани» же герой цитирует Книгу пророка Исайи, пусть и неточно: «В тот день немые возопиют и слепые прозрят». В «Княжне Мери» (запись от 3-го июня) Григорий Александрович без всякой иронии рассуждает о том, что только «в высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие Божие».
В то же время в известном фрагменте «Я возвращался домой пустыми переулками станицы...» («Фаталист») Печорин не может удержаться от смеха, вспоминая, что «были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или какие-нибудь вымышленные права», люди, убеждённые, что «целое небо с своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!..» Приведённые цитаты свидетельствуют о том, что душу Печорина терзают сомнения. В этом же фрагменте указана и причина его сомнений - «невольная боязнь, сжимающая сердце при мысли о неизбежном конце». Та самая «тоска смерти», что мучает Бэлу, заставляя метаться, сбивая повязку. Это острое, болезненное ощущение конечности бытия может быть знакомо не только умирающим. Абстрактная мысль о бессмертии души в такие минуты вполне может показаться блёклой и неубедительной. Можно предположить, что Печорину приходится переживать подобные сомнения оттого, что вера его ослабла под влиянием светского образа жизни, знакомства с разными новомодными течениями и т.п. Однако глубоко верующая, не слыхавшая ни о каких «матерьялизмах» Бэла не избежала этой муки «тоски смерти». Так что зависимость здесь скорее обратная: страх перед смертью ведёт к ослаблению веры.
Преодолеть свои сомнения Печорин пытается с помощью рассудка. «Я давно уже живу не сердцем, а головою» - это признание героя вполне подтверждается содержанием романа. И это при том, что в произведении присутствует неопровержимое свидетельство правдивости голоса сердца - история трагической гибели Вулича. Почему же эта история не убеждает Печорина в необходимости прислушиваться к своему сердцу? Голос сердца «голословен», не основан ни на каких материальных аргументах. «Печать смерти на бледном лице» поручика - это слишком зыбко, неопределённо. На этом не выстроишь никакую мало-мальски убедительную теорию. И потому «метафизика» отбрасывается в сторону. Причём, из контекста следует, что данный термин используется Печориным в значении, которое «Словарём иностранных слов», например, определяется как «антинаучные измышления о «духовных первоначалах» бытия, о предметах, недоступных чувственному опыту» (1987, с. 306). Возможно ли остаться человеком верующим, опираясь на один голый рассудок?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо расположить повести в хронологической последовательности и проследить за развитием характера героя.
Ни у кого не вызывает сомнения, что с хронологической точки зрения первой в цепи повестей располагается «Тамань». В этой повести мы видим полного энергии и жажды познания жизни героя. Одна только тень, промелькнувшая на полу, побуждает его отправиться навстречу приключениям. И это несмотря на явную опасность: спускаясь по тому же склону во второй раз, Печорин замечает: «Не понимаю, как я не сломил себе шеи». Однако опасность - лишь прекрасный стимул для активных действий, для проявления несгибаемой воли.
Кроме того, навстречу приключениям Печорин бросается «со всею силою юношеской страсти». Поцелуй незнакомки, который автор Журнала оценивает как «огненный», вызывает столь же горячие ответные чувства: «В глазах у меня потемнело, голова закружилась».
Вполне по-христиански Григорий Александрович проявляет милосердие, обнаруживает способность прощать своих врагов. «Что сталось с старухой и с б-е-д-н-ы-м слепым - не знаю», - сокрушается он о судьбе человека, который несколько часов назад его обокрал.
Правда, рассуждения Печорина о слепом мальчике в частности и о «всех слепых, кривых, глухих, немых, безногих, безруких, горбатых» вообще побуждают читателя вспомнить строки А.С.Пушкина о несчастном Германне из «Пиковой дамы»: «Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков». Впоследствии окажется, что к предубеждению против людей с ограниченными возможностями необходимо прибавить «непреодолимое отвращение» Печорина к женитьбе, основанное на том, что когда-то в детстве некая старуха предсказала ему «смерть от злой жены»...
Но справедливо ли упрекать Печорина в том, что он имеет «мало истинной веры»? В «Тамани» для этого почти нет оснований. Единственное, что настораживает в поведении Печорина в этой повести, - он не даёт воли своим добрым чувствам - милосердию, раскаянию; старается заглушить голос сердца доводами рассудка: «...Какое дело мне до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру, да ещё с подорожной по казённой надобности!..»
В «Княжне Мери» эта особенность поведения героя многократно усиливается. Григорий Александрович не только смеётся над чувствами в разговоре с Мери, он просто рисуется перед собою (или возможными читателями «Журнала»?) умением манипулировать людьми, контролируя собственные чувства.
Благодаря «системе» он получает возможность встретиться наедине с Верой, добивается любви Мери, устраивает так, что Грушницкий выбирает его в свои поверенные, как и было запланировано. Почему «система» работает так безотказно? Не в последнюю очередь, благодаря незаурядным артистическим данным - способности в нужную минуту принять «глубоко тронутый вид». (Как тут не вспомнить пушкинское: «Как взор его был быстр и нежен, // Стыдлив и дерзок, а порой // Блистал послушною слезой!..») А самое главное, такой артистизм оказывается возможен потому, что действует герой романа, полностью пренебрегая собственными чувствами.
Вот Печорин отправляется к княгине проститься перед отъездом из Кисловодска в крепость N. Кстати, так ли уж необходим был этот визит? Наверняка, можно было, сославшись на внезапность отъезда, отправить записочку с извинениями и пожеланиями «быть счастливой и прочее». Однако Григорий Александрович не только является к княгине собственной персоной, но и настаивает на свидании с Мери наедине. С какой целью? Сообщить обманутой девушке, что играет в её глазах «самую жалкую и гадкую роль»? А то бы она сама об этом не догадалась!
«Как я ни искал в груди моей хоть искры любви к милой Мери, но старания мои были напрасны», - заявляет Печорин. Отчего же тогда «сердце сильно билось»? А непреодолимое желание «упасть к ногам её» отчего? Лукавит Григорий Александрович! «Глаза её чудесно сверкали», - это замечание влюблённого человека, а не холодного циника, роль которого он играет в данном эпизоде.
Столь же далеки друг от друга чувства и поведение героя в эпизоде убийства Грушницкого. Да и роль его в этой истории не менее «жалкая и гадкая».
«Как все мальчики, он имеет претензию быть стариком», - иронизирует Григорий Александрович над Грушницким (запись от 5-го июня), а значит, Печорин и старше, и опытнее своего приятеля. Ему не составляет труда сделать игрушку из молодого друга. Однако появляется угроза, что поведение «игрушки» выйдет из-под контроля. Немедленно уничтожить!
Печорин рассуждает о своём сопернике за несколько минут до начала дуэли: «...В душе его могла проснуться искра великодушия, и тогда всё устроилось бы к лучшему; но самолюбие и слабость характера д-о-л-ж-н-ы
