Цезарь. Диктатура Суллы

Луций Корнелий Сулла
Родился: 138 до н. э.
Умер: 78 до н. э.

Биография

Луций Корнелий Сулла Счастливый - древнеримский государственный деятель и военачальник, бессрочный диктатор «для написания законов и укрепления республики»[! 3] (82-79 до н. э.), консул 88 и 80 годов до н. э., император[! 4], организатор кровавых проскрипций и реформатор государственного устройства. Стал первым римлянином, который захватил Вечный город силой, причём дважды. Остался в памяти потомков как жестокий тиран, добровольно отказавшийся от неограниченной власти. Идейный предшественник римских императоров.

Происхождение и молодость

Сулла происходил из постепенно угасавшей знатной семьи, представители которой давно не занимали высших государственных постов. Первым известным представителем этой ветви патрицианского рода Корнелиев был диктатор примерно 334 года до н. э. Публий Корнелий Руфин, но о нём ничего достоверно неизвестно. Прапрапрадед Суллы, Публий Корнелий Руфин, был консулом в 290 и 277 гг. до н. э., а также диктатором (предположительно, rei gerundae causa[! 5]) в неустановленный год в промежуток между 291 и 285 гг. до н. э. Вскоре, однако, он был изгнан из сената за нарушение законов о роскоши - цензор обнаружил, что у него дома хранилось больше серебряной посуды, чем было дозволено человеку его статуса. Прапрадед Луция Публий Корнелий Сулла, занимавший почётную должность жреца Юпитера (Flamen Dialis), первым упоминается под когноменом Sulla. Прадед и дед Суллы (обоих звали Публиями) были преторами в 212 и 186 годах соответственно. Последний был наместником Сицилии.

Про его отца, Луция Корнелия Суллу, достоверно известно только то, что он был женат дважды. Вероятнее всего, он также был не первым сыном в семье, поскольку получил не передававшееся через старших сыновей имя Публий, а другое, Луций. Существует неподтверждённое предположение, что отец Суллы был претором, а затем получил в управление провинцию Азия, где мог познакомиться с понтийским царём Митридатом VI. У Суллы были брат Сервий и сестра Корнелия. Мать Суллы умерла, когда он был ребёнком, и его воспитывала мачеха. Когда будущий диктатор готовился получить взрослую мужскую тогу (то есть в 14-16 лет), Сулла-старший умер, не оставив сыну завещания[! 6].

Сулла рос в небогатой обстановке. Впоследствии, когда Сулла стал консулом, его часто упрекали за то, что он изменил своему скромному образу жизни[! 7]. Возможно, упоминаемая в источниках бедность его семьи была лишь относительной - по сравнению с другими, нажившими огромные богатства во время многочисленных войн семьями, не занимавшие высоких магистратур Суллы не имели возможности обогатиться за счёт военных трофеев и поборов в провинциях. Тем не менее, отсутствие собственного дома в конце II века было свидетельством крайней бедности для человека его происхождения. Отсутствие денег не позволило Сулле начать военную карьеру, как это делали многие другие молодые нобили[! 8]. Состояние Суллы в молодости оценивается примерно в 150 000 сестерциев, хотя ему, вероятно, пришлось уплачивать долги своего отца. Впрочем, Сулла всё же получил хорошее образование. В частности, он хорошо владел греческим языком и хорошо знал греческую литературу, но при этом не попытался начать карьеру с судебных или политических речей - весьма популярных в то время занятий.

В молодости Сулла вёл распущенный образ жизни (за это его особенно сильно порицает его главный биограф, моралист Плутарх). По сообщению Плутарха, Сулла регулярно пьянствовал в компании недостойных его положения людей, и, в противоположность большинству римлян, за обедом «с Суллой нельзя было говорить ни о чём серьёзном», хотя в остальное время дня Сулла был крайне деятелен.

Начало карьеры

Югуртинская война

Службу Сулла начал несколько позже, чем другие (следовавшие cursus honorum начинающие политики ) - квестором в 107 году, подчиняясь консулу Гаю Марию. Гай Марий должен был отправиться в Африку, где Рим завяз в Югуртинской войне в Нумидии против царя Югурты (начавшейся в 112 году и возобновившейся в 110 году). Сулла в этой войне должен был сопровождать Мария. Существует предположение, что Сулла получил должность квестора и командование в войне благодаря женитьбе на родственнице Гая Мария. Отмечается также, что Сулла мог выбрать Мария из двух полководцев, к которым можно было присоединиться (вторым был Луций Кассий Лонгин, вскоре разгромленный германцами). Первым заданием Суллы был сбор в Италии значительного вспомогательного конного войска и переброска его в Северную Африку. Сулле потребовалось лишь несколько месяцев, чтобы справиться с этим и зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Вскоре Луцию удалось завоевать уважение воинов благодаря умелому руководству войсками в столь юном возрасте, хотя, возможно, причиной тому было его обаяние.

