Что привело к гибели семейство головлевых. История семейства головлевых

Большое место занимает произведение "Господа Головлевы". Центральный персонаж романа, Порфирий Головлев (Иудушка) стал образцом лгуна и празднослова, высшее наслаждение которого заключается в лицемерии и бесконечном издевательстве над окружающими.

2. История создания . Замысел написать большое произведение о жизни помещиков возник у Салтыкова-Щедрина в конце 50-х гг. XIX века. В основу романа легли отдельные рассказы о семье Головлевых, входящие в цикл "Благонамеренные речи". В течение 1875-1876 гг. одна за другой публикуются главы произведения. Окончание работы писателя относится к 1880 г.

3. Смысл названия . "Господа Головлевы " - это три поколения помещичьей семьи, описанных в романе. В самом названии заложена тонкая ирония автора, который ненавидел образ жизни провинциальных помещиков. "Господа" изображены в качестве вымирающего сословия, которое не приносит никакой пользы. К постепенному неизбежному "умертвлению" их приводит празднословие или запой.

4. Жанр . Социально-психологический роман

5. Тема . Центральная тема романа - обреченность помещичьего сословия. Жизнь за счет крестьян, находящихся в рабской зависимости, не может развить в человеке ничего хорошего. Начинается постепенное вырождение, ярче всего проявившееся в образе Порфирия Головлева.

В третьем поколении еще заметна тяга к какой-то иной жизни. Сыновья Порфирия, сироты Любинька и Аннинька стремятся во что бы то ни стало покинуть родовое имение. Но "головлевский гной" преследует их повсюду. Главным виновником смерти молодежи оказывается Иудушка, который, как паук, накидывает на всех свои петли.

6. Проблематика . Главная проблема романа заключается в том, что все его герои обречены на страдания с рождения. Между членами одной семьи не существует любви и уважения. У Порфирия эти чувства заменяются врожденной тягой к приобретению и накоплению богатства, которая скрывается за самым гнусным лицемерием.

Арина Петровна всю жизнь положила на "округление" своего хозяйства, но в итоге оказалась ни с чем. Даже в отношениях горячо любящих друг друга Любиньки и Анниньки наступает период, когда они перестают общаться. Камнем преткновения опять-таки выступают деньги богатых поклонников. В семействе Головлевых о родственных чувствах вспоминают только при серьезной опасности и близкой смерти. Но этот проблеск человечности всегда происходит слишком поздно.

Еще одной общероссийской проблемой, описанной в романе, является запой. К нему членов семейства приводит праздный образ жизни и отсутствие каких-либо четких целей. Самое страшное падение происходит с Аннинькой и Любинькой, которые мечтали о высоком искусстве, но также скатились до пьянства и разврата.

7. Герои . Арина Петровна, Порфирий, Степан, Павел, Аннинька и Любинька, Петенька и Володенька.

8. Сюжет и композиция . Роман начинается с достаточно благоприятного времени для семьи Головлевых. Арина Петровна - богатая и умная помещица, которая выгодно ведет хозяйственные дела семьи. Ее огорчает только сын - Степка-балбес. Некоторые опасения Арина Петровна испытывает по поводу Порфирия. Она уже замечает, что его льстивые речи представляют собой откровенное лицемерие.

Смерть Степана становится началом цепи бедствий, постигающих семью. Головлевы умирают один за другим. На этом фоне единственным довольным человеком остается Иудушка, который даже из смерти близких людей старается извлечь пользу. Он вполне мог спасти своих сыновей, но жадность перевесила в его душе все родственные чувства. Оставшись один, Порфирий постепенно начинает сходить с ума. Он тоже погружается в запой, но не от алкоголя, а от бесплодных фантазий.

Приезд смертельно больной Анниньки в какой-то момент пробуждает в дяде и племяннице родственные чувства. Но уже слишком поздно: последние Головлевы с головой погружаются в запой. В душе Иудушки перед самой смертью появляется желание посетить могилу матери. Побуждаемый этим порывом, он умирает в дороге. Аннинька также обречена, находясь в сильнейшей горячке. Роман заканчивается возвращением к теме ненасытной жадности. "Умертвлением" целого семейства крайне заинтересована ближайшая родственница Головлевых - "сестрица" Н. И. Галкина...

9. Чему учит автор? Салтыков-Щедрин показывает, что гибель провинциального дворянства неизбежна. Их бесполезная жизнь в "прахе" и "гное" никому не нужна. Помещики сами способствуют своему уничтожению, стремясь вырвать последний кусок из рук умирающих родственников.

Россия, середина XIX в. Крепостное право уже на исходе. Однако семья помещиков Головлевых ещё вполне процветает и все более расширяет границы и без того обширных своих имений. Заслуга в том всецело принадлежит хозяйке - Арине Петровне Головлевой. Женщина она непреклонная, строптивая, самостоятельная, привыкшая к полному отсутствию какого-либо противодействия. Муж Арины Петровны, Владимир Михайлович Головлев, как смолоду был безалаберным и бездельным, так и остался. Жизнь свою он тратит на сочинение стишков в духе Баркова, подражание пению птиц, тайное пьянство да подкарауливание дворовых девок. Потому-то Арина Петровна внимание своё устремила исключительно на дела хозяйственные. Дети, ради которых вроде бы и творились все предприятия, были ей, в сущности, обузой. Детей было четверо: три сына и дочь.

Старший сын Степан Владимирович слыл в семействе под именем Стёпки-балбеса и Стёпки-озорника. От отца перенял он неистощимую проказливость, от матери - способность быстро угадывать слабые стороны людей; эти дарования использовал для передразнивания и иного шутовства, за что был нещадно бит матерью. Поступив в университет, он не ощутил ни малейшего позыва к труду, а вместо того стал шутом у богатеньких студентов, благодаря чему, впрочем, не пропал с голоду при скуднейшем пособии. Получив диплом, Степан скитался по департаментам, пока вконец не изверился в своих чиновничьих дарованиях. Мать «выбросила сыну кусок», состоявший из дома в Москве, но, увы, и с этим запасом Стёпка-балбес прогорел, частью проев «кусок», частью проиграв. Продавши дом, попробовал было он выпрашивать то табачку, то денежку у зажиточных крестьян матери, живших в Москве, однако вынужден был сознаться, что бродить уже не в силах и остался ему только один путь - обратно в Головлево на даровое довольство. И Степан Владимирович отправляется домой - на семейный суд.

Дочь, Анна Владимировна, также не оправдала маменькиных ожиданий: Арина Петровна отправила её в институт в чаянье сделать из неё дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а Аннушка однажды в ночь сбежала с корнетом и повенчалась. Мать ей «выбросила кусок» в виде чахлой деревнюшки и капитальца, но года через два молодые капитал прожили и корнет сбежал, оставив жену с дочерьми-близнецами, Аннинькой и Любинькой. Затем Анна Владимировна умерла, а посему Арина Петровна вынуждена была приютить сироток. Впрочем, и эти печальные события косвенно способствовали округлению головлевского имения, сокращая число пайщиков.

Средний сын, Порфирий Владимирович, ещё в детстве получил от Стёпки-балбеса прозвища Иудушки и Кровопивушки. С младенчества был он необычайно ласков, а также любил слегка понаушничать. К его заискиваниям Арина Петровна относилась с опаской, вспоминая, как перед рождением Порфиши старец-провидец бормотал: «Петух кричит, наседке грозит; наседка - кудах-тах-тах, да поздно будет!» - но лучший кусок всегда отдавала ласковому сыну ввиду его преданности.

Младший брат, Павел Владимирович, был полнейшим олицетворением человека, лишённого каких бы то ни было поступков. Может, он был добр, но добра не делал; может, был не глуп, но ничего умного не совершил. С детства остался он внешне угрюм и апатичен, в мыслях переживая события фантастические, никому вокруг не ведомые.

В семейном суде над Степаном Владимировичем папенька участвовать отказался, предсказав сыну лишь, что ведьма его «съест!»; младший братец Павел заявил, что его мнения все равно не послушаются, а так вперёд известно, что виноватого Стёпку «на куски рвать...». При таковом отсутствии сопротивления Порфирий Владимирович убедил маменьку оставить Стёпку-балбеса под присмотром в Головлеве, заранее вытребовав от него бумагу с отказом от наследственных претензий. Так балбес и остался в родительском доме, в грязной тёмной комнатке, на скудном (только-только не помереть) корме, кашляя над трубкой дешёвого табаку и отхлёбывая из штофа. Пытался он просить, чтобы прислали ему сапоги и полушубок, но тщетно. Внешний мир перестал существовать для него; никаких разговоров, дел, впечатлений, желаний, кроме как напиться и позабыть... Тоска, отвращение, ненависть снедали его, покуда не перешли в глубокую мглу отчаяния, будто крышка гроба захлопнулась. Серым декабрьским утром Степан Владимирович был найден в постели мёртвым.