б-ы-л-и торжествовать...» Мирный вариант развития событий нежелателен! Ожидаемый, востребованный вариант - второй... «Я хотел дать себе полное право не щадить его, если бы судьба меня помиловала». Другими словами, «я хочу убить его, если получится»... Но ведь при этом Печорину приходится рисковать своей жизнью...
Григорий Александрович - тонкий психолог, он прекрасно знает, что Грушницкий - не из тех людей, что хладнокровно стреляют в лоб безоружному противнику. И действительно, «он [Грушницкий] покраснел; ему было стыдно убить человека безоружного... Я был уверен, что он выстрелит на воздух!» Уверен до такой степени, что, увидев направленный на себя пистолет, приходит в ярость: «Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей». Впрочем, ожидания Печорина совершенно оправдались: только окрик капитана: «Трус!» - заставляет Грушницкого спустить курок, причём стреляет он в землю, уже не целясь.
Получилось... «Finita la comedia...»
Рад ли Печорин своей победе? «У меня на сердце был камень. Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели», - таково его душевное состояние после дуэли. Но ведь никто не заставлял вас, Григорий Александрович, стрелять в этого глупого, жалкого мальчика!
А вот это - не факт. Именно такое и возникает ощущение, что в данных эпизодах, да и не только в них, Печорин действует не по своей воле.
«А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!» - откровенничает Печорин в своём «Журнале». Вы только вдумайтесь: как может смертный человек обладать бессмертной душой? Человек не может... Но если согласиться с тем, что «между образом Печорина и Демона есть глубокая духовная связь» (Кедров, 1974), то всё становится на своё место. А не согласиться трудно, когда выявлено столько совпадений: и место действия (Кавказ), и любовная фабула («Демон» - повесть «Бэла»), и конкретные эпизоды (Демон глядит на танцующую Тамару - Печорин и Максим Максимыч приезжают в гости к отцу Бэлы; встреча Демона и Тамары - последнее свидание Печорина и Мери).
Кроме того, уж конечно не случайно роман практически заканчивается упоминанием об этом внесценическом персонаже: «Чёрт же его дёрнул ночью с пьяным разговаривать!..» - восклицает Максим Максимыч, выслушав рассказ Печорина о смерти Вулича.
Так что играющий людьми Печорин - сам лишь послушная игрушка в руках злого духа, к тому же питающая его духовной энергией: «Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую всё, что встречается на пути; я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы».
Печорин и сам чувствует, что его действиями управляет некая сила: «Сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы!» Незавидная роль, не приносящая Печорину ничего, кроме страданий. Беда в том, что великий психолог Печорин с собственными чувствами и с собственной душой разобраться не может. У него на одной странице «Журнала» рассуждения о правосудии Божием - и признания, вроде: «Первое моё удовольствие - подчинять моей воле всё, что меня окружает». Религиозное чувство давно утрачено, в душе поселился Демон, а он продолжает считать себя христианином.
Убийство Грушницкого не прошло бесследно. О чём-то же размышлял Григорий Александрович, когда после дуэли «ехал долго» в одиночестве, «бросив поводья, опустив голову на грудь».
Вторым потрясением стал для него отъезд Веры. Невозможно не воспользоваться комментарием Валерия Мильдона по поводу этого события: «Одно второстепенное в романе Лермонтова обстоятельство неожиданно получает глубокий смысл: единственную подлинную, непреходящую любовь Печорина зовут Верой. Он расстаётся с нею навсегда, и она пишет ему в прощальном письме: «Никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто не старается уверить себя в противном».
Что это - «уверить в противном»? Печорин хочет уверить себя, что у него есть вера (следовательно, надежда). Его отчаянная погоня за уехавшей возлюбленной - удивительной силы метафора...» (Мильдон, 2002)
Перед Печориным открывался путь к спасению - искреннее раскаяние и молитва. Этого не произошло. «Мысли пришли в обычный порядок». И, уезжая из Кисловодска, герой оставляет за спиной не только труп своего коня, но и саму возможность возрождения. Точка возврата пройдена. Онегина воскресила любовь - «болезнь» Печорина оказалась слишком запущенной.
Дальнейший жизненный путь Печорина - это путь разрушения личности героя. В «Фаталисте» он «шутя» заключает пари с Вуличем, по сути дела, провоцируя самоубийство, и его нисколько не смущает «отпечаток неизбежной судьбы» на лице поручика. Просто Печорину действительно нужно узнать, существует ли предопределение. Невыносимо думать, что только затем он и явился на свет, чтобы «играть роль топора»! Не мог не интересовать этот вопрос и автора романа, знающего, что ждёт его могила «без молитв и без креста». Однако вопрос так и остался открытым.
Поведение Печорина в повести «Бэла» не может не вызывать у читателя недоумения и сострадания. Что заставило Григория Александровича решиться на похищение шестнадцатилетней девушки? Отсутствие в крепости хорошенькой дочки урядника - Насти? Или безумная любовь, сметающая все преграды на своём пути?
«Я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою», - объясняет герой свой поступок. Как будто это не он иронизировал в «Журнале» над поэтами, которые женщин «столько раз называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом...» Или Григорий Александрович додумался-таки до того, к-т-о подтолкнул его к убийству Грушницкого? А утопающий, как известно, хватается и за соломинку. Однако чувства героя остыли быстрее, чем он сам этого ожидал. Да и были ли они? И он действительно ничего не чувствует, глядя на умирающую Бэлу!
А как раньше Григорий Александрович любил своих врагов! Они волновали его кровь, стимулировали волю. Но чем не враг убивший Бэлу Казбич?! Однако Печорин и пальцем не пошевелил, чтобы наказать преступника. Он вообще в «Бэле» если и делает что-либо, то исключительно чужими руками.
Чувства атрофированы. Воля ослабла. Душевная пустота. А когда Максим Максимыч принялся утешать своего друга после смерти Бэлы, Печорин «поднял голову и засмеялся...» У бывалого человека «мороз пробежал по коже от этого смеха...» Уж не сам ли дьявол рассмеялся в лицо штабс-капитану?
«Мне осталось одно средство: путешествовать. ...Авось где-нибудь умру на дороге!» - рассуждает двадцатипятилетний герой, ещё недавно считавший, что «хуже смерти ничего не случится».
Во время последней нашей встречи с Печориным (повесть «Максим Максимыч») мы видим «бесхребетного» (=безвольного) человека, потерявшего интерес к собственному прошлому (ему безразлична судьба его «Журнала», хотя когда-то Григорий Александрович думал: «Всё, что я в него ни брошу, будет со временем для меня драгоценным воспоминанием»), не ожидающего ничего от будущего, утратившего связи не только с людьми, но и с родиной.
В заключение необходимо заметить, что в «Книге пророка Исайи» непосредственно перед цитируемой Печориным строчкой содержится предостережение, побуждающее к размышлению: «И сказал Господь: так как этот народ приближается ко мне устами своими, и языком своим чтит меня, сердце же его далеко отстоит от меня, и благоговение их предо мною есть изучение заповедей человеческих, то вот, Я ещё необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет».

