Лотрек работы. Анри де тулуз-лотрек картины

Увечье, закрывшее Анри де Тулуз-Лотреку путь в высшее общество, стало импульсом к его творческому взлету.

Граф с короткими ногами

Анри Тулуз-Лотрек родился 1864 году в аристократической семье. Его родители расстались после смерти младшего сына, когда будущему художнику было четыре года. После развода родителей Анри жил в поместье матери недалеко от Нарбонна, где обучался верховой езде, латыни и греческому языку.

Тулуз-Лотреки принадлежали к древнейшему роду Франции. Это были образованные люди, интересовавшиеся политикой и культурой своей страны. Благодаря семейным пристрастиям, у маленького графа очень рано появился интерес к искусству. Не меньшую любовь мальчик питал к лошадям и собакам, уже с ранних лет занимался верховой ездой и вместе с отцом принимал участие в псовых и соколиных охотах.

Отец хотел воспитать из Анри спортсмена, поэтому часто брал его с собой на бега, а также водил сына в мастерскую своего друга — глухого художника Рене Пренсто, который создавал блистательные портреты лошадей и собак в движении. Отец и сын вместе брали уроки у этого признанного художника.

В возрасте 13 лет Анри неудачно встал с низкого стула и сломал шейку бедра левой ноги. Через полтора года он упал в овраг и получил перелом шейки бедра правой ноги. Его ноги перестали расти, оставаясь длиной около 70 сантиметров на протяжении всей жизни художника, притом тело продолжало развиваться.

Некоторые исследователи считают, что кости медленно срастались и рост конечностей остановился из-за наследственности - бабушки Анри приходились друг другу родными сёстрами.

К 20 годам он выглядел очень непропорционально: большие голова и тело на тоненьких ножках ребёнка. При очень низком росте в 152 сантиметра молодой человек мужественно переносил свою болезнь, компенсируя её потрясающим чувством юмора, самоиронией и образованностью.

Тулуз-Лотрек говорил, что если бы не травмы, он бы с удовольствием стал хирургом или спортсменом. В его студии была поставлена машина для гребли, на которой он любил упражняться. Художник говорил друзьям, что если бы его ноги были подлиннее, то он не стал бы заниматься рисованием.

Семье Анри с трудом удавалось смириться с недугом сына: дефект лишил его возможности присутствовать на балах, выезжать на охоту, заниматься военным делом. Физическая непривлекательность уменьшала шансы найти пару и продолжить род. Отец Анри, граф Альфонс, после травмы потерял к нему всякий интерес.

Но благодаря отцу, который любил развлечения, Лотрек с ранних лет посещал ярмарки и цирк. Впоследствии тема цирка и увеселительных заведений стала основной в творчестве художника.

На Анри в семье возлагались все надежды, а он не мог их осуществить. В 18 лет юный граф стремясь доказать отцу, что его жизнь не кончена, отправился в Париж. На протяжении всей последующей жизни отношения с отцом были натянутыми: граф Альфонс не хотел, чтобы сын бесчестил род, ставя свою подпись на картинах.

Художник «ветряных мельниц» Монмартра

Направление, в котором работал Анри де Тулез-Лотрек, известно в искусстве как постимпрессионизм, который дал корни модернизму или арт-нуво.

Во время лечения переломов Анри много рисовал, уделяя этому гораздо больше времени, чем школьным предметам. Его мать, графиня Адель, отчаянно стремилась вылечить сына, возила на курорты, нанимала лучших врачей, но никто не был в силах помочь.

На первых порах он писал в импрессионисткой манере: его восхищали Эдгар Дега, Поль Сезанн, кроме того, источником вдохновения служили японские гравюры. В 1882 году, после переезда в Париж, Лотрек в течение нескольких лет посещал студии академических живописцев, но классическая выверенность их картин была ему чужда.

В 1885 году он поселился на Монмартре – в полудеревенском пригороде с ветряными мельницами, вокруг которых начали открываться кабаре, в том числе легендарный «Мулен Руж».

Семья с ужасом восприняла решение сына открыть свою студию в центре района, который начинал обретать славу пристанища богемы. Вскоре по настоянию отца он взял себе псевдоним и стал подписывать свои произведения анаграммой фамилии «Трекло».

Именно Монмартр стал главным источником вдохновения молодого живописца.

Анри отошел от общения с людьми своего круга, все больше отдаваясь новой жизни: он перешел в мир парижской богемы и «полусвета», где обрел-таки возможность существовать, не вызывая пристального любопытства. Именно здесь художник получал мощные творческие импульсы.

В творчестве Лотрека складывался свой собственный стиль – немного гротескный, нарочито декоративный. Неслучайно он стал одним из зачинателей искусства литографии (печатного плаката).

В 1888 и в 1890 годах Лотрек принимал участие в выставках Брюссельской «Группы Двадцати» и получил самые высокие отзывы от кумира своей юности Эдгара Дега. Вместе с Лотреком в них принимали участие известные французские художники — Ренуар, Синьяк, Сезанн и Ван Гог. Именно 90-е годы XIX века стали временем блестящего рассвета искусства художника Тулуз-Лотрека.

Творческая жизнь Тулуз-Лотрека длилась меньше двух десятилетий – он умер в 37 лет. Но его наследие считается одним из самых богатых: 737 картин, 275 акварелей, 363 гравюры и плаката, 5084 рисунков, а также этюды, наброски, керамика и витражи.

Несмотря на прижизненную неприязнь критики к художнику, через несколько лет после его смерти к нему пришло настоящее призвание. Он вдохновлял множество молодых художников, в том числе Пикассо. Сегодня творчество Анри де Тулуз-Лотрека по-прежнему привлекает художников и любителей искусства, а цены на его работы продолжают стремительно расти.

