Сравнительная характеристика печорина и вулича. Сочинение по литературе

Роман Лермонтова «Герой нашего времени» по праву называют не только социально-психологическим, но и нравственно-философским романом, а потому философские вопросы органично входят в него. Основная идея романа - поиск места сильной личности в жизни, проблема свободы человеческого действия и роли судьбы, ее ограничивающей.

Вопрос о свободе человеческой воли и предопределении, судьбе так или иначе рассматривается во всех частях романа. Печорин ни на минуту не свободен от вопроса: «Зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначенье высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначенья, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных».

И все же развернутый ответ на вопрос о степени свободы человека в мире, о роли судьбы в его жизни и о существовании предопределения ставится в заключительной части романа - философской повести «Фаталист».

Фаталист - человек, верящий в предопределенность всех событий в жизни, в неотвратимость судьбы, рока, фатума. В духе своего времени, подвергающего пересмотру коренные вопросы человеческого существования, Печорин пытается решить вопрос, предопределено ли высшей волей назначение человека или человек сам определяет законы жизни и следует им.

Повесть начинается с философского спора о существовании предопределения, который завязывает сюжет «Фаталиста». Оппонентом Печорина в нем выступает поручик Вулич, представленный как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью. Он не только фаталист, но и игрок, а это, с точки зрения спора о предопределении, очень важно. Азартные игры, которыми он страстно увлекается, ставят выигрыш полностью в зависимость от случая. Это позволяет связывать вопросы выигрыша или проигрыша с судьбой - фортуной. Показательно, что Печорин тоже увлекается карточной игрой.

Но игрок может воспринимать себя в романтическом духе - как человека, вступающего в поединок с Роком, бунтаря, возлагающего надежду на свою волю. А может, наоборот, подобно фаталисту Вуличу, верить, что все зависит от Судьбы, таинственной и скрытой от очей. При этом обе позиции в равной мере не исключают личной храбрости, активности и энергии.

Именно с этих позиций - романтической и фаталистической - Печорин и Вулич заключают пари. Вулич, верящий, что «судьба человека написана на небесах», смело решает испытать свою судьбу: он стреляет в себя из заряженного пистолета - но пистолет дает осечку. Когда же он опять взводит курок и стреляет в висящую над окном фуражку, пуля пробивает ее.

Интересно замечание Печорина в конце этого эпизода: «Вы счастливы в игре», - говорит он Вуличу. «В первый раз отроду», - отвечает тот. И действительно, оказывается, что это и был первый и последний случай его везения. Ведь той же ночью, возвращаясь домой, он был убит пьяным казаком. И опять мы должны вернуться к пари Печорина и Вулича. Ведь эта смерть была предсказана Печориным еще до выстрела Вулича: «Вы нынче умрете!» - говорит ему Печорин. И недаром Вулич «вспыхнул и смутился», когда уже после счастливого окончания пари Печорин, утверждающий, что он теперь верит в предопределение, говорит: «Только не понимаю теперь, отчего мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть». Все последующее служит как бы иллюстрацией тезиса: «От судьбы не уйдешь».

Казалось бы, спор закончен, пари и то, что за ним последовало, лишь подтвердило существование предопределения, судьбы. Более того, сам Печорин испытывает судьбу, решаясь разоружить пьяного казака, убийцу Вулича. «…У меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу», - говорит Печорин.

Таким образом, по мере развития действия «Фаталиста» Печорин получает троекратное подтверждение существования предопределения, судьбы. Но вывод его звучит так: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает».

Он ощущает в себе, в своем времени освобождение от слепой веры предков, принимает и отстаивает открывшуюся свободу воли человека, однако знает при этом, что его поколению нечего принести на смену «слепой вере» предыдущих эпох. И все же проблема существования предопределения, поставленная Лермонтовым в этой повести, носит, главным образом, философский характер. Она составляет часть философской концепции писателя об отношении Востока и Запада, которая отразилась во всем его творчестве. Вера в предопределение свойственна человеку восточной культуры, вера в собственные силы - человеку Запада.