Примечания

1.Кедров Константин. Кандидатская диссертация «Эпическая основа русского реалистического романа 1-й половины XIX в.» (1974 г.)
Трагическая эпопея Лермонтова «Герой нашего времени»
http://metapoetry.narod.ru/liter/lit18.htm
2. Мильдон Валерий. Лермонтов и Киркегор: феномен Печорина. Об одной русско-датской параллели. Октябрь. 2002. №4. с.185
3. Словарь иностранных слов. М. 1987.

Печорин и Раскольников – герои философского поиска

I. Вступление

Печорин и Раскольников относятся к разным эпохам и со­словиям (представитель петербургского света, аристократ и разночинец), и, казалось бы, ничто их не сближает. Но у них есть и много общего. Обоих можно назвать героями философ­ского поиска.

II. Главная часть

1. Оба героя молоды, и у обоих очень высокая самооценка. Княжна Мери говорит о Печорине, что он сам о себе очень высокого мнения, с чем Печорин вполне согласен. О Расколь­никове говорит Разумихин, что тот «ужасно высоко себя це­нит и, кажется, не без некоторого права на то».

2. Об обоих можно сказать словами Достоевского, что им «не надобно миллионов, а надобно мысль разрешить», т.е. им не важно, как сложится их личная жизнь, но важно ответить на мучающий их вопрос.

Печорин всю жизнь ищет «назначение высокое» для своих «сил необъятных». А ведь он вполне обеспеченный дворянин и мог бы прожить жизнь спокойно и счастливо. Но он уже не «поддается приманкам страстей пустых и неблагодарных», ему нужно нечто большее (см. размышления Печорина в фи­нале повести «Княжна Мери»).

Раскольников также не может не проверить свою идею на практике, хотя его самого эта идея ужасает: «На какую грязь, однако, способно мое сердце!» (мысли Раскольникова после первого сна). И все-таки он идет убивать.

3. Из сказанного вытекает, что обоим героям присущ внутренний трагизм, хотя у каждого он свой.

У Раскольникова внутренний трагизм возникает из-за то­го, что его идея противна человеческой природе, но приобрела над героем уже слишком большую власть, он уже не в силах отказаться от нее. Страдания Раскольникова – это попытка разрешить вечный философско-нравственный вопрос о том, может ли человек проливать кровь по своему усмотрению, «тварь ли я дрожащая или право имею».

Но и у Печорина психологический дискомфорт возникает не только из-за несоответствия внутреннего мира действи­тельности. Трагизм Печорина тоже имеет философские при­чины. Он пытается найти ответ на вечный вопрос, кто правит миром: провидение, случай или сам человек. Здесь ему дейст­вительно «не надобно миллионов, а надобно мысль разре­шить»: он идет на самые опасные эксперименты, «ставит на карту» жизнь свою и честь. Но ни удачный исход дуэли, ни случай с Вуличем, ни схватка с казаком не делают его фатали­стом, а в обратном он тоже не уверен. Трагедия Печорина в том, что для него чрезвычайно важно ответить на неразреши­мый вопрос, а, казалось бы, самые сильные доводы на поверку оказываются малоубедительными.

4. Как неординарные сильные личности оба противостоят обществу. Общество отвергает и Печорина, и Раскольникова; немногие понимают и принимают их. Однако оба сознательно «отъединяются от людей».

Печорин осознает, что он выше и честнее большинства современников, а старое поколение (Максим Максимыч) его не слишком-то понимает. Поэтому Печорин остается один, говорит, что «к дружбе не способен», в любви разочаровыва­ется.

Раскольников также уходит даже от близких ему людей (мать, сестра, Разумихин), он говорит: «Надоели вы мне смер­тельно… я хочу быть один». Но делает он это по другой при­чине. Он чувствует, что для него нет места в обществе, потому что он преступник, он не такой, как все. Именно поэтому он идет к Соне, считая, что она не осудит его, потому что сама блудница.

5. Сознание собственной неординарности рождает в геро­ях индивидуализм; но индивидуализм у них тоже разный.

Печорин хочет служить возвышенной цели, непосредст­венно провидению. Про себя он говорит: «… сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы!»

Для Раскольникова такая роль неприемлема. Он пытается заменить собой судьбу, Бога, сам берет в руки топор. (Схожие символы у обоих авторов, скорее всего, не случайны).

III. Заключение

Итак, у этих героев достаточно и общего, и различного. Оба пытаются поднять непосильный для человека груз, оба пытают­ся разрешить вечные вопросы. Но Раскольников идет дальше Печорина. Он пытается заменить собой Бога, судьбу. Пережи­вания Печорина и Раскольникова (внутренние монологи героев) также похожи. Это говорит о том, что Лермонтов и Достоев­ский добились широчайшего обобщения, ведь их героев муча­ют те же вопросы, что и нас полтора столетия спустя.