«Подумать только, будь мои ноги чуть длиннее, я никогда бы не занялся живописью!» – воскликнул однажды Тулуз-Лотрек, словно сам пораженный этим откровением.

О, ему не было равных в мастерстве самоиронии! Ведь именно она одна способна была защитить его от беспримерной жестокости судьбы.

Эпиграфом ко всей жизни Анри де Тулуз-Лотрека (Henri de Toulouse-Lautrec, 1864-1901) могли бы послужить строки знаменитой баллады Роберта Рождественского:

«На Земле безжалостно маленькой жил да был человек маленький»

Именно – маленький. Ведь это обстоятельство преследовало его, ни на секунду не давая забыть о своей незавидной доле. Но какой была эта жизнь!

У многих людей искусства случался в жизни перелом, за которым следовали либо триумф, либо полное низвержение. У Анри таких переломов было два. И – увы!- в самом что ни на есть буквальном смысле этого слова. Они случились не в пылу жаркой погони за дичью по лесам родового поместья, и не в результате несчастного случая, хотя в каком-то смысле его заболевание было катастрофой. Просто однажды, поднявшись со стула, четырнадцатилетний Анри рухнул, как подкошенный. Тяжелый перелом шейки бедра. Последовали бесконечные визиты докторов, гипс, костыли. И это было лишь первым ударом. Спустя несколько месяцев, упав на прогулке, он сломал вторую ногу. Неотвратимое несчастье затуманило безоблачный горизонт семейства Тулуз-Лотрек-Монфа. Случилось именно то, чего опасалась в свое время графиня Адель Тапье де Сейлеран, выходя замуж за своего кузена, отца мальчика. Незаслуженное наказание за то, чего он не совершал, обрушилось на Анри в столь раннем возрасте. Именно тогда жизнь Маленького Сокровища, как звали его все домашние, совершила крутой поворот и навсегда оказалась отделена от той стези, что прочили ему при рождении.

Веселый и живой от природы мальчик тосковал, заточенный в гипс, словно птица в клетке. И рисовал, рисовал. Это занятие было его утешением и отрадой всегда. Оставалось оно им и теперь, когда окончательно стало ясно: ему не быть достойным продолжателем семейных традиций. Для отца Анри теперь словно не существовало сына, коль скоро тот не мог скакать на лошадях и принимать участия в охоте. А в этом, по глубочайшему убеждению самого графа, и состояло главное занятие истинного аристократа. Всю грусть и тоску, не предназначенные для чужих глаз, Анри поверял бумаге. Рисовал породистых скакунов, их изящные шеи и точеные ноги – все это с совершенно поразительным для его возраста чувством и умением.

Что ему оставалось? В ту пору он все еще оставался Маленьким Сокровищем – подвижным, немного озорным, но живым и чутким мальчиком. Заводил игры и распевал песни, как ни в чем не бывало, и наполнял смехом стены родного поместья. Пусть порой этот смех и напоминал рыдания. В их доме в Боске он вновь и вновь подходил к стене, на которой его кузены делали черточки карандашом, отмечая свой рост, и всякий раз собственные неутешительные результаты удручали его. Домашние прозвали этот злополучный уголок «стеной плача».

Но жалость была тем, чего он всегда избегал. Невозможность принимать участие в забавах других детей и сознание собственного бессилия заставляли его совершенствоваться в рисовании с особым тщанием. Итогом одного лишь 1880 года стало более трехсот рисунков и набросков.

Уже тогда с тоскливой ясностью он осознал отчужденность близких людей. Лишним подтверждением тому был портрет отца верхом на лошади. Запечатленный в любимом кавказском костюме и с соколом на руке, граф выглядит неимоверно далеким и чуждым, а его фигура, занимающая центральную часть полотна, подавляет. Таким и остался отец для художника – недосягаемым, непонятным, поглощенный лишь своими страстями.

Бесплодны и удивительны попытки некоторых исследователей изобразить Лотрека озлобленным коротышкой, похотливым сатиром Паном, охотящимся за прекрасными нимфами. Да, женщины были особой строкой в его биографии. Но говорить о том, что вся живопись Лотрека посвящена красоткам из кабаре, было бы, как минимум, опрометчиво. До знакомства Анри с ночной стороной Парижа он пережил многие годы творческих исканий.

Первым соратником и другом в мире живописи для него стал Пренсто – сам личность весьма неординарная. Тридцатисемилетний художник-анималист прикипел всей душой к нескладному подростку, возможно потому, что сам отлично понимал его – Пренсто был глухонемым. Именно его динамичная, странная манера письма, а кроме того, иррациональная привязанность к Анри вдохновили того для продолжения учебы.

Он поступил учеником в мастерскую Леона Бонна, весьма востребованного и популярного в то время. Академизм и приверженность традициям наставника часто становилась предметом шуток среди его подопечных. Здесь буйный талант Лотрека под давлением сухой манеры Бонна «привял», краски стали более блеклыми, эскизы строже.

И все же среди новообретенных товарищей Анри расцвел. Он прельщал друзей не только гостеприимством, но и своим дружелюбием, готовностью поддержать любую шутку, легкостью на подъем. Молодая натура противилась всему обыденному, выверенному до миллиметра и провозглашенного идеалом. Седьмая выставка импрессионистов, открывшаяся неподалеку от их студии, не сходила с уст учеников Бонна. Именно тогда Лотрек утвердился в мысли, что одной лишь дисциплины и упорства всегда будет недостаточно для того, чтобы вырваться из среды художников, обреченных вечно писать на заказ портреты знатных дам.

После роспуска мастерской Бонна он почувствовал себя на свободе. Это касалось и живописи – написанные летом 1882 года в поместье Селейран работы вновь заиграли красками. Но среди них уже появились те, в которых Лотрек стремился представить в самом неприглядном свете человеческие пороки.