Печорин, разумеется, ближе к человеку западной культуры. Он считает, что вера в предопределение - черта людей прошлого, современному человеку они кажутся смешными. Но в то же время герой думает о том, «какую силу воли придавала им» эта вера. Его оппонент поручик Вулич представлен как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью.

Повесть как будто оставляет открытым вопрос о существовании предопределения. Но Печорин все-таки предпочитает действовать и собственными поступками поверять ход жизни. Фаталист повернулся своей противоположностью: если предопределение и существует, то это должно делать поведение человека только активнее. Быть просто игрушкой в руках судьбы унизительно. Лермонтов дает именно такое толкование проблемы, не отвечая однозначно на мучивший философов того времени вопрос.

Таким образом, философская повесть «Фаталист» играет в романе роль своеобразного эпилога. Благодаря особой композиции романа, он заканчивается не смертью героя, о которой было сообщено в середине произведения, а демонстрацией Печорина в момент выхода из трагического состояния бездействия и обреченности. Здесь впервые герой, разоружающий пьяного казака, убившего Вулича и опасного для других, совершает не какое-то надуманное действие, призванное лишь развеять его скуку, а общеполезный поступок, притом не связанный ни с какими «пустыми страстями»: тема любви в «Фаталисте» выключена вовсе.

На первое место вынесена главная проблема - возможностей человеческого действия, взятая в самом общем плане. Именно это и позволяет закончить на мажорной ноте, казалось бы, «грустную думу» о поколении 30-х годов XIX века, как назвал роман «Герой нашего времени» Белинский.

Тем не менее путь поисков уже указан, и в этом огромная заслуга Лермонтова не только перед русской литературой, но и перед русским обществом. И сегодня, решая вопрос о судьбе и ее роли в жизни человека, мы невольно вспоминаем Лермонтова и героя его романа. Конечно, вряд ли кто-то из нас, живущих в наше время, пойдет на такой смертельный эксперимент, но сама логика решения вопроса о судьбе, предложенная в «Фаталисте», я думаю, может оказаться близка многим. Ведь «кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!..»

Роман Лермонтова «Герой нашего времени» по праву называют не только социально-психологическим, но и нравственно-философским романом, а потому философские вопросы органично входят в него. Основная идея романа - поиск места сильной личности в жизни, проблема свободы человеческого действия и роли судьбы, ее ограничивающей.

Вопрос о свободе человеческой воли и предопределении, судьбе так или иначе рассматривается во всех частях романа. Печорин ни на минуту не свободен от вопроса: «Зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначенье высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначенья, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных».

И все же развернутый ответ на вопрос о степени свободы человека в мире, о роли судьбы в его жизни и о существовании предопределения ставится в заключительной части романа - философской повести «Фаталист».

Фаталист - человек, верящий в предопределенность всех событий в жизни, в неотвратимость судьбы, рока, фатума. В духе своего времени, подвергающего пересмотру коренные вопросы человеческого существования, Печорин пытается решить вопрос, предопределено ли высшей волей назначение человека или человек сам определяет законы жизни и следует им.

Повесть начинается с философского спора о существовании предопределения, который завязывает сюжет «Фаталиста». Оппонентом Печорина в нем выступает поручик Вулич, представленный как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью. Он не только фаталист, но и игрок, а это, с точки зрения спора о предопределении, очень важно. Азартные игры, которыми он страстно увлекается, ставят выигрыш полностью в зависимость от случая. Это позволяет связывать вопросы выигрыша или проигрыша с судьбой - фортуной. Показательно, что Печорин тоже увлекается карточной игрой.

Но игрок может воспринимать себя в романтическом духе - как человека, вступающего в поединок с Роком, бунтаря, возлагающего надежду на свою волю. А может, наоборот, подобно фаталисту Вуличу, верить, что все зависит от Судьбы, таинственной и скрытой от очей. При этом обе позиции в равной мере не исключают личной храбрости, активности и энергии.