О дальнейших событиях вплоть до возвращения полководцев в Рим известно преимущественно из источников, опиравшихся на мемуары Суллы, которые до настоящего времени не сохранились, но активно использовались позднейшими античными авторами. Вероятная пристрастность Суллы в своих мемуарах заставляет некоторых историков относиться к подробностям операции с недоверием. По версии, сохранённой Саллюстием, вскоре после прибытия Суллы Марий послал к противнику Югурты, царю Бокху, делегацию по просьбе последнего - Бокх намекал, что он желает сказать нечто важное. Вместе с Суллой, получившим должность легата, к Бокху отправился другой легат Гая Мария, бывший претор Авл Манлий (или Манилий). Манлий занимал более высокое положение, но передал право говорить более искусному в красноречии Сулле; не исключено, однако, что выступали они оба. Сулла повёл переговоры, видя основной своей целью обеспечить лояльность Бокха Риму в обмен на положение «союзника и друга римского народа» и возможные территориальные уступки. Саллюстий так передаёт заключительную часть речи Суллы: «Хорошенько проникнитесь идеей, что никто никогда не превосходил в великодушии римский народ; что же касается его военной силы, у вас есть все основания её знать». Воспользовавшись случаем, Сулла сблизился с царём. Тем временем Югурта подкупил друзей Бокха, и они склонили его к мысли о прекращении контактов с римлянами. Таким образом, жизнь Суллы оказалась под угрозой, хотя в конце концов Бокх согласился на сотрудничество с Римом и послал туда посольство из числа наиболее надёжных людей, чтобы заключить мир на любых условиях. Однако послы были ограблены разбойниками, но Сулла, к этому времени получивший от Мария полномочия пропретора (pro praetore), доброжелательно их принял и помог в дальнейшем.

Послы отправились в Рим и получили ответ, содержавший недвусмысленный намёк на то, что от Бокха ждут выдачи Югурты[! 9]. После этого Бокх попросил Суллу прибыть к нему для обсуждения деталей. Сулла выехал в сопровождении отряда преимущественно легковооружённых солдат, а вскоре к нему присоединился Волукс, сын Бокха. Но на пятый день пути разведчики сообщили о присутствии поблизости крупной нумидийской армии под командованием самого Югурты. Тогда Волукс предложил Сулле бежать ночью вдвоём, но Сулла решительно отказался, сославшись на нежелание трусливо бежать от неудачливого Югурты. Однако Сулла всё же согласился выступить ночью, но только со всем отрядом. Чтобы осуществить задуманное, Сулла приказал своим солдатам быстро подкрепиться и зажечь большие костры для создания иллюзии, будто они должны провести здесь всю ночь. Однако при поисках нового лагеря мавританские конники сообщили, что Югурта опять находится перед ними, примерно в трёх километрах. Многие в лагере считали, что это была засада, организованная Волуксом, и даже хотели убить его, но Сулла лишь потребовал от него покинуть лагерь. Однако Волукс отрицал свою вину и предложил Сулле дерзкий план: пройти через лагерь Югурты с небольшим отрядом, а в качестве гарантии Волукс, зная, что Югурта не станет нападать на царского сына, пошёл вместе с Суллой. Им удалось пройти через лагерь Югурты и вскоре прибыть к Бокху.

При дворе Бокха находились подкупленные Югуртой люди, с помощью которых планировалось вести переговоры. Но Бокх тайно послал своего верного человека, Дамара, к Сулле, с предложением провести тайные переговоры, параллельно вводя в заблуждение людей Югурты. Во время дневных переговоров Бокх просил Суллу дать ему 10 дней отсрочки на раздумья, но уже ночью состоялись прямые тайные переговоры между Бокхом и Суллой при посредничестве Дабара. Сулле удалось договориться об условиях мира с Бокхом, и на следующий день Бокх послал человека Югурты при своём дворе с предложением выдать ему Суллу, чтобы, удерживая его как заложника, добиться желаемых условий мира. Вскоре Югурта прибыл к Бокху. Правда, по свидетельству Саллюстия, Бокх всё это время раздумывал, выдать ли Суллу Югурте или Югурту Сулле, но в конце концов решил выдать Югурту римлянам. Спутники Югурты были перебиты, а сам он схвачен людьми Бокха. При этом захваченный в плен Югурта был передан именно Сулле, а не его непосредственному командиру Марию. Тем не менее, Сулла сразу же передал Югурту Марию. Таким образом, Марий сумел окончить Югуртинскую войну именно благодаря Сулле.