«Печорин, возвращаясь из Персии, умер...» Задумывались ли Вы, при каких обстоятельствах это могло произойти?
Смерть Лермонтова была мгновенной - Печорину, который умер в дороге по неизвестной причине, видимо, было предназначено его создателем в полной мере пережить муку «тоски смерти». Кто был рядом с ним в эту тяжёлую минуту? Его «гордый» лакей?
А если бы это произошло с ним не в дороге? Что изменилось бы? Скорее всего - ничего! Ни одной живой, неравнодушной души рядом... Но ведь любили же его и Мери, и Вера. Максим Максимыч в любую минуту готов «кинуться ему на шею». Даже Вернер в определённый момент сделал бы то же самое, если бы Печорин «показал ему малейшее на это желание». Но все связи с людьми оборваны. Недюжинные задатки не реализованы. Почему?
По словам Григория Александровича, Вернер - «скептик и матерьялист». Себя же Печорин относит к числу людей верующих. Во всяком случае, в «Фаталисте», написанном от лица Печорина, читаем: «Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между н-а-м-и, х-р-и-с-т-и-а-н-а-м-и, многих поклонников...» Именно как человек верующий, в повести «Тамань» Печорин восклицает: «На стене ни одного образа - дурной знак!» В «Тамани» же герой цитирует Книгу пророка Исайи, пусть и неточно: «В тот день немые возопиют и слепые прозрят». В «Княжне Мери» (запись от 3-го июня) Григорий Александрович без всякой иронии рассуждает о том, что только «в высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие Божие».
В то же время в известном фрагменте «Я возвращался домой пустыми переулками станицы...» («Фаталист») Печорин не может удержаться от смеха, вспоминая, что «были некогда люди премудрые, думавшие, что светила небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или какие-нибудь вымышленные права», люди, убеждённые, что «целое небо с своими бесчисленными жителями на них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!..» Приведённые цитаты свидетельствуют о том, что душу Печорина терзают сомнения. В этом же фрагменте указана и причина его сомнений - «невольная боязнь, сжимающая сердце при мысли о неизбежном конце». Та самая «тоска смерти», что мучает Бэлу, заставляя метаться, сбивая повязку. Это острое, болезненное ощущение конечности бытия может быть знакомо не только умирающим. Абстрактная мысль о бессмертии души в такие минуты вполне может показаться блёклой и неубедительной. Можно предположить, что Печорину приходится переживать подобные сомнения оттого, что вера его ослабла под влиянием светского образа жизни, знакомства с разными новомодными течениями и т.п. Однако глубоко верующая, не слыхавшая ни о каких «матерьялизмах» Бэла не избежала этой муки «тоски смерти». Так что зависимость здесь скорее обратная: страх перед смертью ведёт к ослаблению веры.
Преодолеть свои сомнения Печорин пытается с помощью рассудка. «Я давно уже живу не сердцем, а головою» - это признание героя вполне подтверждается содержанием романа. И это при том, что в произведении присутствует неопровержимое свидетельство правдивости голоса сердца - история трагической гибели Вулича. Почему же эта история не убеждает Печорина в необходимости прислушиваться к своему сердцу? Голос сердца «голословен», не основан ни на каких материальных аргументах. «Печать смерти на бледном лице» поручика - это слишком зыбко, неопределённо. На этом не выстроишь никакую мало-мальски убедительную теорию. И потому «метафизика» отбрасывается в сторону. Причём, из контекста следует, что данный термин используется Печориным в значении, которое «Словарём иностранных слов», например, определяется как «антинаучные измышления о «духовных первоначалах» бытия, о предметах, недоступных чувственному опыту» (1987, с. 306). Возможно ли остаться человеком верующим, опираясь на один голый рассудок?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо расположить повести в хронологической последовательности и проследить за развитием характера героя.
Ни у кого не вызывает сомнения, что с хронологической точки зрения первой в цепи повестей располагается «Тамань». В этой повести мы видим полного энергии и жажды познания жизни героя. Одна только тень, промелькнувшая на полу, побуждает его отправиться навстречу приключениям. И это несмотря на явную опасность: спускаясь по тому же склону во второй раз, Печорин замечает: «Не понимаю, как я не сломил себе шеи». Однако опасность - лишь прекрасный стимул для активных действий, для проявления несгибаемой воли.
Кроме того, навстречу приключениям Печорин бросается «со всею силою юношеской страсти». Поцелуй незнакомки, который автор Журнала оценивает как «огненный», вызывает столь же горячие ответные чувства: «В глазах у меня потемнело, голова закружилась».
Вполне по-христиански Григорий Александрович проявляет милосердие, обнаруживает способность прощать своих врагов. «Что сталось с старухой и с б-е-д-н-ы-м слепым - не знаю», - сокрушается он о судьбе человека, который несколько часов назад его обокрал.
Правда, рассуждения Печорина о слепом мальчике в частности и о «всех слепых, кривых, глухих, немых, безногих, безруких, горбатых» вообще побуждают читателя вспомнить строки А.С.Пушкина о несчастном Германне из «Пиковой дамы»: «Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков». Впоследствии окажется, что к предубеждению против людей с ограниченными возможностями необходимо прибавить «непреодолимое отвращение» Печорина к женитьбе, основанное на том, что когда-то в детстве некая старуха предсказала ему «смерть от злой жены»...
Но справедливо ли упрекать Печорина в том, что он имеет «мало истинной веры»? В «Тамани» для этого почти нет оснований. Единственное, что настораживает в поведении Печорина в этой повести, - он не даёт воли своим добрым чувствам - милосердию, раскаянию; старается заглушить голос сердца доводами рассудка: «...Какое дело мне до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру, да ещё с подорожной по казённой надобности!..»
В «Княжне Мери» эта особенность поведения героя многократно усиливается. Григорий Александрович не только смеётся над чувствами в разговоре с Мери, он просто рисуется перед собою (или возможными читателями «Журнала»?) умением манипулировать людьми, контролируя собственные чувства.
Благодаря «системе» он получает возможность встретиться наедине с Верой, добивается любви Мери, устраивает так, что Грушницкий выбирает его в свои поверенные, как и было запланировано. Почему «система» работает так безотказно? Не в последнюю очередь, благодаря незаурядным артистическим данным - способности в нужную минуту принять «глубоко тронутый вид». (Как тут не вспомнить пушкинское: «Как взор его был быстр и нежен, // Стыдлив и дерзок, а порой // Блистал послушною слезой!..») А самое главное, такой артистизм оказывается возможен потому, что действует герой романа, полностью пренебрегая собственными чувствами.
Вот Печорин отправляется к княгине проститься перед отъездом из Кисловодска в крепость N. Кстати, так ли уж необходим был этот визит? Наверняка, можно было, сославшись на внезапность отъезда, отправить записочку с извинениями и пожеланиями «быть счастливой и прочее». Однако Григорий Александрович не только является к княгине собственной персоной, но и настаивает на свидании с Мери наедине. С какой целью? Сообщить обманутой девушке, что играет в её глазах «самую жалкую и гадкую роль»? А то бы она сама об этом не догадалась!
«Как я ни искал в груди моей хоть искры любви к милой Мери, но старания мои были напрасны», - заявляет Печорин. Отчего же тогда «сердце сильно билось»? А непреодолимое желание «упасть к ногам её» отчего? Лукавит Григорий Александрович! «Глаза её чудесно сверкали», - это замечание влюблённого человека, а не холодного циника, роль которого он играет в данном эпизоде.
Столь же далеки друг от друга чувства и поведение героя в эпизоде убийства Грушницкого. Да и роль его в этой истории не менее «жалкая и гадкая».