Именно с этих позиций - романтической и фаталистической - Печорин и Вулич заключают пари. Вулич, верящий, что «судьба человека написана на небесах», смело решает испытать свою судьбу: он стреляет в себя из заряженного пистолета - но пистолет дает осечку. Когда же он опять взводит курок и стреляет в висящую над окном фуражку, пуля пробивает ее.

Интересно замечание Печорина в конце этого эпизода: «Вы счастливы в игре», - говорит он Вуличу. «В первый раз отроду», - отвечает тот. И действительно, оказывается, что это и был первый и последний случай его везения. Ведь той же ночью, возвращаясь домой, он был убит пьяным казаком. И опять мы должны вернуться к пари Печорина и Вулича. Ведь эта смерть была предсказана Печориным еще до выстрела Вулича: «Вы нынче умрете!» - говорит ему Печорин. И недаром Вулич «вспыхнул и смутился», когда уже после счастливого окончания пари Печорин, утверждающий, что он теперь верит в предопределение, говорит: «Только не понимаю теперь, отчего мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть». Все последующее служит как бы иллюстрацией тезиса: «От судьбы не уйдешь».

Казалось бы, спор закончен, пари и то, что за ним последовало, лишь подтвердило существование предопределения, судьбы. Более того, сам Печорин испытывает судьбу, решаясь разоружить пьяного казака, убийцу Вулича. «…У меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу», - говорит Печорин.

Таким образом, по мере развития действия «Фаталиста» Печорин получает троекратное подтверждение существования предопределения, судьбы. Но вывод его звучит так: «Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера; напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает».

Он ощущает в себе, в своем времени освобождение от слепой веры предков, принимает и отстаивает открывшуюся свободу воли человека, однако знает при этом, что его поколению нечего принести на смену «слепой вере» предыдущих эпох. И все же проблема существования предопределения, поставленная Лермонтовым в этой повести, носит, главным образом, философский характер. Она составляет часть философской концепции писателя об отношении Востока и Запада, которая отразилась во всем его творчестве. Вера в предопределение свойственна человеку восточной культуры, вера в собственные силы - человеку Запада.

Печорин, разумеется, ближе к человеку западной культуры. Он считает, что вера в предопределение - черта людей прошлого, современному человеку они кажутся смешными. Но в то же время герой думает о том, «какую силу воли придавала им» эта вера. Его оппонент поручик Вулич представлен как человек, связанный с Востоком: он серб, выходец из земли, находившейся под властью турок, наделен восточной внешностью.

Повесть как будто оставляет открытым вопрос о существовании предопределения. Но Печорин все-таки предпочитает действовать и собственными поступками поверять ход жизни. Фаталист повернулся своей противоположностью: если предопределение и существует, то это должно делать поведение человека только активнее. Быть просто игрушкой в руках судьбы унизительно. Лермонтов дает именно такое толкование проблемы, не отвечая однозначно на мучивший философов того времени вопрос.

Таким образом, философская повесть «Фаталист» играет в романе роль своеобразного эпилога. Благодаря особой композиции романа, он заканчивается не смертью героя, о которой было сообщено в середине произведения, а демонстрацией Печорина в момент выхода из трагического состояния бездействия и обреченности. Здесь впервые герой, разоружающий пьяного казака, убившего Вулича и опасного для других, совершает не какое-то надуманное действие, призванное лишь развеять его скуку, а общеполезный поступок, притом не связанный ни с какими «пустыми страстями»: тема любви в «Фаталисте» выключена вовсе.

На первое место вынесена главная проблема - возможностей человеческого действия, взятая в самом общем плане. Именно это и позволяет закончить на мажорной ноте, казалось бы, «грустную думу» о поколении 30-х годов XIX века, как назвал роман «Герой нашего времени» Белинский.