Вскоре Марий получил право провести триумф (он прошёл 1 января 104 года до н. э.), но, по словам Плутарха, уже тогда в Риме говорили о том, что война всё же была выиграна благодаря Сулле. Хотя благодаря действиям Суллы Марий укрепил свой авторитет в Риме, его честолюбие было настолько ущемлено, что этот эпизод положил начало длительной вражде между Марием и Суллой. Чуть позже Бокх поставил в Риме статуи, изображающие богиню Викторию с трофеями в руках, а возле них - сцену передачи Югурты Сулле. По свидетельству Плутарха, это чуть не привело к столкновению между сторонниками Суллы и Мария. Позднее, около 62 года, сын Суллы Фавст отчеканил монеты с изображением этой сцены.

Война с германцами

Окончание Югуртинской войны примерно совпало с поражением римлян в битве при Араузионе 6 октября 105 до н. э., когда проконсул Квинт Сервилий Цепион отказался выполнять приказы консула Гнея Маллия Максима из-за его низкого происхождения. Гай Марий был заочно избран консулом на 104 до н. э. и подготавливал армию для организации отпора германцам.

Сулла в этой войне был последовательно легатом (104 до н. э.) и военным трибуном (103 до н. э.) у Гая Мария, но вскоре отношения между ними обострились. Плутарх сообщает, что в начале войны Марий «ещё пользовался услугами Суллы, считая, что тот слишком ничтожен, а потому не заслуживает зависти». В 104 до н. э. Сулла взял в плен вождя тектосагов Копилла, что привело к прекращению их сопротивления, а вскоре сумел удержать от вступления в войну на стороне германцев племя марсов и даже склонил их к заключению союза с Римом[! 10]. Сулла добился заметных успехов, так что вскоре Марий перестал давать ему поручения, боясь возвышения своего способного офицера. Однако в начале 102 до н. э. Сулла перешёл от Мария к Квинту Лутацию Катулу. Впрочем, существует основанное на сообщениях об отсутствии военных дарований у Катула мнение, что Сулла перешёл к Катулу, надеясь легко возвыситься на фоне бездарного командующего. Существует также версия, что Сулла, как способный офицер, мог быть направлен ко второму консулу самим Марием.

В любом случае, у Катула Сулла, занимая должность легата, быстро вошёл в доверие к нему (не исключено, что это было связано с принадлежностью их обоих к древним и знатным, но со временем угасшим родам) и вскоре достиг значительных успехов. Так, Сулла победил альпийских варваров, а затем умело наладил снабжение армии. Сулла также принял участие в решающей битве при Верцеллах 30 июля 101 до н. э. и позднее описал её в своих мемуарах. Сулла находился во время битвы вместе с Катулом и, по уверению биографа Суллы Плутарха, находился в наиболее жарком месте битвы, в то время как Марий увлёкся преследованием германцев. Предполагается, что римским войскам Катула и Суллы, которые Марий расположил в центре, перед битвой не отводилось серьёзной роли, хотя в действительности всё вышло по-другому. Римляне одержали полную победу в битве и надолго сняли угрозу со стороны германцев. Вскоре, несмотря на разногласия между претендовавшими на решающую роль в победе Катулом и Марием, в Риме был проведён совместный триумф.

Многие достижения Суллы в этой войне иногда считаются преувеличенными из-за того, что описывающая войну традиция в основном восходит к автобиографиям Суллы и Катула[! 11], которые, по-видимому, были направлены против Мария. Например, сообщения более поздних источников интерпретируются как сильные преувеличения: «как пишет Плутарх, [Сулла] покорил „большинство альпийских варваров“. Каких именно, однако, не уточняется. Думается, такая небрежность не случайна - победы легата были не так уж значительны, и излишняя конкретность могла лишь испортить впечатление». Кроме того, делается предположение, что солдаты Катула были расположены в тактически малозначимом центре во время битвы при Верцеллах из-за своей слабой подготовки.

Получение претуры

Вскоре после окончания кимврской войны Сулла попытался начать политическую карьеру, желая вернуть своей семье прежний высокий статус. Сперва он принял участие в выборах преторов, но потерпел поражение. Сам Сулла свою неудачу приписывал плебсу, который стремился вынудить Суллу пройти сперва через эдилитет[! 12] и организовать роскошные игры с участием львов, используя свою дружбу с Бокхом. По-видимому, во время предвыборной кампании Сулла опирался преимущественно на свои военные успехи, что было довольно частым явлением.