Прошло десять лет. Отмена крепостного права вкупе с предшествовавшими ей приготовлениями нанесла страшный удар властности Арины Петровны. Слухи изнуряли воображение и вселяли ужас: как это Агашку Агафьей Федоровной звать? Чем кормить ораву бывших крепостных - или уж выпустить их на все четыре стороны? А как выпустить, если воспитание не позволяет ни подать, ни принять, ни сготовить для себя? В самый разгар суеты тихо и смиренно умер Владимир Михайлович Головлев, благодаря Бога, что не допустил предстать перед лицо своё наряду с холопами. Уныние и растерянность овладели Ариной Петровной, чем и воспользовался Порфирий с лукавой, воистину Иудушкиной ловкостью. Арина Петровна разделила имение, оставив себе только капитал, причём лучшую часть выделила Порфирию, а похуже - Павлу. Арина Петровна продолжала было привычно округлять имение (теперь уже сыновье), пока вконец не умалила собственный капитал и не перебралась, оскорблённая неблагодарным Порфишкой, к младшему сыну, Павлу.

Павел Владимирович обязался поить-кормить мать и племянниц, но запретил вмешиваться в его распоряжения и посещать его. Имение расхищалось на глазах, а Павел в одиночестве пил, находя успокоение в чаду пьяных фантазий, дававших победный выход его тяжкой ненависти к братцу-кровопивцу. Так и застал его смертный недуг, не давши времени и соображения на завещание в пользу сироток или маменьки. Посему имение Павла досталось ненавистному Порфишке-Иудушке, а маменька и племянницы уехали в деревеньку, когда-то «кинутую» Ариной Петровной дочери; Иудушка с ласкою проводил их, приглашая наведываться по-родственному!

Однако Любинька и Аннинька быстро затосковали в безнадёжной тишине нищего именьица. После немногих отстрочек в угоду бабушке барышни уехали. Не вытерпев пустоты беспомощного одиночества и унылой праздности, Арина Петровна воротилась-таки в Головлево.

Теперь семейные итоги таковы: лишь вдовствующий хозяин Порфирий Владимирович, маменька да дьячкова дочь Евпраксеюшка (недозволенное утешение вдовца) населяют когда-то цветущее имение. Сын Иудушки Владимир покончил с собой, отчаявшись получить от отца помощь на прокормление семьи; другой сын Петр служит в офицерах. Иудушка и не вспоминает о них, ни о живом, ни об усопшем, жизнь его заполнена бесконечной массой пустых дел и слов. Некоторое беспокойство он испытывает, предчувствуя просьбы племянниц или сына, но притом уверен, что никто и ничто не выведет его из бессмысленного и бесполезного времяпрепровождения. Так и случилось: ни появление вконец отчаявшегося Петра, проигравшего казённые деньги и молившего отца о спасении от бесчестья и гибели, ни грозное материнское «Проклинаю!», ни даже скорая смерть матери - ничто не изменило существования Иудушки. Пока он хлопотал да подсчитывал маменькино наследство, сумерки окутывали его сознание все гуще. Чуть было рассвело в душе с приездом племяннушки Анниньки, живое чувство вроде проглянуло в привычном его пустословии - но Аннинька уехала, убоявшись жизни с дядей пуще участи провинциальной актрисы, и на долю Иудушки остались только недозволенные семейные радости с Евпраксеюшкой.

Однако и Евпраксеюшка уже не так безответна, как была. Раньше ей немного надо было для покою и радости: кваску, яблочек мочёных да вечерком перекинуться в дурачка. Беременность озарила Евпраксеюшку предчувствием нападения, при виде Иудушки её настигал безотчётный страх - и разрешение ожидания рождением сына вполне доказало правоту инстинктивного ужаса; Иудушка отправил новорождённого в воспитательный дом, навеки разлучив с матерью. Злое и непобедимое отвращение, овладевшее Евпраксеюшкой, вскоре переродилось в ненависть к выморочному барину. Началась война мелких придирок, уязвлений, нарочитых гадостей - и только такая война могла увенчаться победой над Иудушкой. Для Порфирия Владимировича была невозможна мысль, что ему самому придётся изнывать в трудах вместо привычного пустословия. Он стушевался окончательно и совсем одичал, пока Евпраксеюшка млела в чаду плотского вожделения, выбирая между кучером и конторщиком. Зато в кабинете он мечтал вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь, мысленно мстил живым и мёртвым. Весь мир, доступный его скудному созерцанию, был у его ног...

Окончательный расчёт для Иудушки наступил с возвращением в Головлево племянницы Анниньки: не жить она приехала, а умирать, глухо кашляя и заливая водкою страшную память о прошлых унижениях, о пьяном угаре с купцами и офицерами, о пропавшей молодости, красоте, чистоте, начатках дарования, о самоубийстве сестры Любиньки, трезво рассудившей, что жить даже и расчёта нет, коли впереди только позор, нищета да улица. Тоскливыми вечерами дядя с племянницей выпивали и вспоминали о головлевских умертвиях и увечиях, в коих Аннинька яростно винила Иудушку. Каждое слово Анниньки дышало такой цинической ненавистью, что вдруг неведомая ранее совесть начала просыпаться в Иудушке. Да и дом, наполненный хмельными, блудными, измученными призраками, способствовал бесконечным и бесплодным душевным терзаниям. Ужасная правда осветилась перед Иудушкой: он уже состарился, а кругом видит лишь равнодушие и ненависть; зачем же он лгал, пустословил, притеснял, скопидомствовал? Единственною светлою точкой во мгле будущего оставалась мысль о саморазрушении - но смерть обольщала и дразнила, а не шла...

К концу страстной недели, в мартовскую мокрую метелицу, ночью Порфирий Владимирович решился вдруг сходить проститься на могилку к маменьке, да не так, как обычно прощаются, а прощенья просить, пасть на землю и застыть в воплях смертельной агонии. Он выскользнул из дома и побрёл по дороге, не чувствуя ни снега, ни ветра. Лишь на другой день пришло известие, что найден закоченевший труп последнего головлевского барина, Аннинька лежала в горячке и не пришла в сознание, посему верховой понёс известие к троюродной сестрице, уже с прошлой осени зорко следившей за всем происходящим в Головлеве.

Пересказала Р. А. Харламова .

Контрольная работа

Выполнила: Овечкина Ирина, 300 группа

«Господа Головлевы» М. Е. Салтыкова- Щедрина: образ Иудушки Головлева – психологическая разработка, символизация; Иудушка в системе персонажей

История создания романа. Жанр произведения.

Роман «Господа Головлевы» был написан Салтыковым- Щедриным в 1875-1880 гг. По своему жанру произведение напоминает семейные хроники - некий цикл очерков из жизни одной семьи (первое название - «Эпизоды из истории одного семейства»). Однако, изначально он не задумывался ни как роман, ни как очерк.

В 1875 году Салтыков-Щедрин публикует в «Отечественных записках» свой рассказ «Семейный суд», который в дальнейшем и станет первой главой целого романа. Именно после прочтения этого рассказа И. С. Тургенев напишет Салтыкову-Щедрину в письме: «… невольно рождается мысль, отчего Салтыков вместо очерков не напишет крупного романа с группировкой характеров и событий, с руководящей мыслью и широким исполнением? Но на это можно ответить, что романы и повести – до некоторой степени пишут другие, - а то, что делает Салтыков, - кроме его некому. Как бы то ни было – но «Семейный суд» мне очень понравился, и я с нетерпением ожидаю продолжения описания подвигов «Иудушки» [Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми т. Письма, т. 21. С. 149].

Салтыков-Щедрин «откликнулся» на письмо Тургенева, написав еще несколько рассказов – продолжение жизни семьи Головлевых (в 1875 году появляется «По-родственному», в 1876 году – «Семейные итоги», «Племяннушка», «Семейные радости»), - все они входили в сатирический цикл. Оформить в роман Салтыков-Щедрин решился не сразу, «чувствовал ее внутреннюю незавершенность: не было финала жизни Иудушки» [Д. Николаев. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество. С. 150 ]. Лишь только в 1880 году с появлением последней главы «Господа Головлевы» оформились в целый роман, напоминающий собой жанр семейных хроник.