Тем не менее путь поисков уже указан, и в этом огромная заслуга Лермонтова не только перед русской литературой, но и перед русским обществом. И сегодня, решая вопрос о судьбе и ее роли в жизни человека, мы невольно вспоминаем Лермонтова и героя его романа. Конечно, вряд ли кто-то из нас, живущих в наше время, пойдет на такой смертельный эксперимент, но сама логика решения вопроса о судьбе, предложенная в «Фаталисте», я думаю, может оказаться близка многим. Ведь «кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. И как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!..»

Глава начинается с рассказа о пари Печорина и Вулича. В этом споре Вулич доказывает существование предначертания свыше. Он стреляет в себя из заряженного пистолета, но в результате осечки он остается в живых. Что это: игра случая или судьба? Печорин уверен, что судьба. Именно эта его уверенность способствует появлению ощущения, что это происшествие не конец, а только начало основных, скорее всего, трагических событий в жизни.

В философском споре между ними определились их жизненные позиции: Вулич, как человек, связанный с Востоком, верит в предопределение, а Печорин выступает в роли человека-носителя практического мышления: «... если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать отчет в наших поступках?...». Печорин, все подвергающий сомнению, не соглашается с Вуличем, ему недостаточно доказательств, приведенных офицером, он должен проверить себя сам и испытать свою судьбу. Парадоксально, но именно он предсказывает близкую смерть Вуличу, основываясь лишь на том, что «на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то страшный отпечаток неизбежности судьбы».

Однако спор взволновал Печорина, он по дороге домой размышляет об этом, но судьба уготовила ему бессонную ночь. Описывая происходящее, герой произведения отметит: «...видно, было написано на небесах, что в эту ночь я не высплюсь».

Так начинается эпизод: у его дома появляются офицеры, которые приносят ему шокирующую весть - Вулич убит. Что за страшное предопределение? Находясь в замешательстве, ведь он предвидел эту смерть, Печорин отправляется к хате, в которой заперся казак-убийца Вулича. О том, насколько он поражен, свидетельствуют его внутренние размышления, отрывочность его фраз и мыслей. Подходя к хате, он видит «страшную суматоху». Лермонтов психологически точно передает его состояние, остальных жителей станицы и разгорячившихся офицеров. Обилие глаголов (выскакивал, опережал, бежало, воют, причитают) отражает смятение и ужас всех этих людей, узнавших о трагической смерти Вулича. Они настолько напуганы, что не могут взять себя в руки, смятение не позволяет им что-либо предпринять. А Печорин уже спокоен. Его острый ум подмечает и нерешительных казаков, и отчаяние женщин, и безумие в глазах старухи-матери запершегося убийцы. Все осознают необходимость «на что-нибудь решиться», но никто не отваживается на захват безумного казака. Не помогают ни уговоры, ни угрозы в его адрес. Ведь убийца понимает безвыходность своего положения. Ему, уже совершившему столь тяжкое преступление, находящемуся в крайне возбужденном состоянии, терять нечего. Печорин, заглянувший в окно, сразу отметил и бледность казака, и ужас его при виде крови, и страшно вращающиеся глаза, и жесты его, когда он хватался за голову. Он напоминал безумного человека. Он готов умереть, но, наверно, не сдастся добровольно, а, скорее всего, будет отстреливаться, если его попытаются схватить. Понимают это и офицеры, поэтому предлагают застрелить преступника. В этот момент Печорин решается на отчаянный поступок, поразивший его самого: он хочет, подобно Вуличу, испытать судьбу. Эта идея, кажущаяся странной и необъяснимой, на самом деле очень логична. Она и есть возможность испытать судьбу и узнать, есть ли предопределение свыше. События предыдущего вечера, безумный убийца, нерешительность офицеров - все это заставляет Печорина принять очень рискованное решение, т. е. попытаться в одиночку и без оружия схватить вооруженного человека, хоть и загнанного в угол, но очень опасного. Не самоубийство ли это? Однако герой произведения идет на этот шаг. Он бросает вызов своей судьбе, его внутреннее размышление, волнение «не мешают решительности характера», создается даже ощущение, что он испытывает восторг, приняв опасное решение. «Сердце мое сильно билось», - пишет Печорин. Он захватывает казака, и при этом остается в живых. Что это: невероятное везение или судьба? Что спасло героя от пули, пролетевшей над самым его ухом? Что помешало казаку взять в руки шашку, лежавшую возле него? Наверное, удача, а может быть - судьба.