«Как все мальчики, он имеет претензию быть стариком», - иронизирует Григорий Александрович над Грушницким (запись от 5-го июня), а значит, Печорин и старше, и опытнее своего приятеля. Ему не составляет труда сделать игрушку из молодого друга. Однако появляется угроза, что поведение «игрушки» выйдет из-под контроля. Немедленно уничтожить!
Печорин рассуждает о своём сопернике за несколько минут до начала дуэли: «...В душе его могла проснуться искра великодушия, и тогда всё устроилось бы к лучшему; но самолюбие и слабость характера д-о-л-ж-н-ы
б-ы-л-и торжествовать...» Мирный вариант развития событий нежелателен! Ожидаемый, востребованный вариант - второй... «Я хотел дать себе полное право не щадить его, если бы судьба меня помиловала». Другими словами, «я хочу убить его, если получится»... Но ведь при этом Печорину приходится рисковать своей жизнью...
Григорий Александрович - тонкий психолог, он прекрасно знает, что Грушницкий - не из тех людей, что хладнокровно стреляют в лоб безоружному противнику. И действительно, «он [Грушницкий] покраснел; ему было стыдно убить человека безоружного... Я был уверен, что он выстрелит на воздух!» Уверен до такой степени, что, увидев направленный на себя пистолет, приходит в ярость: «Неизъяснимое бешенство закипело в груди моей». Впрочем, ожидания Печорина совершенно оправдались: только окрик капитана: «Трус!» - заставляет Грушницкого спустить курок, причём стреляет он в землю, уже не целясь.
Получилось... «Finita la comedia...»
Рад ли Печорин своей победе? «У меня на сердце был камень. Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели», - таково его душевное состояние после дуэли. Но ведь никто не заставлял вас, Григорий Александрович, стрелять в этого глупого, жалкого мальчика!
А вот это - не факт. Именно такое и возникает ощущение, что в данных эпизодах, да и не только в них, Печорин действует не по своей воле.
«А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!» - откровенничает Печорин в своём «Журнале». Вы только вдумайтесь: как может смертный человек обладать бессмертной душой? Человек не может... Но если согласиться с тем, что «между образом Печорина и Демона есть глубокая духовная связь» (Кедров, 1974), то всё становится на своё место. А не согласиться трудно, когда выявлено столько совпадений: и место действия (Кавказ), и любовная фабула («Демон» - повесть «Бэла»), и конкретные эпизоды (Демон глядит на танцующую Тамару - Печорин и Максим Максимыч приезжают в гости к отцу Бэлы; встреча Демона и Тамары - последнее свидание Печорина и Мери).
Кроме того, уж конечно не случайно роман практически заканчивается упоминанием об этом внесценическом персонаже: «Чёрт же его дёрнул ночью с пьяным разговаривать!..» - восклицает Максим Максимыч, выслушав рассказ Печорина о смерти Вулича.
Так что играющий людьми Печорин - сам лишь послушная игрушка в руках злого духа, к тому же питающая его (злого духа) духовной энергией: «Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую всё, что встречается на пути; я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы».
Печорин и сам чувствует, что его действиями управляет некая сила: «Сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы!» Незавидная роль, не приносящая Печорину ничего, кроме страданий. Беда в том, что великий психолог Печорин с собственными чувствами и с собственной душой разобраться не может. У него на одной странице «Журнала» рассуждения о правосудии Божием - и признания, вроде: «Первое моё удовольствие - подчинять моей воле всё, что меня окружает». Религиозное чувство давно утрачено, в душе поселился Демон, а он продолжает считать себя христианином.
Убийство Грушницкого не прошло бесследно. О чём-то же размышлял Григорий Александрович, когда после дуэли «ехал долго» в одиночестве, «бросив поводья, опустив голову на грудь».
Вторым потрясением стал для него отъезд Веры. Невозможно не воспользоваться комментарием Валерия Мильдона по поводу этого события: «Одно второстепенное в романе Лермонтова обстоятельство неожиданно получает глубокий смысл: единственную подлинную, непреходящую любовь Печорина зовут Верой. Он расстаётся с нею навсегда, и она пишет ему в прощальном письме: «Никто не может быть так истинно несчастлив, как ты, потому что никто не старается уверить себя в противном».
Что это - «уверить в противном»? Печорин хочет уверить себя, что у него есть вера (следовательно, надежда). Его отчаянная погоня за уехавшей возлюбленной - удивительной силы метафора...» (Мильдон, 2002)
Перед Печориным открывался путь к спасению - искреннее раскаяние и молитва. Этого не произошло. «Мысли пришли в обычный порядок». И, уезжая из Кисловодска, герой оставляет за спиной не только труп своего коня, но и саму возможность возрождения. Точка возврата пройдена. Онегина воскресила любовь - «болезнь» Печорина оказалась слишком запущенной.
Дальнейший жизненный путь Печорина - это путь разрушения личности героя. В «Фаталисте» он «шутя» заключает пари с Вуличем, по сути дела, провоцируя самоубийство, и его нисколько не смущает «отпечаток неизбежной судьбы» на лице поручика. Просто Печорину действительно нужно узнать, существует ли предопределение. Невыносимо думать, что только затем он и явился на свет, чтобы «играть роль топора»! Не мог не интересовать этот вопрос и автора романа, знающего, что ждёт его могила «без молитв и без креста». Однако вопрос так и остался открытым.
Поведение Печорина в повести «Бэла» не может не вызывать у читателя недоумения и сострадания. Что заставило Григория Александровича решиться на похищение шестнадцатилетней девушки? Отсутствие в крепости хорошенькой дочки урядника - Насти? Или безумная любовь, сметающая все преграды на своём пути?
«Я, глупец, подумал, что она ангел, посланный мне сострадательной судьбою», - объясняет герой свой поступок. Как будто это не он иронизировал в «Журнале» над поэтами, которые женщин «столько раз называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом...» Или Григорий Александрович додумался-таки до того, к-т-о подтолкнул его к убийству Грушницкого? А утопающий, как известно, хватается и за соломинку. Однако чувства героя остыли быстрее, чем он сам этого ожидал. Да и были ли они? И он действительно ничего не чувствует, глядя на умирающую Бэлу!
А как раньше Григорий Александрович любил своих врагов! Они волновали его кровь, стимулировали волю. Но чем не враг убивший Бэлу Казбич?! Однако Печорин и пальцем не пошевелил, чтобы наказать преступника. Он вообще в «Бэле» если и делает что-либо, то исключительно чужими руками.
Чувства атрофированы. Воля ослабла. Душевная пустота. А когда Максим Максимыч принялся утешать своего друга после смерти Бэлы, Печорин «поднял голову и засмеялся...» У бывалого человека «мороз пробежал по коже от этого смеха...» Уж не сам ли дьявол рассмеялся в лицо штабс-капитану?
«Мне осталось одно средство: путешествовать. ...Авось где-нибудь умру на дороге!» - рассуждает двадцатипятилетний герой, ещё недавно считавший, что «хуже смерти ничего не случится».
Во время последней нашей встречи с Печориным (повесть «Максим Максимыч») мы видим «бесхребетного» (=безвольного) человека, потерявшего интерес к собственному прошлому (ему безразлична судьба его «Журнала», хотя когда-то Григорий Александрович думал: «Всё, что я в него ни брошу, будет со временем для меня драгоценным воспоминанием»), не ожидающего ничего от будущего, утратившего связи не только с людьми, но и с родиной.
В заключение необходимо заметить, что в «Книге пророка Исайи» непосредственно перед цитируемой Печориным строчкой содержится предостережение, побуждающее к размышлению: «И сказал Господь: так как этот народ приближается ко мне устами своими, и языком своим чтит меня, сердце же его далеко отстоит от меня, и благоговение их предо мною есть изучение заповедей человеческих, то вот, Я ещё необычайно поступлю с этим народом, чудно и дивно, так что мудрость мудрецов его погибнет, и разума у разумных его не станет».
Примечания