Салтыков-Щедрин поставил перед собой задачу: раскрыть механизм гибели семьи. «Сюжет и композиция романа подчинены изображению распада, гибели головлевского рода. От главы к главе прослеживается трагический выход из семьи и из жизни главных его представителей. И наиболее последовательно и полно все характерное для процесса разрушения помещичьего клана обобщено в Порфирии Головлеве. Не случайно в самом начале второй главы заявлено: «Семейная твердыня, воздвигнутая, неутомимыми руками Арины Петровны, рухнула, но рухнула до того незаметно, что она, сама не понимая, как это случилось, сделалась соучастницею и даже явным двигателем этого разрушения, настоящею душою которого был, разумеется, Порфишка-кровопивец». Так, в ходе окончательного оформления идейно-художественного замысла романа-хроники автор, естественно, должен был особое внимание уделить разработке образа Порфирия Головлева» [Е. Покусаев. Шедевр социальной сатиры].

Нужно также отметить, что изначально Иудушка был второстепенным персонажем, уже потом в ходе переработки некоторых глав, Салтыков -Щедрин дополняет образ, выводит его на первый план. Некоторые исследователи (Николаев Д., Е. М. Макарова) считают, что прототипом образа Порфирия стал брат Щедрина – Дмитрий Ефграфович. К тому же, в одном из писем в 1875 году сам автор признается: «Это я его в конце Иудушки изобразил». «Исследователи полагают, что даже лексика Иудушки, его склонность к пустословию - не что иное, как «спародированная речь Дмитрия Евграфовича» [Е. М. Макарова. Жизненные источники образа Иудушки Головлёва].

Психологическая разработка образа Иудушки Головлева. Символизация

В самой первой главе «Семейный суд» рассказчик представляет главного героя таким: «Порфирий Владимирович известен был в семействе под тремя именами: Иудушки, кровопивушки и откровенного мальчика, каковые прозвища еще в детстве были ему даны Степкой-балбесом. С младенческих лет любил он приласкаться к милому другу маменьке, украдкой поцеловать ее в плечико, а иногда и слегка понаушничать. Неслышно отворит, бывало, дверь маменькиной комнаты, неслышно прокрадется в уголок, сядет и, словно очарованный, не сводит глаз с маменьки, покуда она пишет или возится со счетами. Но Арина Петровна уже и тогда с какою-то подозрительностью относилась к этим сыновним заискиваньям. И тогда этот пристально устремленный на нее взгляд казался ей загадочным, и тогда она не могла определить себе, что именно он источает из себя: яд или сыновнюю почтительность» [М. Е. Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы].

Полный портрет героя в самом начале так и не дан – все это оказывается не столь важным в описании образа Порфирия Владимировича. Внимание читателя акцентируют лишь на «широко раскрытых и неподвижных глазах», которые, по - мнению Арины Петровны, «словно вот петлю закидывают». Важным оказывается то, как называет автор героя помимо основного имени, т.е. это три прозвища, данные герою: «Иудушка», «кровопивушка» и «откровенный мальчик». Эти прозвища сразу вскрывают образ главного героя, предопределяют его последующие действия. Д. Николаев в своей работе «М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество» обратил внимание на суффиксы в этих названиях (Иуда + ушка, кровопийца + ушка), которые дают «благодушный, чуть ли не ласковый оттенок». Вспомним, что сам Порфирий разговаривает уменьшительно-ласкательно (особенно по началу романа, в финале, будучи в одиноком заточении, речь героя изменится): «милый друг маменька», «голубушка маменька», «папенька», «подушечку тебе поправлю», «маслица деревянненького подолью» и т.д. Николаев отмечает, что такие «неожиданные суффиксы помогли зловещим словам-понятиям замаскироваться, придали им более «приличный», благообразный вид» [Д. Николаев. Смех Щедрина. С.89 ].

Что и в прозвищах Порфирия, что в его речи, что в самом образе героя задана некая двойственность: внешняя оболочка (все, что за суффиксами «ушк» - ласковость, лесть, наигранная доброта и духовность, якобы праведность) и внутренняя оболочка (все, что стоит за словами Иуда, кровопивец – подлинная сущность героя, бесчеловечность, бездушие, обрядовая «духовность», демонизм). «Вот эта двойственность, двуплановость героя и составляет его внутренний стержень» [Николаев Д. Смех Щедрина. С.90]. Именно эту двуплановость и будет исследовать Салтыков-Щедрин на протяжении всего романа.

Противоречие между внешней оболочкой и внутренней составляющей в Порфире проявляется еще с его детства (глава «Семейный суд»). Достаточно вспомнить, как, будучи ребенком, мальчик «любил понаушничать»: «С младенческих лет любил он приласкаться к милому другу маменьке, украдкой поцеловать ее в плечико, а иногда и слегка понаушничать. Неслышно отворит, бывало, дверь маменькиной комнаты, неслышно прокрадется в уголок, сядет и, словно очарованный, не сводит глаз с маменьки, покуда она пишет или возится со счетами» [М. Е. Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы].

Именно с «понаушничества» возникает мотив предательства в романе. Этот мотив восходит к библейскому сюжете об Иуде Искариот – предателе Христа. Прозвище Порфирия не просто ассоциируется с евангельским текстом, устанавливая связь героя с Иудой Искариот, но и прямо указывает на существо его характера и поступков. Как и библейский герой, который предает своего учителя за деньги, так и Иудушка Головлев предает своих родных за собственность. «Именно она [собственность ] определила его облик и поведение. < … > Иудушка, как и Арина Петровна, служит призраку собственности. Вся жизнь его, все его устремления подчинены одному – обогащению» [Д. Николаев. Смех Щедрина. С. 98] . Как видно, мотив наживы , который связан с предательством, тоже восходит к библейскому сюжету. Так же, как и Иуда Искариот, Порфирий предает каждого из членов своей семьи. Достаточно вспомнить, как он подговаривает мать передать ему Головлево в наследство, а сам выгоняет ее к брату в имение. Не случайно Арина Петровна отмечает, что он «целует друга своего маменьку, а сам петлю на шею закидывает» (так автор изображает в произведении тот самый «поцелуй Иуды Искариот», который становится аллегорией проявления высшей степени коварства).

В финале романа накануне Страстной недели («Дело было в исходе марта, и Страстная неделя подходила к концу») Салтыков- Щедрин вновь вводит библейский сюжет об Иуде Искариот. Именно на Страстную седмицу в церквях проводится Тайная Вечеря, вспоминается распятие и страдания Христа, предание его на суд. Именно на исходе этой недели Порфирий Петрович вспоминает свое предательство и впервые ощущает свою вину перед ближними. «С своей стороны, и Порфирий Владимирыч, с не меньшею аккуратностью, с молодых ногтей чтил "святые дни", но чтил исключительно с обрядной стороны, как истый идолопоклонник. Каждогодно, накануне великой пятницы, он приглашал батюшку, выслушивал евангельское сказание, вздыхал, воздевал руки, стукался лбом в землю, отмечал на свече восковыми катышками число прочитанных евангелий и все-таки ровно ничего не понимал. И только теперь, когда Аннинька разбудила в нем сознание "умертвий", он понял впервые, что в этом сказании идет речь о какой-то неслыханной неправде, совершившей кровавый суд над Истиной» [М. Е. Салтыков- Щедрин «Господа Головлевы»]. Таким образом, то, что случилось с Иудой Искариот, Порфирий переживает тоже –– это часть его биографии тоже. Характерно даже то, что умирает Головлев накануне Светлого Воскресения. Пред тем, как отправится «на могилку к маменьке» он «останавливался перед освещённым лампадкой образом Искупителя в терновом венце и вглядывался в Него». Только в этот раз это не очередной обряд Иудушки, который проводился им каждый день, это и есть то ощущение предательства перед ликом Спасителя, перед ликом преданного им Христа (именно в этой точке библейский сюжет и сюжет произведения тесно концентрируются). Порфирий предает не только свою семью, но и весь род человеческий.