Так или иначе, но убийца схвачен, а Печорин выжил. Его поздравляли все офицеры, а он, возвратившись в крепость и рассказав об этом Максиму Максимычу, вновь задумывается о предопределении. Да и как не сделаться фаталистом после всего случившегося?! Однако Печорин не только не убеждается в существовании предопределения, а, наоборот, приходит к мысли, что человек «всегда смелее идет вперед, когда не знает, что его ожидает».

Этот эпизод, как и вся повесть «Фаталист» - дневник Печорина, его исповедь, его размышления о самом себе и своих поступках. Анализируя свои действия в сцене захвата казака-убийцы, Печорин приходит к тому же выводу, что и Лермонтов в своем стихотворении «Дума»: их поколения - это «жалкие потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и страха». Им остается тратить свою жизнь на развлечения, пьянство, это жизнь без смысла и высоких идей. И то, как бесцельно рискуют жизнями такие образованные, мыслящие люди, как Вулич и Печорин, стараясь доказать ложные истины, еще раз подтверждает их «невостребованность обществом». Это «лишние люди», в этом их трагедия, а эпизод, где Печорин играет со смертью, доказывает это.

Проблема судьбы уже не раз возникала на страницах литературное произведениеа Лермонтова. В «Бэле» Максим Максимыч говорил о Печорине: «Ведь есть, право, такие люди, у которых на роду написано, с ними должны случиться разные необыкновенные вещи». В «Тамани» Печорин спрашивает себя: «…зачем было судьбе кинуть его в мирный круг контрабандистов?» В «Княжне Мери» Печорин записал в дневнике: «… судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм… Какую цель имела на это судьба?»

Честно говоря, прочитав повесть «Княжна Мери» из «Героя нашего времени» я подумал, что произведение закончено. Ведь все, что могло случиться, уже произошло. Нужен только эпилог. И вдруг вижу – «Фаталист». А далее – еще один эпизод из жизни Печорина. Значит, Лермонтов решил дать Печорину еще одну загадку или, наоборот, отгадку к образу своего героя.

Главный «треугольник» повести – Вулич – Печорин – Судьба. Пример сочинения – вера или неверие в предопределенность жизни человека. Отсюда и название – «Фаталист».

Почему в повести ключевое лицо не Печорин? Здесь большая половина повествования об офицере Вуличе. Очень важна для понимания его образа характеристика, данная автор произведенияом: «…был храбр, говорил мало, но резко, … вина почти вовсе не пил… Была только одна страсть, которой он не таил: страсть к игре». Образ очень интересен, Вулич привлекает нас своей страстью, таинственностью поведения. Вот он предлагает «испробовать на себе», есть ли судьба, и спрашивает: «Кому угодно?» Печорин «шутя» предложил свое пари. «Утверждаю, что нет предопределения», - сказал я». Почем Печорин вступил в эту игру? Он непременно должен во всем участвовать, тем более что Вулич привлекает Печорина силой, загадочностью. Страсти накалились до предела. Вот Вулич «молча вышел в спальню майора, снял с гвоздя пистолет», «взвел курок и насыпал на полку пороху».

Что ты хочешь делать? Послушай, это сумасшествие! – закричали ему. Никто не хочет даже косвенно принять участие в этом пари. Как всегда, Печорин наблюдателен и видит то, чего не видят другие: «…мне казалось, я читал печать смерти на бледном лице его.