1.Кедров Константин. Кандидатская диссертация «Эпическая основа русского реалистического романа 1-й половины XIX в.» (1974 г.)
Трагическая эпопея Лермонтова «Герой нашего времени»
http://metapoetry.narod.ru/liter/lit18.htm
2. Мильдон Валерий. Лермонтов и Киркегор: феномен Печорина. Об одной русско-датской параллели. Октябрь. 2002. №4. с.185
3. Словарь иностранных слов. М. 1987.

Официальный комментарий:

В рамках направления возможны рассуждения о ценности духовного и практического опыта отдельной личности, народа, человечества в целом, о цене ошибок на пути познания мира, обретения жизненного опыта. Литература часто заставляет задуматься о взаимосвязи опыта и ошибок: об опыте, предотвращающем ошибки, об ошибках, без которых невозможно движение по жизненному пути, и об ошибках непоправимых, трагических.

«Опыт и ошибки» – направление, в котором в меньшей степени подразумевается четкое противопоставлен ие двух полярных понятий, ведь без ошибок нет и не может быть опыта. Литературный герой, совершая ошибки, анализируя их и приобретая тем самым опыт, меняется, совершенствуется, встает на путь духовного и нравственного развития. Давая оценку действиям персонажей, читатель приобретает свой неоценимый жизненный опыт, а литература становится настоящим учебником жизни, помогающим не совершить собственных ошибок, цена которых может быть весьма высока. Говоря о совершаемых героями ошибках, следует отметить, что неверно принятое решение, неоднозначный поступок могут повлиять не только на жизнь отдельной личности, но и самым роковым образом сказаться на судьбах других. В литературе мы встречаем и такие трагические ошибки, которые затрагивают судьбы целых наций. Именно в этих аспектах можно подойти к анализу данного тематического направления.

Афоризмы и высказывания известных людей:

Не следует робеть из опасения наделать ошибок, самая большая ошибка — это лишать себя опытности.

Люк де Клапье Вовенарг

Ошибаться можно различно, верно поступать можно лишь одним путем, поэтому-то первое легко, а второе трудно; легко промахнуться, трудно попасть в цель.

Аристотель

Карл Раймунд Поппер

Глубоко ошибается тот, кто думает, что он не ошибется, если за него будут думать другие.

Аврелий Марков

Мы легко забываем свои ошибки, когда они известны лишь нам одним.

Франсуа де Ларошфуко

Извлекай пользу из каждой ошибки.

Людвиг Витгенштейн

Стыдливость может быть уместна везде, только не в деле признания своих ошибок.

Готхольд Эфраим Лессинг

Легче найти ошибку, чем истину.

Иоганн Вольфганг Гёте

Во всех делах мы можем обучаться только методом проб и ошибок, впадая в заблуждение и исправляясь.

Карл Раймунд Поппер

В качестве опоры в своих рассуждениях можно обратиться к следующим произведениям.

Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание». Раскольников, убивая Алену Ивановну и признаваясь в содеянном, не осознает в полной мере весь трагизм совершенного им преступления, не признает ошибочность своей теории, ему лишь жаль, что не смог преступить, что не сможет отнести теперь себя к числу избранных. И лишь на каторге душой измаявшийся герой не просто раскаивается (раскаялся он, признавшись в убийстве), а становится на тяжелый путь покаяния. Писатель подчеркивает, что человек, признающий свои ошибки, способен измениться, он достоин прощения и нуждается в помощи и сострадании. (В романе рядом с героем Соня Мармеладова, которая являет собой пример человека сострадательного).

М.А. Шолохов «Судьба человека», К.Г. Паустовский «Телеграмма». Герои столь разных произведений совершают схожую роковую ошибку, сожалеть о которой буду всю жизнь, но исправить уже, к сожалению, ничего не смогут. Андрей Соколов, уезжая на фронт, отталкивает обнимающую его жену, героя раздражают ее слезы, он злится, считая, что она его «заживо хоронит», а выходит все наоборот: он возвращается, а семья погибает. Эта потеря для него – страшное горе, и сейчас он винит себя за каждую мелочь и с невыразимой болью говорит: «До самой смерти, до последнего моего часа, помирать буду, а не прощу себе, что тогда её оттолкнул!» Рассказ К.Г. Паустовского – это повествование об одинокой старости. Брошенная собственной дочерью бабка Катерина пишет: «Ненаглядная моя, зиму эту не переживу. Приезжай хоть на день. Дай поглядеть на тебя, подержать твои руки». Но Настя успокаивает себя словами: «Раз мать пишет — значит, жива». Думая о посторонних людях, организуя выставку молодого скульптора, дочь забывает о единственном родном человеке. И лишь услышав теплые слова благодарности «за заботу о человеке», героиня вспоминает, что у нее в сумочке лежит телеграмма: «Катя помирает. Тихон». Раскаяние наступает слишком поздно: «Мама! Как же это могло случиться? Ведь никого у меня в жизни нет. Нет и не будет роднее. Лишь бы успеть, лишь бы она меня увидела, лишь бы простила». Дочь приезжает, но прощение просить уже не у кого. Горький опыт главных героев учит читателя быть внимательным к близким «пока не стало поздно».

М.Ю. Лермонтов «Герой нашего времени». Череду ошибок в своей жизни совершает и герой романа М.Ю. Лермонтова. Григорий Александрович Печорин принадлежит к молодым людям своей эпохи, которые разочаровались в жизни.