С возвращением в Париж начался еще один из этапов его жизни, явивший миру Лотрека таким, каким его впервые узнала широкая публика. Пришлось выдержать еще один удар – потерю имени. Заботясь о чести семьи, отец настоял на псевдониме. Так на полотнах Анри появилась анаграмма «Трекло». И это в какой-то мере освободило его от груза ответственности, но в то же время больно уязвило самолюбие. Значит, он не мил родным в таком виде? Пускай! Вольная жизнь уже кружила голову. Что до того, что коротышке вроде Лотрека не могло достаться искренней любви какой-нибудь красавицы? Об этом, как и многом другом, он беспечно шутил между двумя рюмками чего-нибудь покрепче с товарищами в очередном кафе. Смеяться над собой прежде, чем сделать это придет в голову кому-то другому, – вот чему научила жизнь Маленькое Сокровище.

Мастерская Кормона, где осел Лотрек, будто специально для творческой молодежи, ее посещавшей, располагалась на одной из улочек, имевших выход к самым оживленным местам начинавшего оживать Монмартра. Здесь с ночи до зари кипела жизнь – и что за жизнь! Пестрое сборище являл собой Монмартр в то время - приют для всех отщепенцев, темных личностей, падших женщин и искателей острых ощущений. Здесь в этом вечном чаду Лотрек нашел свою нишу. И пусть его несуразная фигура все равно выделялась из толпы и была узнаваема, здесь он не чувствовал себя таким покинутым, как в обществе людей своего круга. И вновь периоды лихорадочной работы сменялись кутежом, а иногда и соединялись. Лотрек рисовал с невероятной быстротой там, где заставало вдохновение и на том, что попадалось под руку. На веселой студенческой пирушке в альбоме, обгоревшей спичкой на блокнотном листке в полумраке кабаре. Бьющая ключом жизнь вокруг манила, требовала запечатлеть ее тотчас же, немедленно.

Стремление изображать все недостатки человеческой внешности проникла во многие рисунки 92-93 годов, сделанные в самых знаменитых кабаре Парижа. Разнузданные нравы этих маленьких мирков с их наэлектризованным вожделением воздухом, сальными взглядами кавалеров и беспутством дам перенеслись в плоскость его рисунков, не потеряв ни капли достоверности. Эти изломанные гротескные образы танцовщиц, удивительная палитра и невероятная экспрессия помогли исполнить давнюю мечту Лотрека – он стал узнаваемым, угадываемым с первого взгляда. Скандальная, но все же слава, настигла его.

Хотя сегодня, говоря о Лотреке, большинство вспоминает именно его афиши, в особенности с Жанной Авриль, или, на худой конец, Брюана, певца и по совместительству владельца одного из кабаре. Но между тем даже схожие по сюжету полотна выходили бесконечно разными. Стоит лишь взглянуть на картины того периода – «Начало кадрили в Мулен Руж» (1892), «Две танцующие женщины в Мулен Руж» (1892) и, наконец, «Жанна Авриль, выходящая из Мулен Руж» (1892).

«Начало кадрили в Мулен Руж» (1892), «Две танцующие женщины в Мулен Руж» (1892) и, наконец, «Жанна Авриль, выходящая из Мулен Руж» (1892).

Совершенно очевидно, что даже они отличаются друг от друга буквально всем - от настроения до экспрессивности мазков.

Одно в его живописи оставалось неизменным. Портреты матери, выполненные в любом году, полны самой нежной сыновней любви. И почти везде графиня Адель выглядит всего лишь усталой женщиной, перенесшей немало ударов судьбы. Должно быть, увлечения сына прибавили ей немало седых волос. Она всегда оставалась его ангелом-хранителем, даже понимая, что Анри не дано обрести простого человеческого счастья.

В домыслах о схожести с сатиром все же была крупица правды. Привязчивый и нежный от природы юноша взрослел с сознанием того, что никогда его любовь не будет взаимной. Свою потребность в утешении он топил в вине, искал в друзьях и находил кратковременное утешение в объятьях искушенных жриц любви. Но все это было мучительное «не то». Тогда он рисовал, иногда - ночи напролет. И в этом находил отдушину. Конечно, женщины интересовали его. Рисуя плясуний из кабаре, он отчасти прикасался к обладанию запретным плодом.

И все же… Те, кто по-настоящему близко знал Лотрека замечали порой, какие страдания ему приносит простая невозможность жить нормально. Его увлеченность ночной монмартрской жизнью была продиктована не крайней извращенностью, но отчаянием.

Быть может, он отчаянно нуждался в спасении. Но никто из широкого круга друзей не мог предотвратить неизбежного. Грозным предупреждением стал приступ белой горячки после одного из громких празднеств в доме художника. Период лечения, сопровождавшийся острым раскаянием, был недолгим. Вскоре опять вернулись бессонные ночи с обильными возлияниями и изнурительной работой. Здоровье, до того выдерживавшее самые безумные кутежи, пошатнулось.

Короткая, безумная, полная самых противоречивых явлений жизнь Тулуз-Лотрека могла быть совсем иной. Подумать только, родись он при других обстоятельствах - и мир никогда бы не увидел одного из самых эксцентричных французских живописцев, его уникального видения. Но насмешница-судьба распорядилась иначе. Странный, нескладный, гениальный, он промелькнул по небосводу искусства – и сгорел дотла, стремясь к невозможному.

8 сентября 1901 года он скончался на руках единственной женщины, что по-настоящему любила его всю жизнь – своей матери.

Полное имя - Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа (Henri Marie Raymond comte de Toulouse-Lautrec Monfa) (1864-1901) - французский живописец-постимпрессионист. "Великий карлик", как его называли, оказал большое влияние на живопись, привнеся в нее не самые лицеприятные стороны человеческой жизни и тонко раскрыв характеры своих персонажей.