Тем не менее, позднее Сулла был избран городским претором (лат. praetor urbanus)[! 13], но добился должности подкупом, чем его впоследствии попрекали. По другому мнению, он добился должности честным путём, учтя все ошибки своего первого выдвижения и постаравшись угодить всем. Возможно, именно к этому времени относится установление «рекламной» скульптурной композиции, изображающей сцену передачи Югурты Сулле. При этом Сулла, так и не прошедший через должность эдила, всё же устроил первую крупную травлю зверей с участием 100 львов во время претуры. В год претуры Сулла провёл игры в честь Аполлона (лат. ludi Apollinares), которые впервые провёл его прадед. Во время претуры у него также случился конфликт с Гаем Юлием Цезарем Страбоном, подробности которого неизвестны.

Точная дата его претуры в середине 90-х годов неизвестна[! 14]: Плутарх указывает, что Сулла впервые участвовал в выборах претора сразу после окончания кимврской войны, а повторно участвовал и был избран спустя год, то есть в 97 или 98 году; Веллей Патеркул[! 15] указывает, что Сулла был претором за год до начала Союзнической войны. В результате, в Cambridge Ancient History наместничество Суллы в Киликии датируется промежутком между 97 и 92 годами. В русскоязычной историографии вслед за Томасом Броутоном долгое время в качестве основной принималась версия о поздней претуре Суллы в 93 году и пропреторства в 92 году. Начиная с Эрнста Бадиана более распространённым является мнение о поздней претуре Суллы в 99 году. В Der Kleine Pauly 99-м годом датируется первая попытка получения претуры, а следующим годом - получение претуры на 97 год. Аналогичного мнения придерживались автор биографии Суллы Франсуа Инар и историк Ховард Скаллард.

Наместничество в Киликии

После преторства в Риме Сулла отправился в Киликию, где был наместником (возможно, в ранге проконсула). По поручению сената Сулла попытался посадить на трон в соседней Каппадокии проримски ориентированного Ариобарзана I, получившего прозвище Филоромей (любящий римлян). Около 97 года Ариобарзан был избран на трон проримской группировкой, после чего понтийский царь Митридат VI попытался свергнуть Ариобарзана чужими руками. Поэтому Сулле, располагавшему небольшим отрядом, пришлось столкнуться с каппадокийским узурпатором Гордием и армянским царём Тиграном II, армия которых была разбита Суллой. Во время наместничества Сулла также был первым римским должностным лицом, принявшим посольство из Парфии. Сулла провёл «трёхсторонние переговоры» по вопросу о дружбе и союзе между Парфией и Римом, установив при этом три кресла - одно для парфянского посла Оробаза, второе - для себя, третье - для Ариобарзана; сам он сидел в центральном кресле. Это противоречило римской традиции, в соответствии с которой международные переговоры находились в ведении сената, а все договоры утверждались народным собранием. Кроме того, это было знаком того, что Рим не намерен общаться с Парфией на равных. После возвращения в Рим Сулла был привлечён к суду по обвинению во взяточничестве, но вскоре обвинения против него были сняты. Он также не стал выдвигать свою кандидатуру в консулы, хотя традиционно люди, прошедшие через претуру, спустя три года участвовали в выборах консулов.

Союзническая война

После неожиданного восстания италиков Сулла был определён легатом к консулу 90 до н. э. Луцию Юлию Цезарю[! 16]. Во время войны ему пришлось сотрудничать с Гаем Марием, хотя отмечается падение авторитета Мария при одновременном увеличении популярности Суллы.

В начале войны Сулла и Марий столкнулись с марсами, которые всегда были наиболее опасными врагами Рима в Италии. Сулла напал на марсов, когда те были дезорганизованы, пробираясь через виноградники. Большую часть года он провёл в южной части Апеннинского полуострова.

В 89 году до н. э. Сулла возглавил римское наступление в Кампании и Самнии, которое длилось с июля по сентябрь. Сперва армия Суллы напала на отряд италиков Луция Клуенция, но из-за поспешности в приготовлениях она была обращена в бегство италиками. Во время отступления навстречу убегающим сулланским войскам спешил его резерв, благодаря которому уже Клуенций был вынужден отступить. Однако Клуенций находился поблизости, и вскоре, усилив свою армию пришедшими на помощь галлами, вышел для сражения с Суллой. По сообщению Аппиана, перед битвой один массивный галл из армии Клуенция стал вызывать кого-либо из римлян на бой; из рядов сулланской армии вышел невысокий мавританец и убил галла. Остальные галлы разбежались, а Сулла воспользовался начавшимся бегством всех войск Клуенция и начал их преследование. По сообщению античных историков, во время этого преследования Сулла уничтожил около 30 тысяч солдат противника, а у стен близлежащего города Нолы, куда бежали солдаты Клуенция - ещё 20 тысяч. Также во время действий в Кампании Сулла взял Помпеи.