«Служение призраку собственности доводит Порфирия Владимировича до того, что и жить он уже начинает не настоящей жизнью, а мнимой, призрачной. Жизнь Иудушки – это призрачное существование , соприкасающееся с действительной жизнью, пытающееся давить на нее, но в конечном счете замыкающееся в себе самом и обретающее размах лишь в мире вымыслов и иллюзий. Вот почему «всесилие» Порфирия Владимировича вместе с тем сопровождается его поразительным бессилием предпринять что-нибудь в реальной, живой жизни»» [Д. Николаев. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество. С.177]. Так Д. Николаев сопоставляет образ Иудушки с призраком , душа Порфирия Владимировича с каждой главой романа все больше обесчеловечивается, вырождается. Достаточно вспомнить, как Евпраксеюшка (в главе «Выморочный»), озлобившись, совсем перестает обращать внимания на Иудушку, и тот, оставшись в полном одиночестве, начинает воссоздавать такую же призрачную жизнь в своей голове (воссоздавать умерших Арину Петровну, своих братьев, придумывает разные ситуации «вымучивания») : «Фантазирую таким образом, он незаметно доходил до опьянения; земля исчезала у него из-под ног, за спиной словно вырастали крылья. Глаза блестели, губы тряслись и покрывались пеной, лицо бледнело и принимало угрожающее выражение. И, по мере того как росла фантазия, весь воздух кругом него населялся призраками, с которыми он вступал в воображаемую борьбу» [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. Лейтмотив призрака присутствует и в других героях, и в образе всего головлевского дома. «Отовсюду, из всех углов этого постылого дома, казалось, выползали "умертвия". Куда ни пойдешь, в какую сторону ни повернешься, везде шевелятся серые призраки. Вот папенька Владимир Михайлович, в белом колпаке, дразнящийся языком и цитирующий Баркова; вот братец Степка-балбес и рядом с ним братец Пашка-тихоня <…> И все это хмельное, блудное, измученное, истекающее кровью... И над всеми этими призраками витает живой призрак, и этот живой призрак - не кто иной, как сам он, Порфирий Владимирыч Головлев, последний представитель выморочного рода» [ Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. Здесь мы видим, как «серым призракам», умершим людям, автор противопоставляет «призрак живой» - живого Порфирия. Именно Иудушка венчает весь выродившийся семейный род Головлевых. По-мнению Д. Николаева, именно так вырисовывается концепция Салтыкова-Щедрина о «призрачности» действительности.

Можно также заметить, что Салтыков-Щедрин не раз упоминает о принадлежности Порфирия Петровича миру тьмы . Например, перед приездом Порфирия к умирающему Павлу в доме наступает «мертвая тишина». «Павел Петрович всматривался-всматривался, и ему почудилось, что там, в этом углу, все вдруг задвигалось. Одиночество, беспомощность, мертвая тишина - и посреди этого тени, целый рой теней. Ему казалось, что эти тени идут, идут, идут... « [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. Именно из этих «теней» и появляется Иудушка перед братом, именно эти «тени» и поглотят окончательно Порфирия в финале, когда он останется совсем один: «Сумеркам, которые и без того окутывали Иудушку, предстояло сгущаться с каждым днем все больше и больше» [глава «Племяннушка»]. Иудушка – представитель не только мира призраков, но и теней. Наверное, не случайно, именно с мотивом «мертвой тишины», «теней» связан образ Иудушки с демоническим образом , с образом сатаны . Как нечистая сила толкает он своих сыновей в могилу: Владимира под петлю, Петра на каторгу; как нечистая сила он выносит все из Погореловки после смерти матери, оставляя жителей деревни на обречение; как нечистая сила поступает он со своим незаконнорождённым сыном от Евраксеюшки. Вспомним разговор Арины Петровны и Порфирия перед смертью Павла: «- Нет, маменька, вот я об себе скажу. Ежели господу богу угодно призвать меня к себе - хоть сейчас готов! - Хорошо, как к богу, а ежели к сатане угодишь?». Именно это «угодишь к сатане» и становится определяющим в жизни Иудушки. Он служит не Богу, а сатане, он «сатанинским судом» людей изводит.

Однако, не только демонизм определяет образ Иудушки Головлева. Вспомним, что автор, говоря о герое, использует зоологические сравнения. В романе Порфирий Владимирович восходит к мифологическому образу змея. «Порфирий Владимирович, в валеных сапогах, словно змей, проскользнул к постели матери…»; «Он [Павел] ненавидел Иудушку и в то же время боялся его. Он знал, что глаза Иудушки источают чарующий яд, что голос его, словно змей, заползает в душу и парализует волю человека»; «А по мне, лучше прямо сказать матери, что она в подозрении состоит, нежели, как змея, из-за чужой спины на нее шипеть (Арина Петровна покидает деревню, которая теперь принадлежит Порфирию, после смерти Павла). Тут и походка, и шепчущий голос, и взгляд - все сравнивается со змеиным образом. Как змей-искуситель завлекает он Анниньку в свои владения, как змей он «закидывает петлю» и губит жизнь Евраксиньи, «сына бросив в какую-то безыменную яму». Образ змея тесно связан и с демоническим образом, и с образом нечистой силы: «В народных преданиях змей получал значение злого демона, чёрта. Змеи в качестве демонических существ служили воплощением хаоса. В той атмосфере хаоса и всеобщего разлада, которая в традициях народного миропонимания объяснялась действиями нечистой силы и которая характеризует в романе повседневное существование и угасание господ Головлёвых» [В. Кривонос «О символической образности в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы»].

Иудушка «петлю на шею закидывает» - не раз об этом замечает его мать Арина Петровна. Однако, эта «петля» связана не только с образом змеи, но и с образом паука, который заманивает свою жертву в сеть. Не случайно его называют Иудушкой-кровопийцей. «Все улыбнулись, но кисло как-то, словно всякий говорил себе: ну, пошел теперь паук паутину ткать!» [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. В эту сеть попадают все: Степан-балбес, брат Павел, мать Порфирия, его дети, Аннинька, Евраксинья, слуги головлевского дома. Сеть паука – Иудушки, прежде всего, сеть словесная. Именно словами Иудушка караулит и заманивает жертву (например, заманивает Анниньку пожить в Головлево), а истинными помыслами и делами жертву «душит» (например, выселяя своего «друга маменьку» из родного дома к брату). Даже рассказывая о смерти матери Анниньке, Иудушка приукрашает, ратует за нравственность и чистоту («Обо всех вспомнила, всех благословила, призвала священника, причастилась... И так это вдруг спокойно, так спокойно ей сделалось! Даже сама, голубушка, это высказала: что это, говорит, как мне вдруг хорошо! И представь себе: только что она это высказала - вдруг начала вздыхать!»), на деле же Иудушка надевает маску добродетеля, стремясь заполучить все наследство («- Сирот бы...- повторила Арина Петровна тоскливо. - Приедут и сиротки. Дайте срок - всех скличем, все приедем. Приедем да кругом вас и обсядем. Вы будете наседка, а мы цыплятки... цып-цып-цып! Все будет, коли вы будете паинька»).

Итак, образ Иудушки в романе «Господа Головлевы» символичен. Он восходит и к библейскому сюжету о предателе – Иуде (символичным оказывается тут прозвище Порфирия), и к образу сатаны, демона, нечистой силы, и к мифологическому образу змея-искусителя, зоологическому образу паука. «В Иудушке, в его характере и поведении Салтыков-Щедрин стремился образно обобщить свои раздумья, свои наблюдения над жизнью современного ему общества. Острый и глубокий ум сатирика отметил одну из самых ярких черт господствующей идеологии - разительное противоречие между благонамеренным словом и резко расходившимся с ним грязным, циничным делом» [Е. Покусаев. Шедевр социальной сатиры]. Образ Иудушки оказывается не только хорошо сатирически продуманным, но и психологически разноплановым, многогранным образом.

Иудушка в системе персонажей

«Господа Головлевы» - история жизни и гибели одной семьи. Хоть и Иудушка является центральной фигурой произведения, и его образ многогранен, не менее важны и продуманы образы других персонажей. Именно в системе других персонажей образ Иудушки постепенно дополняется, приобретает эту многогранность.

Повествование романа начинается с «происшествия»: Степан-балбес продал имение в Москве. На этом время ретроспективно переходит в прошлое героев, к детству трех братьев: Степана, Павла и Порфирия. Именно с детства происходит становление характера Иудушки, именно там те предпосылки, которые скажутся на его поступках и словах в дальнейшем. Вспомним, что Д. Николаев пишет в своей работе о «служении призраку собственности» Порфирия Владимировича. Служит этому призраку и сама хозяйка дома - Арина Петровна. Ведь именно она – та первая ступень становления характера Иудушки.