Тулуз-Лотрек был родом из дворянской семьи, продолжавшей аристократические традиции XII века в окрестностях Тулузы. Дитя графа Альфонса-Шарля де Тулуз-Лотрек-Монфа и графини Адель, урожденной Тапье де Селейран (примечательно, что мать и отец художника приходились друг другу двоюродными братом и сестрой). Сказание о Тулуз-Лотреке - злой рок или фатум? Его жизнь - будто кошмарный бег к смерти с передышками.

В детстве, упав с лошади, мальчик переломал ноги: последствия страшной травмы остались навсегда. Конечности перестали расти. Тулуз-Лотрек превратился в карлика. Но внешне не подавал виду, что страдает. Заглушал душевную боль самоиронией, самообладанием, а позднее и алкоголем.

Страсть к изобразительному искусству юноша перенял от своего дяди Шарля - по сути дилетанта, но «с азартным огоньком в глазах» и от друга их семьи Рене Пренсто, профессионального мастера кисти и скульптора.

В начале 1882 года вместе с матерью перекочевал в Париж и прошел обучение в мастерских Леона Бонна и Фернана Кормона. К школе Кормона принадлежит также непревзойденный Ван Гог. Лотрек крепко дружил с голландцем аж до переезда его в Арль. На становление художественного почерка француза значительное влияние оказали и японская гравюра, и череда импрессионистов, и привычка к документальной хронике будней. К примеру, в его ранних работах прослеживается увлечение верховой ездой - результат наблюдений за охотой отца, родовыми утехами в поместье.

Но на смену благородным увеселениям приходит ночной Париж во всей своей разнузданности.
В январе 1884 года наш главный герой открывает личную мастерскую на Монмартре - в дешевом районе чудаков-скитальцев. Родители Лотрека были крайне недовольны выбором жилья для сына и полагали, что он позорит честь семьи. Тем более, благодаря своему внешнему виду Анри стал известен на всю округу, и оставаться незамеченным не представлялось никакой возможности.

Тулуз-Лотрек вращался среди талантливых мастеров и вместе с тем водил дружбу с местными камелиями, пьянчугами и в целом странными личностями, невольно разрушившими свои судьбы. Художник ощущал определенное духовное родство с ними: быть может, оттого, что переживал равноценную ущербность. А быть может, также ярко жил, как они: на полную катушку, без пауз и остановок. Каждый вечер просаживая время в сомнительных кабаках и домах свиданий, он наблюдал за девушками, торговавшими собой и видел, что кроется за их неблаговидной деятельностью. Как итог душевных исканий являются свету такие его картины, как «Танец в Мулен Руж», «Элизе-Монмартр» и др.

Тулуз-Лотрек говаривал: «Профессиональная натурщица всегда похожа на чучело совы, а эти девушки живые».

Портреты его авторства условно делят на те, на которых позирующие расположены прямо перед зрителем («Мать художника за завтраком», 1882; «Женщина в черном боа», 1892) и те, на коих модель застали врасплох за привычными ей занятиями («Женщина за туалетом», 1889; «В постели» 1892; «Женщина с тазом», 1896; «Причесывающаяся женщина», 1896; «Женщина, смотрящаяся в зеркало», 1896).

Критики той эпохи не порицали Тулуз-Лотрека, но и не превозносили. Популярность приносили лишь плакаты рекламного характера, обложки для нотных трудов, декорации к театральным постановкам. Одним из первых приобрел его картины брат Ван Гога Тео. А вот в 25 лет принесла славу афиша к выступлениям танцовщицы Мулен Ружа Ла Гулю.

К 30-ти годам Тулуз-Лотрек, увы, стал опустившимся алкоголиком, как не прискорбно упоминать в биографии. Друзья пытались выходить его, организовывая поездки в Лондон; но возвращаясь к привычной обстановке, художник принимался за старое. В 1899 году его мать настояла на том, чтобы сын прошел лечение в психиатрической лечебнице в центре Франции.

После реабилитационного курса уехал на побережье Атлантики, вновь пустился во все тяжкие, затем провел зиму 1900-1901 года в Бордо и уже весной возвратился в любимый Париж завершить серию незаконченных картин.

Все наладив, вновь отправился в родной атлантический уголок, где на этот раз изможденного изографа подкосил инсульт, сковавший половину тела. На поруки мужчину забирает к себе мать - графиня Адель, проживавшая в неподалеку окрестностях. Там он и умирает 9 сентября 1901 года в возрасте 36 лет.

За свой короткий путь-вспышку Анри де Тулуз-Лотрек успел создать более 6 сотен полотен, несколько сотен литографий и тысячи этюдов. При этом гений кисти не считал себя профессионалом. Вероятно, опираясь на неприятие его творчества отцом. Родня считала сына позором всей родословной. Для истории же он остался явлением поистине мирового масштаба. Психолог и портретист в одном лице. Беспощадный к действительности и влюбленный в правдивость под любым углом зрения.

Тулуз-Лотрек одним из первых серьезно занялся созданием афиш, он поднял жанр рекламного плаката до уровня высокого искусства.

Анри Мари Раймон де Тулуз-Лотрек-Монфа.

Перед Лотреком открылось новое поле деятельности: Оллер и Зидлер предложили ему подготовить к открытию сезона афишу с рекламой их кабаре.

Мулен Руж

Первая афиша, объявлявшая об открытии "Мулен Руж", была сделана Жюлем Шере. В области рекламы в те времена процветала безвкусица, и пятидесятилетний Шере считался непревзойденным мастером афиши. Он любил изображать порхающих Пьеро и Коломбин - "этих аппетитных милашек" - в очаровательных, нарядных костюмах всех цветов радуги. "В жизни гораздо больше печалей, чем радостей, поэтому, - говорил он, - показывать ее надо приятной и веселой. Для этого существуют розовые и голубые карандаши".
Его слащавые плакаты занимали первое место в коллекциях афиш, которые в то время были в большой моде. Чтобы добыть какую-нибудь новую афишу, коллекционеры не останавливались ни перед чем: они срывали их со стен, покупали у расклейщиков.