Печорин сам говорит о себе: «Во мне живут два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его». Лермонтовский персонаж – энергичный, умный человек, но он не может найти применения своему уму, своим знаниям. Печорин – жестокий и равнодушный эгоист, потому что он причиняет несчастья всем, с кем общается, и его не волнует состояние других людей. В.Г. Белинский называл его «страдающим эгоистом», потому что Григорий Александрович обвиняет себя за свои поступки, он осознает свои действия, переживает и ничего не приносит ему удовлетворения.

Григорий Александрович – очень умный и рассудительный человек, он умеет признавать свои ошибки, но хочет при этом научить других сознаваться в своих, как, например, он все пытался натолкнуть Грушницкого на признание своей вины и хотел разрешить их спор мирным путем. Но тут же проявляется и другая сторона Печорина: после некоторых попыток разрядить обстановку на дуэли и призвать Грушницкого к совести сам же предлагает стреляться на опасном месте, чтобы кто-то из них погиб. При этом герой пытается обратить все в шутку, несмотря на то, что существует угроза как жизни молодого Грушницкого, так и его собственной жизни. После убийства Грушницкого мы видим, как поменялось настроение Печорина: если по пути на дуэль он замечает, насколько день прекрасный, то после трагического события день он видит в черных цветах, на душе его – камень.

История разочарованной и гибнущей печоринской души изложена в дневниковых записях героя со всей беспощадностью самоанализа; будучи одновременно и автором, и героем «журнала», Печорин бесстрашно говорит и о своих идеальных порывах, и о темных сторонах своей души, и о противоречиях сознания. Герой осознает свои ошибки, но ничего не делает для того, чтобы их исправить, свой собственный опыт его ничему не учит. Не смотря на то, что у Печорина есть абсолютное понимание того, что он разрушает человеческие жизни («разрушает жизнь мирных контрабандистов» , по его вине гибнет Бела и т.д.), герой продолжает «играть» судьбами других, чем делает себя несчастным.

Л.Н. Толстой «Война и мир». Если герой Лермонтова, осознавая свои ошибки, не смог стать на путь духовного и нравственного совершенствовани я, то любимым героям Толстого, приобретенный опыт помогает стать лучше. При рассмотрении темы в этом аспекте можно обратиться к анализу образов А. Болконского и П. Безухова. Князь Андрей Болконский резко выделяется из великосветской среды своей образованностью, широтой интересов, мечтает совершить подвиг, желает большой личной славы. Его кумир – Наполеон. Чтобы добиться своего, Болконский появляется в самых опасных местах сражения. Суровые военные события способствовали тому, что князь разочаровывается в своих мечтаниях, понимает, как горько он ошибался. Тяжело раненный, оставаясь на поле сражения, Болконский переживает душевный перелом. В эти минуты перед ним открывается новый мир, где нет эгоистических мыслей, лжи, а есть только самое чистое, высокое, справедливое. Князь понял, что есть в жизни нечто более значительное, чем война и слава. Теперь уже бывший кумир кажется ему мелким и ничтожным. Пережив дальнейшие события – появление ребенка и смерть жены – Болконский приходит к выводу, что ему остается жить для себя и своих близких. Это лишь первый этап эволюции героя, не только признающего свои ошибки, но и стремящегося стать лучше. Немалую череду ошибок совершает и Пьер. Он ведет разгульную жизнь в обществе Долохова и Курагина, но понимает, что такая жизнь не для него, Он не может сразу правильно оценить людей и поэтому часто ошибается в них. Он искренен, доверчив, слабоволен. Эти черты характера ярко проявляются во взаимоотношениях с развращенной Элен Курагиной – Пьер совершает очередную ошибку. Вскоре после брака герой понимает, что был обманут, и «перерабатывает один в себе свое горе». После разрыва с женой, находясь в состоянии глубокого кризиса, он вступает в масонскую ложу. Пьер верит, что именно здесь он «найдет возрождение к новой жизни», и опять понимает, что в чем-то главном вновь ошибается. Полученный опыт и «гроза 1812 года» приводят героя к крутым переменам в мировоззрении. Он понимает, что жить надо ради людей, надо стремиться приносить пользу Родине.

М.А. Шолохов «Тихий Дон». Говоря о том, как опыт военных сражений меняет людей, заставляет дать оценку своим жизненным ошибкам, можно обратиться к образу Григория Мелехова. Сражаясь то на стороне белых, то на стороне красных, он понимает, какая чудовищная несправедливость вокруг, да и сам совершает ошибки, приобретает военный опыт и делает самые важные выводы в своей жизни: «…моим рукам пахать надо». Дом, семья – вот ценность. А любая идеология, толкающая людей убивать, – ошибка. Уже умудренный жизненным опытом человек понимает, что главное в жизни не война, а встречающий у порога дома сын. Стоит отметить, что герой признает, что был не прав. Именно этим обусловлены его неоднократные метания от белых к красным.

М.А. Булгаков «Собачье сердце». Если говорить об опыте как «процедуре воспроизведения какого-нибудь явления экспериментальны м путем, создания чего-нибудь нового в определенных условиях с целью исследования», то практический опыт профессора Преображенского для «выяснения вопроса о приживаемости гипофиза, а в дальнейшем и о его влиянии на омоложение организма у людей» вряд ли можно назвать удачным в полной мере.

С научной точки зрения он весьма успешен. Профессор Преображенский проводит уникальную операцию. Научный результат получился неожиданным и впечатляющим, но в бытовом, житейском плане он привел к самым плачевным последствиям. Появившийся в доме профессора в результате операции тип, “маленького роста и несимпатичной наружности”, ведет себя вызывающе, самонадеянно и нагло. Впрочем, следует отметить, что появившееся человекоподобное существо легко находит себя в изменившемся мире, но человеческими качествами не отличается и вскоре становится грозой не только для обитателей квартиры, но и для жильцов всего дома.

Проанализировав свою ошибку, профессор понимает, что собака была гораздо «человечнее», нежели П.П. Шариков. Таким образом, мы убеждаемся, что человекообразный гибрид Шариков – это скорее неудача, чем победа профессора Преображенского. Он и сам понимает это: “Старый осел… Вот, доктор, что получается, когда исследователь вместо того, чтобы идти параллельно и ощупью с природой, форсирует вопрос и приподымает завесу: на, получай Шарикова и ешь его с кашей”. Филипп Филиппович приходит к выводу, что насильственное вмешательство в природу человека и общества приводит к катастрофическим результатам.

В повести “Собачье сердце” профессор исправляет свою ошибку – Шариков снова превращается в пса. Он доволен своей судьбой и самим собой. Но в жизни подобные эксперименты трагически сказываются на судьбах людей, предупреждает Булгаков. Поступ ки должны быть обдуманы и не нести разрушительного начала.