Затем Сулла вошёл в Самний, в область гирпинов, где сперва осадил город Эклан. Жители Эклана ждали прибытия подкреплений из Лукании и просили Суллу дать им отсрочку якобы на размышления. Разгадавший замысел экланцев Сулла за отведённый им час обложил деревянную стену города хворостом, а затем поджёг. Эклан капитулировал, но Сулла, в отличие от других сдавшихся ему городов, отдал его на разграбление своим солдатам, объясняя, что Эклан сдался не из-за лояльности римлянам, а по необходимости. Вскоре после этого Сулла неожиданно напал на военачальника самнитов Мотила с тыла и разбил его, а затем захватил и новую столицу восставших италиков, Бовиан.

Союзническая война стала очень удачной для Суллы; успешные действия выделили его среди других полководцев и сделали героем всей кампании. Он получил один из высших знаков воинской доблести - обсидиановую корону, став третьим её обладателем за два века. В октябре 89 года Сулла вернулся в Рим и выставил свою кандидатуру в консулы на следующий год.

Первое консульство

Борьба за командование армией в походе против Митридата

В конце Союзнической войны Митридат VI Евпатор, царь Понта, захватил Азию и уничтожил в ней 150 000 римских граждан. Разослав по всем городам письма, он дал приказ убить их в один день и час, сопровождая это обещанием огромного вознаграждения. Исключение составил лишь Родос - как в стойкости против Митридата, так и в верности римлянам. Но большинство полисов сотрудничали с Митридатом - например, митиленцы выдали Митридату закованными некоторых римлян. Параллельно Митридат изгнал Ариобарзана и Никомеда, царей Каппадокии и Вифинии соответственно. Выступление Митридата было связано с ослаблением Рима Союзнической войной. Огромные поборы римских наместников и откупщиков настроили местное население против Рима, что привело к их полной поддержке действий Митридата. В Риме же полагали, что война против Митридата будет достаточно лёгкой, а война на территории богатых провинций обещала чрезвычайно обогатить полководца. Также было хорошо известно, что Митридат был очень богат, а в примкнувших к Митридату греческих городах было огромное количество произведений искусства, которые в начале I века уже высоко ценились в Риме. Неудивительно, что за должность командующего армией против него развернулась упорная борьба уже на стадии выборов консулов на 88 год. Известно как минимум о четырёх именитых кандидатах на консульство.

После окончания основных боевых действий Союзнической войны Сулла вернулся в Рим в октябре 89 года и выставил свою кандидатуру в консулы. Благодаря возросшей популярности он был избран консулом на 88 год; его коллегой стал Квинт Помпей Руф, не бывший видным политиком, но другом Суллы. После победы Суллы на выборах консулов сенат, следуя устоявшейся традиции, передал командование армией в намечавшейся войне именно консулам, а Сулла по жребию получил провинцию Азию в наместничество и армию для ведения войны против Митридата. При этом для вооружения армии за неимением других средств были проданы жертвенные дары, которые, по преданию, оставил ещё Нума Помпилий. Однако на должность командующего армией претендовал и Гай Марий, надеявшийся восстановить свой прежний статус великого полководца успешными военными действиями. Против кандидатуры Суллы выступили всадники и представители сенатской оппозиции (популяры). Гай Марий, не имевший в 88 до н. э. магистратуры и не располагавший возможностью получить командование легально, склонил на свою сторону трибуна Публия Сульпиция Руфа - человека с весьма запятнанной репутацией. Для достижения своей цели Марий решил опереться на только что побеждённых с его участием италиков. По другой версии, инициатива могла исходить от Сульпиция, бывшего сторонником убитого в 91 до н. э Марка Ливия Друза. Некоторые исследователи называют Сульпиция главой антисенатской оппозиции в этот период.

Законопроект Сульпиция. Первые столкновения

Народный трибун Публий Сульпиций по соглашению с Гаем Марием внёс законопроект о распределении граждан по всем трибам, который мог иметь серьёзные последствия. Из-за этого законопроекта римское общество разделилось на две группы - на римлян, которые стремились сохранить своё доминирование в политической жизни, и на италиков, новых граждан, которые стремились завоевать полные и равные права, гарантирующие им участие в политической жизни на равных с римлянами.