Плакат Жюля Шере.

Чуть ли не в каждом городе открывались французские, а то и международные выставки плакатов. Лотрек восхищался мастерством Шере

Итак, Лотрек, принимая заказ, вступал на путь опасного соперничества, но он очень обрадовался предложению.
Для него, человека, который так стремился покорить публику - ведь он не упускал ни единой возможности выставить свои произведения и как раз в тот год выставлялся в Салоне свободного искусства, - это был заманчивый случай.

В этом году он видел также рекламу французского шампанского работы Боннара, художника, который был моложе его. Лотрек пришел в такой восторг, что немедленно познакомился с юным художником и сразу подружился с ним. Правда, с его точки зрения, у Боннара был серьезный недостаток - он очень деликатно, но решительно отклонял его приглашения выпить.

Пьер Боннар, плакат Французское шампанское...

Лотрек горячо взялся за новую работу.
Теперь в центре его внимания была Ла Гулю, которую он изобразил в профиль, танцующей на фоне зрителей. На первом плане он изобразил Валентина, противопоставив его серый и длинный силуэт округлостям форм белокурой эльзаски.

Но разве "Мулен Руж" - это не прежде всего Ла Гулю и Валентин? И Лотрек, которого всегда в первую очередь притягивали индивидуальности, решил рассказать о звездах представления, воплощавших в себе всю его суть, подчеркнуть их значение, их роль в спектакле, что в те времена признавали лишь немногие. Ведь нередко даже к лучшим артистам относились как к бродячим комедиантам.
Лотрек работал над плакатом увлеченно, с большой тщательностью. Он делал углем эскиз за эскизом, подцвечивая их, кропотливо изучая детали.
Группа зрителей у него решена большой сплошной черной массой, контур ее - искусная арабеска, четко вырисовываются цилиндры и женские шляпки с перьями. На переднем плане - Ла Гулю в розовой блузке и белой юбке. Голова танцовщицы, золото ее волос выделяются на фоне этой темной массы. На ней сконцентрирован весь свет, она олицетворяет собой танец, является основной, характерной для кадрили фигурой. На первом плане, в углу, напротив Валентина (он написан в серых тонах, словно против света, в свойственной ему позе: его гибкое тело как бы извивается, веки прикрыты, руки в движении и большие пальцы отбивают такт), взлетает подол желтого платья какой-то танцовщицы.

Анри Тулуз Лотрек Афиша Мулен Руж Ла Гулю.

В конце сентября афиша была расклеена по Парижу и произвела огромное впечатление. Она поражала своей силой, свежестью композиционного решения, мастерством, броскостью. Рекламные экипажи, которые разъезжали по Парижу с этой афишей, осаждала толпа любопытных. Все старались расшифровать подпись художника. Лотрек уже три года назад окончательно расстался со своим псевдонимом Трекло, но подпись у него была неразборчивая. Отрек? Или Лотрек? На следующий день о нем уже знал весь город.
Афиша познакомит с Лотреком уличную толпу.
Он стал знаменит. Во всяком случае, как плакатист.

А. де Тулуз-Лотрек внес большой вклад в становление жанра афиши, его творчество было высоко оценено его современниками. Всего за свою жизнь он нарисовал около 30 афиш, в которых наиболее ярко выразился его великолепный талант рисовальщика. Художник блестяще владеет линией, заставляет ее прихотливо извиваться по контуру модели и по велению момента, создавая произведения, отличающиеся изысканной декоративностью.

Кабаре «Японский диван».

Cопоставление руки, держащей веер, рук дирижёра, грифов контрабасов и ручки трости, где эта ритмическая игра предметов заставляет нас обязательно обратить внимание на опущенные руки в чёрных перчатках, принадлежащие фигуре Иветт Гильбер в глубине.
Эта афиша интересна ещё и тем, что в ней очевиднее, чем в какой-либо другой, теряется грань между миром зрителя и изображённым, усиливается чувство «невсамделишности», искусственности мира.

«Джейн Авриль в Жарден де Пари» (1893)

Джейн Авриль изображена уже на сцене. На примере этой афиши можно судить об огромной роли цвета в плакате Лотрека. Танцовщица крутится в бешеном танце с высоко поднятой ногой в чёрном чулке, видном из-под белья, которое показывается в свою очередь из-под вскинутого платья ярко оранжевой материи с жёлтой обратной стороной. На первом плане справа очень крупно даётся часть руки музыканта, держащая инструмент и частично закрывающая его лицо. Всё это, в отличие от яркости в изображении Джейн Авриль, даётся бесцветно серым. Цветовые соотношения совпадают со смысловыми соотношениями и в то же время явно обратны им. Бесцветность музыканта соответствует неподвижности, а яркость – бешеному танцу Джейн Авриль. В то же время звучание музыки воплощено в ней, а беззвучность танца в нём

Анри Тулуз Лотрек Амбассадер. Аристид Брюан.

Плакат, посвященный Аристиду Брюану (1894), «настоящий монумент монмартрскому песенному искусству», «Divan Japonais», рекламирующее маленькое кафе-концерт, - это образ парижской элегантности.

Главные свершения Т. Лотрека в искусстве рекламы - это расширение сферы эстетического и гуманистического, новое понимание человечности через афиши, плакаты и т. д..

Тулуз-Лотрек. Афиша Королева радости, 1892.