Главная мысль писателя в том, что голый прогресс, лишенный нравственности, несет людям гибель и подобная ошибка будет необратима.

В.Г. Распутин «Прощание с Матерой». Рассуждая об ошибках, непоправимых и приносящих страдание не только каждой отдельно взятой личности, но и народу в целом, можно обратиться и к указанной повести писателя ХХ века. Это не просто произведение о потере родного дома, но и о том, как ошибочные решения влекут за собой катастрофы, которые обязательно скажутся на жизни общества в целом.

В основе сюжета повести лежит реальная история. В процессе строительства ГЭС на Ангаре были затоплены окрестные деревни. Переселение стало болезненным явлением для жителей затопляемых районов. Ведь ГЭС строят для большого количества людей. Это важный хозяйственный проект, ради которого надо перестраиваться, не держаться за старое. Но можно ли назвать это решение однозначно верным? Жители затопляемой Матеры переезжают в построенный не по-людски поселок. Бесхозяйственнос ть, с которой расходуются огромные деньги, больно ранит душу писателя. Плодородные земли затопят, а в поселке, построенном на северном склоне сопки, на камнях да глине, расти ничего не будет. Грубое вмешательство в природу обязательно повлечет за собой экологические проблемы. Но для писателя важны не столько они, сколько духовная жизнь людей.

Для Распутина совершенно ясно, что крушение, распад нации, народа, страны начинается с распада семьи. А виной тому трагическая ошибка, заключающаяся в том, что прогресс гораздо важнее душ стариков, прощающихся со своим домом. И нет в сердцах молодежи раскаяния.

Умудренное жизненным опытом старшее поколение не желает покидать родной остров не потому, что не может оценить всех благ цивилизации, а прежде всего потому, что за эти удобства требуют отдать Матёру, то есть предать свое прошлое. И страдания стариков – это тот опыт, который должен усвоить каждый из нас. Не может, не должен человек отказываться от своих корней.

В рассуждениях по данной теме можно обратиться к истории и тем катастрофам, которые повлекла за собой «хозяйственная» деятельность человека.

Повесть Распутина – это не просто рассказ о великих стройках, это трагический опыт предшествующих поколений в назидание нам, людям XXI века.

Какие ошибки приводят к несложившейся жизни? На примере Печорина ("Герой нашего времени")

Роман “Герой нашего времени” стал продолжением темы “лишних людей”. Эта тема стала центральной в романе в стихах А. С. Пушкина “Евгений Онегин”. Герцен назвал Печорина младшим братом Онегина.

В предисловии к роману автор показывает отношение к своему герою. Так же как и Пушкин в “Евгении Онегине” (“Всегда я рад заметить разность между Онегиным и мной”), Лермонтов высмеял попытки поставить знак равенства между автором романа и его главным героем. Лермонтов не считал Печорина положительным героем, с которого надо брать пример. Автор подчеркнул, что в образе Печорина дан портрет не одного человек, а художественный тип, вобравший в себя черты целого поколения молодых людей начала XIX века.

В романе Лермонтова “Герой нашего времени” показан молодой человек, страдающий от своей неприкаянности, в отчаянии задающий себе мучительный вопрос: “Зачем я жил? Для какой цели я родился?” Он не питает ни малейшей склонности к тому, чтобы идти проторенной дорогой светских молодых людей.

Печорин - офицер. Он служит, но не выслуживается. Печорин не занимается музыкой, не изучает философию или военное дело. Но мы не можем не видеть, что Печорин на голову выше окружающих его людей, что он умен, образован, талантлив, храбр, энергичен. Нас отталкивает равнодушие Печорина к людям, его неспособность к настоящей любви, к дружбе, его индивидуализм и эгоизм. Но Печорин увлекает нас жаждой жизни, стремлением к лучшему, умением критически оценить свои поступки. Он глубоко несимпатичен нам “жалкостью действий”, пустой растратой своих сил, теми поступками, которыми он приносит страдания другим людям. Но мы видим, что и сам он глубоко страдает.

Характер Печорина сложен и противоречив. Герой романа говорит о себе: “Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его...” Каковы причины этой раздвоенности?

“Я говорил правду - мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни...” - признается Печорин. Он научился быть скрытным, злопамятным, желчным, честолюбивым, сделался, по его словам, нравственным калекой. Печорин - эгоист. Еще пушкинского Онегина Белинский называл “страдающим эгоистом” и “эгоистом поневоле”. То же самое можно сказать и о Печорине. Печорину присущи разочарование в жизни, пессимизм. Он находится в постоянной раздвоенности духа.

В общественно-политических условиях 30-х годов XIX века Печорин не может найти себе применения. Он растрачивается на мелкие любовные похождения, подставляет лоб чеченским пулям, ищет забвения в любви.

Но все это лишь поиск какого-то выхода, лишь попытка рассеяться. Его преследуют скука и сознание, что не стоит жить такой жизнью. На всем протяжении романа Печорин показывает себя как человека, привыкшего смотреть “на страдания, радости других только в отношении к себе” как на “пищу”, поддерживающую его душевные силы. Именно на этом пути ищет он утешения от преследующей его скуки, пытается заполнить пустоту своего существования.

И все же Печорин - натура, богато одаренная. Он обладает аналитическим умом, его оценки людей и их поступков очень точны; у него критическое отношение не только к другим, но и к самому себе. Его дневник - не что иное, как саморазоблачение. Он наделен горячим сердцем, способным глубоко чувствовать (смерть Бэлы, свидание с Верой) и сильно переживать, хотя пытается скрыть душевные переживания под маской равнодушия. Равнодушие, черствость - маска самозащиты. Печорин все-таки является человеком волевым, сильным, активным, в его груди дремлют “жизни силы”, он способен к действию. Но все его действия несут не положительный, а отрицательный заряд, вся его деятельность направлена не на созидание, а на разрушение. В этом Печорин сходен с героем поэмы “Демон”. И правда, в его облике (особенно в начале романа) есть что-то демоническое, неразгаданное.

Во всех новеллах, которые Лермонтов объединил в романе, Печорин предстает перед нами как разрушитель жизней и судеб других людей: из-за него лишается крова и погибает черкешенка Бэла, разочаровывается в дружбе Максим Максимыч, страдают княжна Мери и Вера, погибает от его руки Грушницкий, вынуждены покинуть родной дом “честные контрабандисты”, погибает молодой офицер Вулич.

Белинский видел в характере Печорина “переходное состояние духа, в котором для человека все старое разрушено, а нового еще нет, и в котором человек есть только возможность чего-то действительного в будущем и совершенный призрак в настоящем”.