В результате Союзнической войны италики по lex Iulia и lex Plautia Papiria формально получили полные гражданские права, в том числе и право голосовать наравне с римскими гражданами. В то же время, они были зачислены в последние трибы, а не распределены по старым трибам, где они численно превосходили бы собственно римлян. Из-за этого они голосовали самыми последними, что не позволяло им реально влиять на политическую жизнь в стране. Первоначально новые граждане ещё не понимали, что им достались неполные гражданские права, а поскольку основная цель, преследуемая ими во время Союзнической войны, - получение равных с римлянами гражданских прав - была достигнута, то напряжение среди италиков спало сразу же с получением этих прав. Две области - Лукания и Самний - и вовсе не получили в то время права голосовать из-за своего упорного сопротивления во время Союзнической войны. Распределение италиков по всем трибам значительно изменяло расклад сил в народном собрании. Если бы предложенный законопроект был утверждён, Гай Марий и Сульпиций смогли бы провести любой закон, опираясь на италиков, так как новые граждане благодаря своей численности могли бы обеспечить проведение любого закона.

Кроме того, Сульпиций предложил вернуть из изгнания участников движения Сатурнина 12-летней давности и исключить из сената всех, чей долг был более 2000 денариев. Эти меры были направлены против господствовавшего в Риме нобилитета.

Многие римляне, осознавая возможное ущемление своих привилегий, оказывали сопротивление проведению законопроектов Сульпиция. На стороне римлян (старых граждан) выступили и консулы - Сулла и Квинт Помпей Руф. Особенно активно выступил против законопроекта Сулла. Получив командование над армией для ведения войны против Митридата, он понимал, что Гай Марий может с помощью принятого италиками законопроекта легко заполучить командование над армией. Наконец, консулы, пользуясь своей властью, объявили назначенный для обсуждения законопроекта и голосования по нему срок неприсутственными днями, что исключало возможность собраний.

Сульпиций не стал дожидаться окончания неприсутственных дней, а приказал своим сторонникам явиться на форум со спрятанными кинжалами. Сульпиций требовал скорейшей отмены неприсутственных дней, понимая, что Сулла может в любой момент направиться в Грецию и увести с собой армию. Сульпиций указывал на незаконность введения положения о неприсутственных днях, поскольку не могла вестись и торговля. Консулы отказались, и тогда сторонники Сульпиция вынули кинжалы и стали угрожать консулам. Квинт Помпей сумел убежать, а Сулла был вынужден просить убежища в доме Гая Мария (впоследствии он это отрицал). Сулла убедил Сульпиция отпустить его, обещая обдумать ситуацию, но только после убийства сторонниками Сульпиция сына Квинта Помпея, который также приходился родственником Сулле, неприсутственные дни были отменены. Однако Сулла сразу же после этого направился к ожидавшей его армии, стремясь как можно быстрее переправиться в Грецию, чтобы постановление о смене командующего на Гая Мария не могло быть осуществлено. Однако в Риме Сульпиций успел провести оба законопроекта - о перераспределении италиков по всем трибам и о переназначении командующего армией для войны против Митридата - до переправы Суллы через Адриатическое море. По Плутарху, Сулла был в Риме во время принятия закона, и ему пришлось спешить к армии, чтобы опередить людей Мария, которым было поручено установить контроль над войсками. По другой версии, в момент принятия законов Сулла уже был в пути к Ноле, куда были направлены трибуны с поручением передать командование Марию. Наконец, существует версия, что Сулла мог отправиться к войскам в Ноле по соглашению с Марием, поскольку сама Нола всё ещё находилась в осаде с середины Союзнической войны и осаде требовался командующий.

Вооружённое выступление Суллы

Стремясь вернуть себе командование и изгнать Мария, Сулла повернул свои войска на Рим, предварительно заручившись поддержкой самих солдат. Большинство из них служили под его командованием с начала Союзнической войны, и они практически не грабили Италию, из-за чего перспектива похода в богатую Азию казалась крайне привлекательной. Сулла убедил солдат, что Марий наймёт новых солдат, и войска забросали камнями трибунов, прибывших принять у Суллы командование. В своей речи к солдатам Сулле удалось представить ситуацию как опасную для всего Рима и представить себя как избавителя. После этого солдаты, возможно, сами предложили Сулле возглавить поход на Рим. Это был первый случай, когда магистрат использовал свои войска для захвата Рима. Вместе с Суллой находился второй консул Квинт Помпей Руф (к тому времени он, возможно, уже был отстранён от консулата), что создавало иллюзию законности. Численность выступивших войск составляла около шести легионов (примерно 35 тысяч солдат), однако многие офицеры покинули армию, не желая участвовать в военном перевороте. В ответ на вопрос прибывших к Сулле послов сената о том, почему он идёт с армией против своей родины, Сулла ответил, что хочет «освободить её от тиранов». Хотя Сулла и Помпей впоследствии пообещали послам, что начнут переговоры, вместо это они немедленно начали готовиться к штурму Рима и битве против тех отрядов, которые успели собрать Марий и Сульпиций.