В начале романа Арина Петровна - это властная женщина, глава всего имения. Забота о семьи - дело всей жизни для героини: «…слово "семья" не сходит с ее языка и, по наружности, всеми ее действиями исключительно руководят непрестанные заботы об устройстве семейных дел» [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. Но это дело всего лишь видимость, главная забота Арины Петровны - увеличение своей собственности: «она все внимание свое устремила исключительно на один предмет: на округление головлевского имения, и действительно, в течение сорокалетней супружеской жизни, успела удесятерить свое состояние» [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. Чувство любви к собственному мужу, к детям оказывается чуждым для героини. Достаточно вспомнить в каких условиях она содержит Степана-балбеса (в сырой комнате, кормила остатками обеда) после растраты им «выброшенного куска», или как спокойно она отнеслась к смерти собственной дочери. «В ее глазах дети были одною из тех фаталистических жизненных обстановок, против совокупности которых она не считала себя вправе протестовать, но которые тем не менее не затрагивали ни одной струны ее внутреннего существа, всецело отдавшегося бесчисленным подробностям жизнестроительства» [Салтыков-Щедрин «Господа Головлевы»]. В такой атмосфере выморочности и проходит детство Иудушки. Именно тут и рождается его способность приластиться, «понаушничать».

Собственность не принесла счастья ни одному из членов семьи Головлевых. Каждая последующая глава построена на постепенном вымирании всего рода Головлевых (в «Семейном суде» умирает Степан-балбес, в главе «По-родственному» гибнет брат Павел, умирает муж Арины Петровны, в «Семейных итогах» умирает сын Порфирия Владимир, в «Племяннушке» - сын Петр и сама Арина Петровна и т.д.). Собственность Головлевых становится для них проклятием. «Жизнь их – это и не жизнь вовсе, а существование, а точнее – медленное умирание» [Д. Николаев. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество. С.154]. Для Иудушки собственность также оказывается проклятием, именно она привела его к омертвлению души. Д. Николаев считает, что Салтыков-Щедрин «подхватил» традицию Гоголя в «Мертвых душах». Как и Гоголь, Щедрин запечатлел «процесс омертвления душ человеческих», а также «нарисовал не менее впечатляющую картину дальнейшей деградации помещичьего сословия, картину его полнейшего разложения, завершающегося физическим вымиранием» [ Д. Николаев. М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество. С.155].

Головлево - средоточие хаоса и разрушения. Со всем имением в романе соединяется представление о смерти и выморочности, о гибельном воздействии неподвластной человеку и угрожающей жизни злой силы. Головлево оказывается тем самым местом, где все принципы морали, евангельские заповеди о доброте, прощении теряют свою силу. Даже служение Богу для Иудушки оборачивается неким обрядом, культом, но вовсе не духовным делом. «Он знал множество молитв, и в особенности отлично изучил технику молитвенного стояния. То есть знал, когда нужно шевелить губами и закатывать глаза, когда следует складывать руки ладонями внутрь и когда держать их воздетыми, когда надлежит умиляться и когда стоять чинно, творя умеренные крестные знамения < … > Он мог молиться и проделывать все нужные телодвижения - и в то же время смотреть в окно и замечать, не идет ли кто без спросу в погреб и т. д. Это была совершенно особенная, частная формула жизни, которая могла существовать и удовлетворять себя совсем независимо от общей жизненной формулы» [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы].

История смертей не исчерпывается судьбами Арины Петровны и двух ее сыновей. Она включает в себя подробное описание трагического финала жизненного пути сыновей Порфирия, Анниньки и Любиньки.

Казалось бы, никто из семейства Головлевых даже не пытается выбраться из «мертвого дома». Степан-балбес, не видя другого выхода, едет в Головлево как на смерть; бездеятельно умирает в Головлево Владимир. Однако, есть среди персонажей, которые попытались вырваться из мира хаоса и бездушия. Это племянницы Иудушки – Аннинька и Любаша. Они уезжают из Головлево, пытаются работать, жить, однако прошлая жизнь не научила их морали и нравственности, они из одного мира хаоса попадают в другой, их судьбы ломаются. Именно в Головлево Аннинька, как когда-то Степан, едет умирать.

Иудушка Головлев – квинтэссенция всего рода. Судьба этого героя трагична. Мотив одиночества, который пронизывает все семейство Головлевых, становится определяющим в жизни Иудушки. Он переживает каждого из членов своей семьи, но живее умерших при этом не становится. Пустословие, лесть, разность слов и дела приводят Иудушку к последней стадии выморочности. Особенно показательны заключительные главы романа. Смерть Арины Петровны унесла «последнюю связь его с живым миром, последнее живое существо, с которым он мог делить прах, наполнявший его» [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. Некому было теперь добродетельствовать, некому было льстить и пустословить, и Иудушка вскоре совсем одичал. Одиночество поглотило его окончательно: «Он ничего не требовал от жизни, кроме того, чтоб его не тревожили в его последнем убежище - в кабинете. Насколько он прежде был придирчив и надоедлив в отношениях к окружающим, настолько же теперь сделался боязлив и угрюмо-покорен. Казалось, всякое общение с действительной жизнью прекратилось для него» [Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы]. Процесс окончательного нравственного и физического разложения завершается запоем героя. Как и другие члены семейства, Порфирий Владимирович оказывается не в силах противостоять силе умертвления.

Самоуничтожение Иудушки объясняет финал романа. Не случайно, каждый день Порфирий просил Анниньку заново рассказывать самоубийство Любоньки, не случайно «в уме его всё больше и больше созревала идея о саморазрушении». Иудушка оказывается жертвой собственного пустословия, покаяние и искупление он видит в собственной смерти. «Добровольная смерть головлевского барина не несёт примирения с ним, как и самоубийство Иуды не служит ему прощением за предательство Иисуса. Но смерть эта всё-таки возвращает Иудушку человеческому роду; отсюда скорбная интонация авторского голоса в финале, выражающая жалость к герою, погубившему себя несчастному человеку» [В. Кривонос «О символической образности в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы»].

Ип пустослова (Иудушки Головлева) художественное открытие М. Е. Салтыкова-Щедрина. До этого в русской литературе, у Гоголя, Достоевского, встречались образы, отдаленно напоминающие Иудушку, но это лишь легкие намеки. Ни до, ни после Салтыкова-Щедрина никто не сумел изобразить образ пустозвона с такой силой и обличительной ясностью. Иудушка Головлев тип единственный в своем роде, гениальная находка автора.

Салтыков-Щедрин, создавая свой роман, ставил перед собой задачу: показать механизм разрушения семьи. Душой этого процесса был, без всякого сомнения, Порфишка-кровопивец. Само собой разумеется, что особое внимание автор уделял разработке именно этого образа, интересного помимо всего прочего и тем, что он постоянно меняется, вплоть до последних страниц, и читатель никогда не может быть уверенным в том, каким конкретно окажется данный образ в следующей главе. Портрет Иудушки мы наблюдаем в динамике. Увидев впервые несимпатичного откровенного ребенка, подлизывающегося к матери, подслушивающего, наушничающего, читатель вряд ли может представить то отвратительное, вызывающее содрогание создание, которое кончает с собой в конце книги. Образ меняется до неузнаваемости. Только имя остается неизменным. Как Порфирий становится Иудушкой с первых страниц романа, так Иудушкой и умирает. В этом имени звучит что-то удивительно подленькое, так верно выражающее внутреннюю сущность этого персонажа.

Одна из главных черт Иудушки (не считая, разумеется, пустословия) лицемерие, разительное противоречие между благонамеренными рассуждениями и грязными устремлениями. Все попытки Порфирия Головлева урвать себе кусок покрупнее, удержать лишнюю копейку, все его убийства (никак иначе и не назовешь его политику в отношении родных), словом всё, что он делает, сопровождается молитвами и благочестивыми речами. Поминая через каждое слово Христа, Иудушка посылает на верную гибель своего сына Петеньку, домогается племянницу Анниньку, отправляет собственного новорожденного младенца в воспитательный дом.

Но не только подобными богоугодными речами изводит Иудушка домочадцев. У него есть еще две излюбленные темы: семья и хозяйство. На этом, собственно, простор его излияний и ограничивается в силу полного невежества и нежелания видеть что-либо, лежащее за пределами его маленького мирка. Однако эти бытовые разговоры, которые не прочь повести и маменька Арина Петровна, в устах Иудушки превращаются в бесконечные нравоучения. Он просто-таки тиранит всю семью, доводя всех до полного изнеможения. Конечно, все эти льстивые, приторные речи никого не обманывают. Мать с детства не доверяет Порфишке: слишком уж он переигрывает. Лицемерие, соединенное с невежеством, не умеет вводить в заблуждение.