Вы нынче умрете! – сказал я ему. Он отвечал медленно и спокойно:

Может быть да, может быть, нет»…

Далее мы читаем: «Мне надоела эта длинная церемония». Не слишком ли жестоко? Более того, Печорин подзадоривает Вулича: «…или застрелитесь, или…пойдемте спать». Вулич выиграл пари. Пистолет дал осечку. Можно было спокойно разойтись. Но не таков Печорин. Он продолжает игру: «…отчего мне казалось, будто вы непременно должны нынче умереть…» Зачем ему это нужно? Ведь Печорин играл чужой жизнью.

Есть ли судьба? Что оказывает влияние на жизнь человека? Такие вопросы задавал себе наш герой произведения, возвращаясь домой пустынными переулками. Он размышлял о предках, о своем поколении, живущем «без убеждений и гордости, без наслаждения и страха…» Каждая фраза последней исповеди Печорина, сделанной им в «Фаталисте», раскрывает еще одну грань его душевной трагедии. Он признается: «В первой молодости моей я был мечтателем… но что от этого мне осталось? Одна усталость… и смутное воспоминание… В этой напрасной борьбе я истощил и жар души, и постоянство воли…»

Сложно понять Печорина. Он – воплощение противоречий. Я все чаще прихожу к мысли, что у Печорина много общего с самим Лермонтовым. Какая-то печать обреченности была наложена на всю жизнь его. Пустой свет, в котором Лермонтов провел молодость, департаменты, полки – нигде не было жизни. А что такое жизнь? Это свобода мысли и деятельности. Ее не было ни у Лермонтова, ни у Печорина. Что остается этим людям? Усталость, «усмешка горькая над самим собой».

Перед смертью Вулич сказал: «Он прав!». Печорин верно предугадал его близкую смерть. Теперь, очевидно, он должен уверовать в судьбу. Рассеять сомнения нам поможет анализ дальнейших событий.

Судьба нашего героя поставлена на карту. Нужно было обезвредить «одурманенного» казака, убившего Вулича. Печорин вновь играет жизнью, на этот раз своей. И не безрассудно, как Вулич, а ради спасения людей. Что ж, Уверовал ли Печорин на этот раз в судьбу? Он чудом остался в живых. Несомненно, вера в «фатум» есть, но есть и неверие в предопределение жизни. Я думаю, что Печорин – фаталист, но странный. Он хочет сам распорядиться своей жизнью. Невольно приходят на память строки:

А он, мятежный, просит бури…

Я думаю, эти слова верно выражают суть не только Лермонтова, но и его героя Печорина.

Несомненно, повесть «Фаталист» обладает огромной художественной ценностью. Она делится, если можно так сказать, на два больших эпизода. Первый окончился для Вулича благополучно, второй – гибелью.

Роль пейзажа в произведении играет очень важную роль. Вспомним сцену, когда Печорин возвращался домой в грустном одиночестве «… месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов…» Описание прекрасной летней ночи подчеркивает состояние героя.

Лексическая сторона повести «Фаталист» продумана до мелочей. Вот, к примеру, употребление короткого слова «без» становится у Лермонтова трагичным. Ведь оно определяет сущность поколения печориных: «без убеждений», «без наслаждения», «без борьбы», «без славы». Есть и еще одно такое «словцо» - «ни». «Мы не способны к …жертвам для блага человечества, ни…даже для собственного нашего счастья…», не имея «ни надежд, ни… наслаждения…»

А еще лексика у Лермонтова определяет сословие людей. Вот, к примеру, так говорят офицеры: «господа», «означен», «предопределено», «рассудок». Простые же люди выражаются иначе: «согрешил», «тетка», «окаянный».

Большие писатели требует от нас, чтобы мы их перечитывали. Можно увидеть то, чего раньше не замечали. Перелистав еще раз страницы повести «Фаталист», в частности, сцену пари Вулича и Печорина, я задумался над тем, как в произведении связаны два понятия: «фатализм» и «пари».