Квинту Помпею с первым легионом была поручена охрана Коллинских ворот, второму легиону - удерживание Целимонтанских ворот, третьему - удержание моста Сублиция между Бычьим форумом и Яникулом, четвёртый оставался в резерве, пятый и шестой легионы под командованием Суллы вошли в город через Эсквилинские ворота, вспомогательные отряды должны были выслеживать вооружённых сторонников Сульпиция. Вошедшие в город солдаты Суллы подверглись разрозненным атакам местных жителей, но волнения были прекращены угрозой сожжения их домов. У Эсквилинского форума впервые столкнулись между собой две римские армии. Завязались уличные бои, во время которых сторонники Гая Мария пообещали предоставить свободу рабам, если те примкнут к ним, а также призвали выступить римлян. Однако рабы и горожане не вступили в бой, поэтому марианцы вместе со своими сторонниками были вынуждены бежать из города под натиском регулярной армии Суллы и Квинта Помпея. Попытки солдат-победителей начать грабёж города были пресечены.

Мероприятия Суллы

Несмотря на имевшиеся возможности для единоличного управления, Сулла отправил армию из Рима в Капую, где она должна была дожидаться его для переправы в Грецию, а сам начал управлять по-прежнему, как консул.

До настоящего времени не установлено, какие из описываемых источниками реформ относились к 88 году. Доподлинно известно лишь о том, что Сулла отменил все законы Сульпиция. Чаще всего в качестве реформ 88 года называются следующие четыре. Во-первых, консулы законодательно оформили многократно нарушавшийся порядок, по которому в народное собрание мог быть отправлен только тот законопроект, который был обсуждён в сенате. Во-вторых, в народном собрании, по свидетельству Аппиана, был осуществлён возврат к голосованию по центуриям, а не по трибам. В то же время, эта информация в других источниках не встречается, что даёт повод некоторым исследователям отрицать факт реформы системы голосования. В-третьих, народные трибуны были лишены многих прав, а распоряжения Сульпиция были отменены. В-четвёртых, сенат был пополнен 300 сенаторами из числа наиболее знатных людей (по другой версии, Сулла только планировал пополнение сената, но не осуществил его). Впрочем, значение проведённых мероприятий было невелико - вскоре они были отменены; тем не менее, они иногда рассматриваются как репетиция будущей диктатуры.

В это же время было приговорено к изгнанию 12 человек. Среди них были Гай Марий, Сульпиций и Гай Марий Младший. Марий и Сульпиций были также заочно приговорены к смерти, и вскоре Сульпиций уже был убит своим рабом, которого Сулла приказал сначала освободить за содействие, а затем казнить за предательство. Марий же скрывался в минтурнских болотах, а затем бежал в Африку. Его сын, Гай Марий Младший, также бежал в Африку.

Однако оставшиеся в Риме сторонники Мария и Сульпиция, а также многочисленные римляне, связанные с Марием теми или иными обязательствами, стали требовать отмены приговора Марию и его возвращения в Рим. Кроме того, римляне выбрали консулами на 87 год людей, не самых приемлемых для Суллы, - Гней Октавий считался его сторонником, однако Луций Корнелий Цинна был из стана его врагов. С Цинны Сулла взял обязательство проводить политику в его интересах, и тот торжественно дал клятву в поддержании проводимой Суллой политики. Кроме того, при неясных обстоятельствах (предположительно по приказу Гнея Помпея Страбона) был убит второй консул Квинт Помпей Руф. Предполагается, что Сулла и Страбон могли враждовать.

Однако после вступления в должность в начале 87 года Цинна заговорил о необходимости повторного проведения закона о перераспределении италиков. Тогда же народный трибун Марк Вергилий (возможно, по поручению Цинны) начал судебное преследование против Суллы. Сохранились сведения, что причиной изменения политической ориентации Цинны могла быть полученная им от италиков взятка в 300 талантов. Но Сулла не обратил внимания на начавшееся судебное разбирательство и, «пожелав и обвинителю и судьям долго здравствовать, отправился на войну с Митридатом».