Есть в Господах Головлевых несколько сильных сцен, которые заставляют читателя почти физически ощутить состояние угнетенности от обволакивающих речей Иудушки. Например, разговор его с лежащим при смерти братом Павлом. Несчастный умирающий задыхается от присутствия Иудушки, а тот, якобы не замечая этих метаний, по-родственному подшучивает над братом. Жертвы Иудушки никогда не чувствуют себя столь беззащитными, как в моменты, когда его пустословие выражается в безобидных подшучиваниях, которым нет конца. Такая же напряженность чувствуется в том месте романа, где Аннинька, почти обессилев, пытается вырваться из дядиного дома.

Чем дальше длится повествование, тем больше людей попадает под гнет Иудушкина тиранства. Он изводит всех, кто попадает в его поле зрения, при этом сам оставаясь неуязвимым. И все же даже в его броне бывают трещины. Так, он очень боится проклятия Арины Петровны. Она же приберегает это свое оружие как последнее средство против сына-кровопивца. Увы, когда она и в самом деле проклинает Порфирия, это не производит на него того действия, которого он сам боялся. Еще одна слабость Иудушки страх перед уходом Евпраксеюшки, то есть боязнь нарушить раз и навсегда заведенный уклад жизни. Однако Евпраксеюшка может только грозить своим уходом, сама же остается на месте. Постепенно и этот страх хозяина Головлева притупляется.

Весь жизненный уклад Иудушки переливание из пустого в порожнее. Он считает несуществующие доходы, представляет себе какие-то невероятные ситуации и сам же решает их. Постепенно, когда не остается вокруг никого из живых, кого можно было бы заесть, Иудушка начинает изводить тех, кто является ему в воображении. Он мстит всем без разбору, неизвестно за что: попрекает мертвую мать, штрафует мужиков, грабит крестьян. Это происходит все стой же въевшейся в душу фальшивой ласковостью. Только можно ли сказать душа о внутренней сущности Иудушки Салтыков-Щедрин не говорит о сути Порфишки-кровопивца иначе, как о прахе.

Конец Иудушки довольно неожидан. Казалось бы, как может покончить с собой себялюбец, идущий по трупам, скопидом, загубивший всю семью ради своей наживы, тем не менее Иудушка, видно, начинает осознавать свою вину. Салтыков-Щедрин ясно дает понять, что хоть и пришло осознание пустоты, ненужности, но воскрешение, очищение уже невозможно, равно как и дальнейшее существование.

Иудушка Головлев действительно вечный тип, прочно вошедший в русскую литературу. Его имя стало уже нарицательным. Можно не читать романа, но знать это имя. Употребляется оно нечасто, но все-таки изредка слышится в речи. Безусловно, Иудушка литературное преувеличение, скопище разнообразных пороков в назидание потомкам. Пороки эти в первую очередь лицемерие, пустозвонство, никчемность. Иудушка олицетворение личности, напрямую идущей к саморазрушению и не осознающей этого до самого последнего момента. Как ни преувеличен этот персонаж, но изъяны еголюдские, невымышленные. Именно поэтому тип пустозвона вечен.

Господа Головлевы роман о семье, но, в первую очередь, это роман о подлинных и мнимых ценностях, о том, для чего живет человек на Земле. В Господах Головлевых автор исследует природу того, что неумолимо отдаляет людей друг от друга Он исследует такие стремления, которые начинаются с исступленного желания наилучшим образом устроить свой дом, обеспечить будущее своего рода. Дом, семья, род вот ценности подлинные, а не мнимые. И именно им самозабвенно отдает всю свою яркую жизненную одаренность родоначальница и глава семейства Арина Петровна Головлева.

И вроде бы добивается успеха: могущество головлевского рода неоспоримо. Она сама это горделиво осознает: Какую махину выстроила!. Но когда цель, как кажется, достигнута, выясняется, что она была иллюзорной, что все потеряно, а жизнь, своя собственная и близких, была бессмысленно принесена в жертву. Роман, посвященный упорному созиданию семейной твердыни, кончается полным человеческим крахом: опустением дома и распадом родственных связей.

Итак, в романе изображена семья, состоящая из главы Арины Петровны и ее детей. Головлева властная и энергичная помещица, хозяйка всего имения, натура сложная и целеустремленная, но испорченная беспредельной властью над семьей и окружающими. Она единолично правит всем имением, превратив мужа в ненужный придаток и калеча жизнь постылым детям. Ее страсть накопительство. Со всевозможными приобретениями, обогащением связаны самые яркие воспоминания жизни Арины Петровны. И дети, в который раз слушая ее повествования об этом, воспринимают слова маменьки как увлекательную сказку.

Денежные отношения главная, самая прочная нить, которая связывает Арину Петровну и ее сыновей Степана, Павла и Порфирия. Старший сын, Степан, от природы наблюдательный и остроумный, но бездеятельный, постылый Степка-балбес, спился и умер. Другой сын Павел со временем возненавидел общество живых людей и жил в своем фантастическом мире наедине с самим собою. Так и протекала его безрадостная жизнь, пока верх над ним не взял смертельный недуг.

Младший сын, Порфирий, пожалуй, самая выдающаяся фигура в этом семействе. Деспотическая власть Арины Петровны, материальная зависимость от матери воспитали в нем лживость и угодничество. Порфирий с детских лет умел опутать доброго друга маменьку паутиной лжи и подхалимажа, за что и получил от других членов семьи прозвища Иудушка и кровопийца. Прозвища эти как нельзя лучше отражают его сущность. Не Иуда, а именно Иудушка, поскольку он был лишен размаха настоящего Иуды-предателя. За свою никчемную жизнь Порфирий не совершил ни одного настоящего поступка

Предательство и подхалимство вот характеризующие его черты. Он предает всех и всегда. Все Иудушкины поступки настолько мелки и ничтожны, что вызывают негодование и омерзение. Даже обращаясь к Богу, он откровенно практичен. Господь для него нечто вроде высшей инстанции, к которой можно обращаться со своими гнусными прошениями.

Так почему же головлевский род обречен на вымирание. Почему мать и дети так и не нашли общего языка. Ответ совершенно ясен: деспотизм, привычное подавление личности младших повлекло за собой неумение головлят распорядиться собственными судьбами. Будущие крушения, детей подготовлены здесь, в родных стенах. В богатый, но ненавистный родной угол головлевская молодежь возвращается только погибать.

В конце романа Щедрин показал опустевшую и обезлюдевшую твердыню, в которой есть все. Не пустодомом живу! хвастается Иудушка, но в то же время здесь никого нет. Пугающий своей силой образ тишины, ползущие по дому тени вовсе не случайно повторяются в романе.И потрясает сцена Иудушки с мертвыми душами: покойной матерью, братьями, давно умершими слугами. Отвернувшись от живой жизни, герой общается с призраками, пока внезапное пробуждение одичалой совести не заставит его с ужасом спросить: Что такое сделалось! где… все… Вся тяжесть ответственности за гибель рода Головлевых падает на Порфирия. Его же Салтыков заставит и очнуться за всех. Иудушка, наконец, понимает, что есть настоящие человеческие отношения, законы человеческой связи. Он осознает эгоистическую разъединенность головлевского рода и ответ за все многочисленные семейные грехи возьмет на себя. Порфирий сам вынесет себе смертный приговор его найдут замерзшим недалеко от могилы матери.

Семья Головлевых в романе М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы»

Роман М. Е. Салтыкова-Щедрина первоначально не мыслился как самостоятельное произведение, а вхо­дил в цикл сатирических очерков «Благонамеренные речи». При работе над этим произведением внимание писателя было сосредоточено на индивидуально-пси­хологических особенностях характеров, за которыми скрываются социально-классовые особенности. Неко­торые литературоведы определяют жанр этого произ­ведения как семейную хронику. Но... Читая роман, мы видим, как постепенно, от главы к главе, складывается судьба господ Головлевых: Арины Петровны, ее мужа, дочери и сыновей, детей Иудушки, племяннушек. Каждая глава романа имеет емкое говорящее название: «Семейный суд», «По род­ственному», «Семейные итоги», «Племяннушка», «Недозволенные семейные радости», «Вымороч­ный», «Расчет». Из семи названий первые пять непосредственно связаны с темой семьи, семейных отно­шений, но на самом деле содержат скрыто ирониче­ский, сатирический намек на распад головлевской семьи.