В рекламных видах искусства в основе всего лежал его исключительный талант рисовальщика. Трудно найти другого такого художника, который обладал бы столь блистательным даром моментально улавливать движение в его отдельных фазах и в развитии, передавать живость мимики, характерное или случайное выражение лица.

Тулуз-Лотрек Анри. Аристид Брюан в своем кабаре. 1893.

Лотрека можно считать подлинным виртуозом рекламного ракурсного рисования - особо трудного для художников, и такая виртуозность была, несомненно, результатом поразительной профессиональной тренированности руки и глаза, непрерывного, практически никогда не прекращавшегося визуального познания натуры с карандашом или пером в руке.

АФИША «ПАССАЖИРКА ИЗ 54-й». 1896

Лотрек создал свой стиль - броский, строящийся на эффекте внезапности: на неожиданности сопоставлений предельно обобщенных плоских силуэтов, изящных и грубых форм. Визуально резкими были и контрастные скачки в масштабных соотношениях, ритмический рисунок, непривычная фрагментарность композиции. Экспрессия четких контуров - то круглящихся, то напряженно-угловатых - сочеталась с остротой цветовых сочетаний.

Тулуз-Лотрек. Афиша Мэй Милтон, 1895

В самом принципе афиш Анри де Тулуз-Лотрека, в большей степени, чем в каких-либо других его произведениях, выражается миропонимание художника. В мире, как он его видит и ощущает, нет постоянной иерархии явлений, всё оказывается взаимозаменимым, относительным, зависящим от точки зрения.

А. Тулуз-Лотрек Афиша труппы мадмуазель Эглантин 1896 г...

Для него нет даже стабильных категорий: действительность состоит лишь из элементов, единство и цельность ей придаёт художник. Отсюда особое значение имеет в его литографиях изобразительная метафора, пластическое уподобление: именно это создаёт зрительную цельность мира, причём лишь по воле художника.

Тулуз-Лотрек. Афиша Ревю Бланш, 1895.

«Отличительная черта афиш Лотрека, исполненных для театров, язвительная острота, предельная индивидуализация образов, портретность, упрощенная плоскостная, силуэтная и подчеркнуто-экспрессивная форма, Они помогали зрителю мгновенно уловить смысл изображенного, как бы случайно выхваченного куска жизни, концентрирующего суть явления».

Анри де Тулуз-Лотрек Афиша Мэй Белфорт.

В каждой из его афиш поражает композиция, где ритмические противопоставления и линейные повторы чередуются так, что в листе не оказывается ни одной второстепенной детали. В целях усиления динамического начала Тулуз-Лотрек вводит в свои листы некоторые принципы японского эстампа: подчёркнутую ассиметрию, любовь к профильным формам, выделенность фрагмента.

Тулуз-Лотрек. Афиша Фотограф Сеско, 1890.

«Что такое Монмартр? Ничего. Чем он должен быть? Всем!»
Родольф Сали, владелец кабаре «Ша Нуар»

«Внимание! Вот идёт шлюха. Но не думайте, что это какая-нибудь завалявшаяся девка. Товар первого сорта!» — разорялся у входа Аристид Брюан , известный эстрадный певец и владелец только что открывшегося кабаре «Мирлитон». Анри, ему было только 24 года, с восхищением наблюдал за Брюаном и набивавшейся сюда каждый вечер богемой.

«Элизе-Монмартр». 1888. Фото: Public Domain

«Спасибо. Я провёл чудесный вечер. Наконец-то в первый раз в жизни меня в лицо назвали старым хрычом», — отзывался о «Мирлитоне» один из заядлых посетителей, дивизионный генерал. Над входом вскоре появилась вывеска: «Сюда ходят те, кто любит, чтобы их оскорбляли». К десяти вечера попасть внутрь было невозможно — кабаре было переполнено. Вечеринки проходили каждый день, гул не утихал до двух ночи.

Раньше в этом здании находилось кабаре Родольфа Сали , одного из самых известных деятелей Монмартра. Однако Сали решил переехать на улицу Лаваль, подальше от нищих бездельников и откровенных головорезов. Тем не менее его обновлённый «Ша-Нуар» был по-прежнему популярен.

Полные залы собирал и «Мулен-де-ла-Галетт», где всегда темно и грязно, а по понедельникам — чуть ли не обязательная поножовщина. «Элизе-Монмартр» — заведение поприличнее, с профессиональными танцовщицами и дежурящим в задних рядах комиссаром полиции Кутла дю Роше . Его здесь называли «Папаша Целомудрие».

Поначалу Анри де Тулуз-Лотрек больше всего любил «Элизе-Монмартр», но когда на месте претенциозного, на его взгляд, «Ша Нуар» открылся «Мирлитон», молодой художник стал его завсегдатаем и вскоре сдружился с Брюаном.

«Эти идиоты ровным счётом ничего не понимают в моих песенках, — рассказывал другу Брюан. — Они не знают, что такое нищета, и с рождения купаются в золоте. Я мщу им, понося их, а они хохочут до слёз, думая, что я шучу. А на самом деле я часто вспоминаю о прошлом, о пережитых унижениях, о грязи, которую мне пришлось увидеть. Всё это подступает комком к горлу и выливается на них потоком ругани».

«Марселла Лендер, танцующая болеро в кабаре „Шильперик“», 1895. Фото: Public Domain

Тулуз-Лотрек в детстве тоже купался в золоте. Он происходил из знатного рода генералов и полководцев, но и у него были причины ненавидеть истеблишмент. «Мирлитон» Брюана стал ему новым домом. «Тише, господа! Пришёл великий художник Тулуз-Лотрек с одним из своих друзей и каким-то сутенёром, которого я не знаю», — громогласно приветствовали Анри в «Мирлитоне».