В словаре С. И. Ожегова мы читаем: «Пари – спор с условием выполнить какое-нибудь обязательство при проигрыше». А фатализм объясняется как мистическая вера в неотвратимую судьбу. Я удивился тому, как такие разные по лексической окраске слова оказались в произведении Лермонтова совсем рядом и как талантливо развил автор произведения события вокруг этих понятий, делая «фатализм» и «пари» то близкими друзьями, то кровными врагами.

Окт 06 2014

Глава начинается с рассказа о пари Печорина и Вулича. В этом споре Вулич доказывает существование предначертания свыше. Он стреляет в себя из заряженного пистолета, но в результате осечки он остается в живых. Что это: игра случая или судьба? уверен, что судьба.

Именно эта его уверенность способствует появлению ощущения, что это происшествие не конец, а только начало основных, скорее всего, трагических событий в жизни. В философском споре между ними определились их жизненные позиции: Вулич, как , связанный с Востоком, верит в предопределение, а Печорин выступает в роли человека-носителя практического мышления: «… если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать отчет в наших поступках?…

». Печорин, все подвергающий сомнению, не соглашается с Вуличем, ему недостаточно доказательств, приведенных офицером, он должен проверить себя сам и испытать свою судьбу. Парадоксально, но именно он предсказывает близкую смерть Вуличу, основываясь лишь на том, что «на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то страшный отпечаток неизбежности судьбы». Однако спор взволновал Печорина, он по дороге домой размышляет об этом, но судьба уготовила ему бессонную ночь. Описывая происходящее, герой отметит: «…

видно, было написано на небесах, что в эту ночь я не высплюсь». Так начинается эпизод: у его дома появляются офицеры, которые приносят ему шокирующую весть Вулич убит. Что за страшное предопределение? Находясь в замешательстве, ведь он предвидел эту смерть, Печорин отправляется к хате, в которой заперся казак-убийца Вулича. О том, насколько он поражен, свидетельствуют его внутренние размышления, отрывочность его фраз и мыслей.

Подходя к хате, он видит «страшную суматоху». психологически точно передает его состояние, остальных жителей станицы и разгорячившихся офицеров. Обилие глаголов (выскакивал, опережал, бежало, воют, причитают) отражает смятение и ужас всех этих людей, узнавших о трагической смерти Вулича. Они настолько напуганы, что не могут взять себя в руки, смятение не позволяет им что-либо предпринять. А Печорин уже спокоен.

Его острый ум подмечает и нерешительных казаков, и отчаяние женщин, и безумие в глазах старухи-матери запершегося убийцы. Все осознают необходимость «на что-нибудь решиться», но никто не отваживается на захват безумного казака. Не помогают ни уговоры, ни угрозы в его адрес.

Ведь убийца понимает безвыходность своего положения. Ему, уже совершившему столь тяжкое , находящемуся в крайне возбужденном состоянии, терять нечего. Печорин, заглянувший в окно, сразу отметил и бледность казака, и ужас его при виде крови, и страшно вращающиеся глаза, и жесты его, когда он хватался за голову. Он напоминал безумного человека. Он готов умереть, но, наверно, не сдастся добровольно, а, скорее всего, будет отстреливаться, если его попытаются схватить.

Понимают это и офицеры, поэтому предлагают застрелить преступника. В этот момент Печорин решается на отчаянный поступок, поразивший его самого: он хочет, подобно Вуличу, испытать судьбу. Эта идея, кажущаяся странной и необъяснимой, на самом деле очень логична. Она и есть возможность испытать судьбу и узнать, есть ли предопределение свыше. События предыдущего вечера, безумный убийца, нерешительность офицеров все это заставляет Печорина принять очень рискованное решение, т. е. попытаться в одиночку и без оружия схватить вооруженного человека, хоть и загнанного в угол, но очень опасного.

Не самоубийство ли это? Однако герой идет на этот шаг. Он бросает вызов своей судьбе, его внутреннее размышление, волнение «не мешают решительности характера», создается даже ощущение, что он испытывает восторг, приняв опасное решение. «Сердце мое сильно билось», пишет Печорин. Он захватывает казака, и при этом copyright