Роман начинается с «поистине трагического во­пля» Арины Родионовны: «И для кого я припасала!.. для кого?.. И в кого я таких извергов уродила!» Арина Петровна, женщина самостоятельная, властная, с не­преклонным характером, не привыкшая прислуши­ваться к чужому мнению. Вся ее жизнь посвящена ок­руглению головлевского имения, накопительству. Прижимистость ее граничит с жадностью: несмотря на то, что в погребах пропадают продукты бочками, сын Степан питается объедками, внучек-сирот она кормит кислым молоком. Все, что ни делает Арина Петровна, она, по ее мнению, делает во имя семьи. Слово «семья» не сходит у нее с языка, а на самом деле оказывается, что живет она непонятно даже для чего и для кого. Муж ее «вел жизнь праздную и бездель­ную», и для Арины Петровны, «всегда отличавшейся серьезностью и деловитостью, ничего симпатичного не представлял».

Отношения между супругами закончились «пол­ным и презрительным равнодушием к мужу-шуту» со стороны Арины Петровны и «искреннею ненавистью к жене» с значительной долей трусости со стороны Владимира Михайловича. Она его называла «ветря­ною мельницею» и «бесструнной балалайкой», он ее - «ведьмою» и «чертом». Но это не помешало Ари­не Петровне родить четверых детей: трех сыновей и одну дочь. Но и в детях она видела только обузу: «в ее глазах дети были одною из тех фаталистических жиз­ненных обстановок, против совокупности которых она не считала себя в праве протестовать, но которые тем не менее не затрогивали ни одной струны ее внут­реннего существа...» Автор видит ношения в ее «слишком независимой» и «холостой натуре». Ни до каких семейных дел дети не допуска­лись, «о старшем сыне и об дочери она даже говорить не любила; к младшему сыну была более или менее равнодушна и только среднего, Порфишу, не то чтоб любила, а словно побаивалась».

Старший сын, Степан, «слыл в семействе под име­нем Степки-балбеса и Степки-озорника». «... Это был даровитый малый, слишком охотно и быстро воспри­нимавший впечатления, которые вырабатывала ок­ружающая среда. От отца он перенял неистощимую проказливость, от матери - способность быстро уга­дывать слабые стороны людей». «Постоянное прини­жение» со стороны матери вызвали в его мягкой, на­туре «не озлобление, не протест, а образовало харак­тер рабский, повадливый до буффонства, не знающий чувства меры и лишенный всякой предусмотрительности». Мы встречаем Степана на страницах романа в тот момент, когда имение, выделенное ему матерью, продано за долги, а у него самого сотня рублей в кар­мане. «С этим капиталом он поднялся было на спекуляцию, то есть играть в карты, и в недолге проиграл все. Тогда он принялся ходить по зажиточным кресть­янам матери, жившим в Москве своим хозяйством; у кого обедал, у кого выпрашивал четверку табаку, у кого по мелочи занимал». Но наконец, пришлось вер­нуться в Головлево, к матери. Путь Степана домой - путь человека, обреченного на смерть. Он понимает, что мать «заест» его теперь; «одна мысль до краев пе­реполняет все его существо: еще три-четыре часа - и дальше идти будет некуда...»; «ему кажется, что пе­ред ним растворяются двери сырого подвала, что, как только он перешагнет за порог этих дверей, так они сейчас захлопнутся - и тогда все кончится». Вид бар­ской усадьбы, мирно смотревшей из-за деревьев, на­помнил Степану гроб.

Отличительной чертой Арины Петровны (а впослед­ствии и Иудушки) было то, что она всячески старалась соблюсти внешние приличия. Поэтому после приезда Степана она призывает на семейный суд остальных сы­новей, Павла и Порфирия. Абсолютно ясно, что при­сутствие сыновей нужно ей лишь для создания иллю­зии того, что то решение, которое будет принято на се­мейном суде, - коллективное: «... какое положение они промежду себя для тебя присоветуют - так я с то­бой и поступлю. Сама на душу греха брать не хочу, а как братья решат - так тому и быть!»). Все это - фарс, призванный оправдать ее дальнейшие действия. С са­мого начала разыгрывается комедия: «Арина Петров­на встретила сыновей торжественно, удрученная го­рем. Две девки поддерживали ее под руки; седые воло­сы выбивались из-под белого чепца, голова понурилась и покачивалась из стороны в сторону, ноги едва воло­чились». По решению «семейного» суда Степана оста­вили жить во флигеле, питался он тем, что останется от обеда, из одежды получил «старый папенькин халат» и тапочки. Одиночество, праздность, недоедание, вы­нужденное сидение в четырех стенах, пьянство - все это привело к помутнению рассудка. Когда однажды Арине Петровне доложили, что Степан Владимирович исчез ночью из имения, только тогда она увидела, в ка­ких условиях проживал ее сын: «Комната была гряз­на, черна, заслякощена... Потолок был закопчен, обои на стенах треснули и во многих местах висели клочья­ми, подоконники чернели под густым слоем табачной золы, подушки валялись на полу, покрытом липкой грязью, на кровати лежала скомканная простыня, вся серая от насевших на нее нечистот». До этого момента даже доклады о том, что Степан «нехорош» «проскаль­зывали мимо ее ушей, не оставляя в ее уме никакого впечатления»: «Небось, отдышится, еще нас с тобой переживет! Что ему, жеребцу долговязому, делается!..». Пока продолжались поиски, Арина Петровна больше злится, что «из-за балбеса такая кутерьма», чем переживает, куда мог пойти сын в ноябре, в одном халате и туфлях. После того как Степана привезли «в полубесчувственном состоянии», всего в порезах, «с посинелым и распухшим лицом», Арина Петровна «настолько восчувствовала, что чуть было не приказа­ла перевести его из конторы в барский дом, но потом успокоилась и опять оставила балбеса в конторе...».

Я считаю, что Степана сгубили всей семьей: Павел своим невмешательством в судьбу брата: «Мне что ж! Разве вы меня послушаетесь?»; Иудушка - преда­тельством (разубедил мать выкидывать еще один «ку­сок»), Арина Петровна жестокостью. Мать не понима­ет, что сын тяжело болен, а беспокоится лишь о том, как бы Степан не спалил усадьбу. Его смерть дает ей повод лишний раз поучить жизни: «...Еще с вечера на­кануне был здоров совершенно и даже поужинал, а наутро был найден в постеле мертвым - такова сей жизни скоротечность! И что всего для материнского сердца прискорбнее: так, без напутствия, и оставил сей суетный мир... Сие да послужит нам всем уроком: кто семейными узами небрежет - всегда должен для себя такого конца ожидать. И неудачи в сей жизни, и напрасная смерть, и вечные мучения в жизни следую­щей - все из сего источника происходит. Ибо, как бы мы ни были высокоумны и даже знатны, но ежели ро­дителей не почитаем, то оные как раз и высокоумие и знатность нашу в ничто обратят...».

Дочь Анна Владимировна не только не оправдала надежд матери, которая чаяла «сделать из нее дарово­го домашнего секретаря и бухгалтера», но и «на весь уезд учинила скандал»: «в одну прекрасную ночь бе­жала из Головлева с корнетом Улановым и повенча­лась с ним». Судьба ее тоже печальна. Мать отделила ей «деревнюшку в тридцать душ с упалою усадьбой, в которой изо всех окон дуло и не было ни одной живой половицы». Прожив весь капитал за два года, муж сбежал, оставив Анну с двумя дочерьми-близнецами. Анна Владимировна через три месяца скончалась, и Арина Петровна «волей-неволей должна была при­ютить круглых сирот у себя», по поводу чего она и на­писала в письме Порфирию: «Как жила твоя сестрица беспутно, так и умерла, покинув мне на шею своих двух щенков»... Если бы могла предвидеть Арина Пет­ровна, что ей самой на старости лет, в полном одино­честве, доведется жить в той усадьбе!

Арина Петровна - натура сложная. Ее жадная приобретательская страсть заглушила в ней все чело­веческое. Говорить о семье стало просто привычкой и самооправданием (чтобы и самой не обидно было, и чтобы злые языки не попрекнули). Авторское сочув­ствие к некогда всемогущей помещице чувствуется в изображении ее сильно переменившегося положения, в передаче прежде неведомых чувств: «Всю-то жизнь она что-то устраивала, над чем-то убивалась, а оказы­вается, что убивалась над призраком. Всю жизнь сло­во «семья» не сходило у нее с языка; во имя семьи она одних казнила, других награждала; во имя семьи она подвергала себя лишениям, истязала себя, изуродова­ла всю свою жизнь - и вдруг выходит, что семьи-то у нее и нет!.. Слезы так и лились из потухших глаз по старческим засохшим щекам, задерживаясь в углуб­лениях морщин и капая на замасленный ворот старой ситцевой блузы. Это было что-то горькое, полное без­надежности и вместе с тем бессильно строптивое... Тоска, смертная тоска охватила все ее существо. Тош­но! горько! - вот единственное объяснение, которое она могла бы дать своим слезам».