«Маленькое сокровище» замка Боск

На Монмартр Тулуз-Лотрек переехал в 19 лет. Он оставил позади отца, набожную мать, аристократические балы, незаконченное высшее образование и шикарные родовые имения. Дома Анри называли «Маленьким сокровищем», холили и лелеяли.

Он был самым активным ребёнком в семье и не представлял себе занятий лучше, чем охота и верховая езда. В этом смысле он полностью совпадал с отцом — бесстрашным офицером, славившимся не только военными, но и романтическими победами. Свободное время граф Альфонс посвящал выпивке и эксцентричным выходкам. Ему ничего не стоило выйти погулять в доспехах средневекового рыцаря. Соседи и супруга считали графа эксцентричным, Анри обожал отца и равнялся на него.

Анри де Тулуз-Лотрек. Фото: Commons.wikimedia.org

В то же время «Маленькое сокровище» не мог не замечать тревог матери. В своё время графиня Адель считала себя настоящей счастливицей, но теперь явно устала от измен мужа. Формально родители Анри разошлись, когда тому было четыре года — сразу после смерти младшего сына Ришара. Однако затем граф неоднократно возвращался домой, а графиня боялась ему перечить.

В 14 лет Анри упал с лошади и сломал левую бедренную кость. Следующие 40 дней подросток не вставал с кровати, кости срастались с трудом, восстановление продолжалось полтора года. Но как только Анри смог вести активный образ жизни — вновь полез на лошадь и вновь упал, сломав на этот раз правое бедро.

После этого Анри не вырос ни на сантиметр, и до самой смерти его рост составлял полтора метра. Гораздо хуже было другое — его туловище продолжало развиваться, и со временем «Маленькое сокровище» превратился в непропорционального урода с огромной головой и коротенькими ножками. До конца дней он ходил с тростью.

Для матери это стало трагедией, а отцу принесло лишь разочарование и раздражение: зачем ему сын, с которым даже куропатку не подстрелишь? Граф Альфонс считал, что у него отобрали первенца и больше не воспринимал Анри своим сыном. Тогда все считали, что Анри просто слабый и неловкий подросток, о наследственном остеогенезе и генетических болезнях детей близких родственников в то время не знали. Родители Анри были кузенами.

Мать продолжала любить и поддерживать сына, но она знала, что для снобов из аристократического круга Анри станет объектом для насмешек. Здесь ценятся удаль жестоких сражений и витиеватые бальные па.

Анри и сам понимал, что происходит, хотя старался не подавать виду. Он сам больше всех иронизировал о своём уродстве — превентивный удар, ведь так или иначе жестокую шутку произнесёт кто-то другой. Обожавший ходить с отцом на охоту, он понял, что теперь в его жизни осталась только живопись.

Сдав экзамены на зрелость, успешно отучившись в нескольких художественных мастерских, к 19 годам юный Тулуз-Лотрек понял, что пришло время начать собственную жизнь.

Порочное очарование Монмартра

Лотрек поселился у друзей — Рене и Лили Гренье на улице Фонтен, 19 бис. Лили пользовалась большой популярностью, её любили художники, музыканты и предприниматели. Влюбился в неё и Анри, правда, ему хватало такта сдерживать себя. Лили об этом, скорее всего, не догадывалась, и они стали близкими друзьями.

«В салоне на улице де Мулен». 1894. Фото: Public Domain

В компании Гренье Лотрек был заводилой, он охотно участвовал во всех развлечениях, которые придумывала Лили. Анри прослыл мастером светских бесед и неизменно производил впечатление на собравшихся гостей. Вместе с друзьями Анри часто ходил в кабаре, где тоже стал душой компании. Лотрек также стал завсегдатаем публичного дома на улице Стейнкерк.

Никаких иллюзий у Лотрека уже не было — на танцпол он не стремился. Каждый вечер Анри заказывал рюмку за рюмкой и рисовал всех, кого встречал, — на салфетках, обрывках бумаг, углём, карандашом. В ход шло буквально всё. Рисование опьяняло молодого человека не меньше вина. «Я могу пить, не опасаясь, ведь мне, увы, не высоко падать!» — шутил он.

Внимательный глаз художника с первого взгляда подмечал все особенности «мишени», Анри мог выразить их одной-единственной линией. Он рисовал спившихся поэтов и потерявших надежду проституток, известных журналистов и литераторов, представителей света и полусвета. Лотрек рисовал всех без разбору — его интересовала личность, он изображал характер, а не внешность.

«Никчёмные». 1891. Фото: Public Domain

В публичных домах Лотрек встречал людей, которым уже нечего скрывать или терять. Для него, выросшего среди снобов, мошенники, сутенёры и проститутки в прокуренных залах «Элизе-Монмартр», «Мулен-де-ла-Галетт» и «Мирлитона» были глотком чистого воздуха.

«Мирлитон» тем временем процветал. Брюан зарабатывал по 50 тысяч франков в год (около €3,5 млн на сегодняшние деньги). Здесь собирался весь Монмартр, а во время уличных облав прятались уличные проститутки. По пятницам здесь проходили вечеринки для изысканной публики — вход стоил в 12 раз дороже.

«Обжора» из «Мулен Руж»

В октябре 1889 года Монмартр стоял на ушах — экстравагантный бизнесмен Жозеф Оллер объявил, что на месте снесённого четыре года назад «Рен-Бланш» открывается «Мулен Руж». На открытие пришли все кутилы Парижа, включая князя Трубецкого и графа де Ларошфуко . Не мог пройти мимо и Тулуз-Лотрек.

Одна из стен огромного зала была зеркальная. Помещение ярко подсвечивалось рампами и люстрами, повсюду висели стеклянные шары. Девушки на сцене танцевали кадриль, а примой «Мулен Руж» стала уже известная Ла Гулю по прозвищу «Обжора».