Самый младший, Павел, был человеком, лишен­ным каких бы то ни было поступков, не выказывав­шим ни малейшей склонности ни к учению, ни к играм, ни к общительности, любивший жить особняком и фантазировать. Причем это были абсолютно бредо­вые фантазии: «что он толокна наелся, что от этого ноги сделались у него тоненькие, и он не учится» и т. д. С годами из него «образовывалась та апатичная и загадочно-угрюмая личность, из которой в конеч­ном результате получается человек, лишенный по­ступков. Может быть, он был добр, но никому добра не сделал; может быть, был и неглуп, но во всю жизнь ни одного умного поступка не совершил». От матери он унаследовал строптивость, резкость в суждениях. Па­вел не был мастером по части плетения слов (в отли­чие от Порфирия). В письмах матери он краток до рез­кости, прямодушен до крайности и косноязычен: «Деньги, столько-то на такой-то срок, дражайшая ро­дительница, получил, и, по моему расчету следует мне еще шесть с полтиной дополучить, в чем прошу вас меня почтеннейше извинить». Так же, как отец и брат Степан, Павел был склонен к алкоголизму. Воз­можно, на фоне пьянства у него развилась ненависть к «обществу живых людей», а особенно к Порфирию, которому после раздела имущества досталось Головлево, а ему имение похуже - Дубровино. «Он сам не сознавал вполне, как глубоко залегла в нем ненависть к Порфишке. Он ненавидел его всеми помыслами, все­ми внутренностями, ненавидел беспрестанно, ежеми­нутно. Словно живой, метался перед ним этот паскуд­ный образ, а в ушах раздавалось слезно-лицемерное пустословие... Он ненавидел Иудушку и в то же время боялся его». Последние дни жизни Павла были посвя­щены припоминанию обид, нанесенных ему братом, и мысленно мстил, создавая в своем разгоряченном ал­коголем уме целые драмы. Строптивость характера и, возможно, непонимание того, что смерть близка, ста­ло причиной того, что имение отошло по наследству Порфирию. Впрочем, особой любви между членами этой семьи никогда особо и не было. Возможно, при­чиной этому стало воспитание, полученное в семье.

В ряду всех господ Головлевых самой яркой лично­стью является Порфирий, известный в семействе под тремя именами: Иудушки, кровопивушки и откровен­ного мальчика. «С младенческих лет любил он прилас­каться к милому другу маменьке, украдкою поцело­вать ее в плечико, и иногда понаушничать». Арина Петровна по-своему выделяла Порфирия среди всех де­тей: «И невольно рука ее искала лучшего куска на блю­де, чтоб передать его ласковому сыну...», «Как ни силь­но говорила в ней уверенность, что Порфишка-подлец только хвостом лебезит, а глазами петлю накидыва­ет...», «несмотря на то, что один вид этого сына подни­мал в ее сердце смутную тревогу чего-то загадочного, недоброго», она никак не могла определить, что же «источает» его взгляд: яд или сыновнюю почтитель­ность? Порфирий среди остальных членов семьи выде­ляется прежде всего многословием, переросшим в пус­тословие, подлость характера. Письмам Порфирия, которые он шлет матери, присуще соединение канце­лярской точности с неумеренным пышнословием, ве­леречивость, сюсюкающее самоуничижительное подо­бострастие; в потоке повествования он может как бы ненароком бросить тень на брата: «Деньги, столько-то и на такой-то срок, бесценный друг маменька, от дове­ренного вашего... получил... Об одном только грущу и сомнением мучусь: не слишком ли утруждаете вы дра­гоценное ваше здоровье непрерывными заботами об удовлетворении не только нужд, но и прихотей на­ших?! Не знаю, как брат, а я...».

Автор неоднократно сравнивает этого героя с пау­ком. Павел боялся братца и даже отказался от свида-нийсним, потому что знал, «что глаза Иудушки исто­чают чарующий яд, что голос его, словно змей, запол­зает в душу и парализует волю человека». Сыновья Порфирия также жалуются, что отец очень надоеда­ет: «С ним только заговори, он потом и не отвяжется».

Автор умело использует изобразительно-художест­венные средства. В речи Иудушки очень много умень­шительно-ласкательных слов, но никакой ласки и те­плоты за ними не ощущается. Участливость, доброе внимание, сердечная отзывчивость и ласка превраща­ются у него в ритуал, в мертвую форму. Достаточно вспомнить визит Порфирия к Павлу, его комедию перед умирающим: «А Иудушка тем временем прибли­зился к образу, встал на колени, умилился, сотворил три земных поклона, встал и вновь очутился у посте­ли... Павел Владимирыч наконец понял, что перед ним не тень, а сам кровопивец во плоти... Глаза Иу­душки смотрели светло, по-родственному, но больной очень хорошо видел, что в этих глазах скрывается «петля», которая сейчас вот-вот выскочит и захлест­нет ему горло». Можно сказать, что своим явлением Порфирий приблизил смерть брата. Он же является виновником смерти и сыновей своих: оставил Володю без содержания потому лишь, что тот не спросил по­зволения на женитьбу; Петеньку тоже не поддержал в трудную минуту, и сын умер в одной из больниц по до­роге в ссылку. Поражает подлость, которую проявля­ет Иудушка к собственным детям. В ответ на письмо Володи, в котором тот сообщает, что хочет жениться, он отвечает, что «коли хочешь, так женись, я пре­пятствовать не могу», ни полусловом не обмолвив­шись, что это «не могу препятствовать» вовсе не озна­чает разрешения. И даже после того как доведенный нищетой до отчаяния сын просит прощения, в его сердце ничего не дрогнуло («Попросил раз прощенья, видит, что папа не прощает - ив другой раз попроси!»). Можно признать правоту Иудушки, когда он отказывает внести за Петра проигранные общественные деньги («Сам напутал - сам и выпутывайся»). Ужас заключается в том, Иудушка старательно выполнил обряд прощания (зная, что вероятнее всего в послед­ний раз видит сына) и «ни один мускул при этом не дрогнул на его деревянном лице, ни одна нота в его го­лосе не прозвучала чем-нибудь похожим на призыв блудному сыну».

Иудушка набожен, но его набожность проистекает не столько из любви к Богу, сколько из боязни чертей. Он «отлично изучил технику молитвенного стояния: ...знал, когда нежно шевелить губами и закатывать глаза, когда следует складывать руки ладонями внутрь и когда держать их воздетыми, когда надле­жит умиляться и когда стоять чинно, творя умерен­ные крестные знамения. И глаза и нос его краснели и увлажнялись в определенные минуты, на которые указывала ему молитвенная практика. Но молитва не обновляла его, не просветляла его чувства, не вносила никакого луча в его тусклое существование. Он мог молиться и проделывать все нужные телодвижения и в то же время смотреть в окно и замечать, не идет ли кто без спросу в погреб и т. д.» Более того, все свои «умертвил» он творит с именем Бога на устах. Своего сына Володьку, прижитого от Евпраксеюшки, после молитвы он отправляет в воспитательный дом. Сцена эта описана сатирически, но смех застывает, побуж­дая читателя к серьезным раздумьям о страшных по­следствиях, к которому приводит «нравственное око­стенение» героя. В нем кроется разгадка приобрета­тельского рвения и хищного предательства Порфирия, и в этом же его трагедия. Автор убежден, что совесть присуща всем, и потому она должна была пробудиться и в Иудушке. Только произошло это слишком поздно: «Вот он состарился, одичал, одной ногой в могиле стоит, а нет на свете существа, которое приблизилось бы к нему, «пожалело» бы его... Ото­всюду, из всех углов этого постылого дома, казалось, выползали «умертвил»... Порфирий заканчивает свою жизнь тем, что идет ночью, раздетый, на могилу матери и замерзает. Так заканчивается история «вы­морочного» рода Головлевых.

Автор считает, что над семьей Головлевых тяготел злополучный фатум: «в течение нескольких поколе­ний три характеристики проходили через историю этого семейства: праздность, непригодность к какому бы то ни было делу и запой», повлекшие за собой «пус­тословие, пустомыслие и пустоутробие». К перечис­ленному можно еще добавить тусклую атмосферу жизни, страстное стремление к наживе и абсолютную бездуховность.