Ей было 23 года, она уже покорила Монпарнас и стала главной звездой «Мулен-де-ла-Галетт». Девушка представлялась публике наглой и надменной женщиной, попробовавшей в жизни почти всё. По окончании выступления она не кланялась, молча разворачивалась и, покачивая бёдрами в чёрной юбке шириной в пять метров, уходила за кулисы. Ла Гулю знала, что сотни мужских глаз жадно провожают её аппетитные ножки. «Не угостите даму?» — так начинался каждый её разговор, когда она спускалась в зал.

Среди поклонников Ла Гулю был и Лотрек. В «Мулен Руж» было собрано всё, что он любил, и с первого же вечера Анри стал здесь постоянным гостем. Он начинал вечер в «Мирлитоне», затем по пути в «Ша Нуар» заглядывал в бар и, наконец, завершал вечер в «Мулен Руж». Не забывал он и о публичных домах, которые посещал с прилежанием хорошего школьника.

«Ла Гулю с двумя подругами в „Мулен Руж“», 1892. Фото: Public Domain

Жозеф Оллер был наслышан об известном художнике. Он стремился сделать «Мулен Руж» ещё более известным и для этого хотел развесить по городу яркие и необычные афиши. Рекламный плакат для открытия «Мулен Руж» нарисовал признанный мастер Жюль Шере , но 55-летний мэтр изобразил кабаре с порхающими Пьеро и ангелочками. Оллеру требовалось что-то более яркое и порочное.

Лотрек согласился на предложение Оллера мгновенно. В центре первой же его афиши была изображена Ла Гулю. Минимальными выразительными средствами художник смог передать все нотки искомого образа — прокуренное помещение, толпу зевак, чьи взоры обращены к Ла Гулю, её всегда отстранённому выражению лица и кокетливым, провоцирующим позам.

Анри почувствовал, что может реализовать себя как художник в рекламе. Да, по сравнению с полотнами импрессионистов, их глубоким анализом света и тени, глубокими чувствами и мимолётными ощущениями, афиши кабаре — низкий жанр. Зато здесь не было никаких правил, и Лотрек мог рисовать так, как считал нужным.

Развешанные по всему бульвару Клиши афиши с Ла Гулю сработали, аншлаги в «Мулен Руж» были каждый вечер. Выбранный Лотреком стиль подошёл идеально. Он изображал простые образы, тонко подмечая в них психологию личности. На его афишах люди становились понятными и легко считываемыми характерами. Афиши Анри были искренними и правдивыми — на них изображалось ровно то, что ожидало посетителя за дверьми кабаре.

«Мулен Руж, Ла Гулю» 1891. Фото: Public Domain

Оллер не успевал пересчитывать прибыль, Ла Гулю стала лицом и душой «Мулен Руж». Кабаре, в свою очередь, заняло центральное место в ночной жизни Монмартра, ставшего единственным местом в Париже, ради которого стоило туда ехать в XIX веке.

Отлично шли дела и у Лотрека. Его масштабные полотна выставлялись среди активистов брюссельской «Группы двадцати», их высоко ценил Эдгар Дега . Художник часто ходил в театр, где вместе с супругами Гренье кидался ботинками в актёров, если те, на их взгляд, плохо играли. Несколько недель Лотрек провёл на яхте «Кокорико» в Аркашонском заливе. Анри жил легкомысленно и ни в чём себе не отказывал. О художнике узнали обыватели, это был несомненный успех.

Закомплексованный урод с непропорциональным телом, он всегда доверял оценкам других больше, чем своим собственным. Именно поэтому он был счастлив услышать похвалу от учителей, поэтому хотел выставляться вместе с импрессионистами и именно поэтому был рад стать известным художником — реализовать себя в единственной доступной ему области.

В общей сложности Лотрек создал более трёхсот афиш для «Мулен Руж». Среди публики он был не менее известен, чем сама Ла Гулю, и это не могло не льстить Анри, от которого в своё время отказался собственный отец.

Проклятье аристократа

Лотрек ни на секунду не забывал о своей болезни и считал, что её причина — в его собственной неловкости. За словом в карман он не лез и среди публики порой слыл циником. Впрочем, близкие люди понимали, что за жёсткой и нахальной натурой прячется напуганный ребёнок, «Маленькое сокровище».

Анри де Тулуз-Лотрек. Портрет работы Джованни Болдини. Фото: Commons.wikimedia.org

Он ненавидел отца и часто рисовал на него карикатуры. В то же время Анри любил мать, но старался не попадаться ей на глаза, чтобы не напоминать ей о своём уродстве.

Гуляя по вечерам, Лотрек мог прокричать на всю улицу, что вон та девушка отдастся ему за пару франков. Однако друзья — в первую очередь Лили Гренье — знали, что тот боится насмешек, и грубость — защитная реакция. Хотя художник постоянно находился в окружении приятелей, собутыльников и проституток, в глубине души он оставался одиноким и изо всех сил стремился вытеснить мрачные мысли алкоголем.

В феврале 1899 года после очередного приступа белой горячки Лотрека отправили на два месяца в психиатрическую клинику. Здоровье Анри уже было подорвано сифилисом — он заразился от рыжеволосой Розы, постоянной посетительницы «Элизе-Монмартр».

После лечения Лотрек отправился на атлантическое побережье и в апреле 1901 года вернулся в Париж — исхудавший и совершенно ослабленный. Алкоголь по улицам Монмартра тёк рекой, и игнорировать эти бурные течения художник не собирался.

Нездоровый образ жизни продолжал подтачивать Лотрека. Через два месяца организм стал не выдерживать, и он снова покинул Париж. Случившийся в августе инсульт парализовал половину тела. Анри сдался и попросил мать забрать его к себе в замок неподалёку от Бордо. В этом замке, на руках у матери, он скончался 9 сентября. Анри де Тулуз-Лотреку было 36 лет.