Война с Митридатом

В 87 году Сулла прибыл из Италии в Грецию для ведения войны с Митридатом. Из-за событий в Риме Сулла задержался с выступлением на 18 месяцев.

Предполагается, что Сулла со своей армией высадился в Эпире и оттуда проследовал в Аттику. Сначала Сулла одержал победу над полководцами Митридата в районе Афин. Вскоре после этого он осадил сами Афины, а вскоре (1 марта 86 года) взял их штурмом, обнаружив плохо укреплённое место в городской стене. После этого он отдал город на разграбление своим солдатам, что вылилось в убийство многих граждан. В результате многие афиняне покончили с собой, ожидая скорого разрушения города. Однако затем Сулла, взяв Акрополь, где укрепился афинский тиран, помиловал город, обосновав это его славным прошлым. Тем не менее, город был сильно повреждён, рощи в Академии Платона и Ликее Аристотеля были вырублены для строительства осадных машин, афинский порт Пирей обезлюдел, а военно-морской арсенал Филона был разрушен. Нуждаясь в денежных средствах, Сулла приказал разграбить несколько храмов, включая храм Аполлона в Дельфах, где пророчествовала Пифия.

В двух битвах - при Херонее (апрель или май 86 года) и у Орхомена (осень 86 года или 85 год) - он полностью разгромил войско Понтийского царства, которым командовал полководец Митридата Архелай. Затем, переправившись в Азию, Митридат заявил о готовности принять мир на любых условиях, однако затем начал торговаться. Обложив его данью в 20 000 талантов и конфисковав часть кораблей, Сулла заставил Митридата покинуть Азию и все другие провинции, которые он занял силой оружия. Сулла освободил пленников, покарал перебежчиков и преступников и приказал, чтобы царь довольствовался «границами предков», то есть непосредственно Понтом.

В это время в Италии хозяйничали марианцы, сумевшие захватить Рим и начавшие кампанию террора против своих оппонентов, в том числе и против сторонников Суллы. Гней Октавий, законный консул, был убит на форуме, а его голова выставлена на всеобщее обозрение. Сторонники Мария и Цинны послали на Восток консула Луция Валерия Флакка (вскоре его сменил Гай Флавий Фимбрия) для принятия командования над войсками Суллы, но отряды под командованием Фимбрии взбунтовались и вынудили его совершить самоубийство.

В Греции солдаты провозгласили Суллу своим императором (впервые этот титул упоминается во время описания Плутархом битвы при Орхомене)[! 4]. Возможно, это был второй случай после Каппадокии, когда солдаты провозгласили его императором. За победу над Митридатом Сулла получил право на триумф, но это произошло лишь 27-28 января 81 до н. э.

Гражданская война 83-82 до н. э

Высадившись в Брундизии, Сулла, не обладая численным преимуществом, быстро подчинил себе южную Италию, после чего по Аппиевой дороге его легионы направились к Риму. По пути к нему присоединялись консервативно настроенные нобили, выжившие в годы марианского террора (Квинт Цецилий Метелл Пий, Марк Лициний Красс, Гней Помпей). На руку Сулле сыграли протестные настроения римлян, недовольных правлением марианцев, и отсутствие сильных лидеров и организаторов. Марианцы начали набор войск, однако предстоящая кампания не пользовалась популярностью, и на одной из солдатских сходок Цинна, ставший к тому времени лидером марианцев, был убит. В нескольких сражениях войска Суллы разбили армии марианцев и осадили Пренесте - важный опорный пункт марианцев. При этом Сулла долгое время не вступал в Рим, поскольку с сакрально-юридической точки зрения его власть проконсула действовала лишь до вступления в город. У стен Рима произошло крупнейшее сражение гражданской войны - битва у Коллинских ворот. Первый этап битвы завершился поражением Суллы, однако благодаря успехам Красса, командовавшего правым флангом, противники были разбиты. В конце концов марианцы потерпели полное поражение и были либо убиты во время самой войны (как Гай Марий младший), либо изгнаны из Италии и впоследствии убиты за её пределами (как Гней Папирий Карбон и Гай Норбан).

Диктатура Суллы

Занятие должности бессрочного диктатора

Сулла пришёл к власти в 82 году до н. э. Для легитимации захвата власти Сулла призвал сенаторов избрать так называемого междуцаря - интеррекса, поскольку консулов тогда не было: Гней Папирий Карбон погиб в Сицилии, Гай Марий младший - в Пренесте. Сенат избрал Луция Валерия Флакка, ожидая, что он предложит выбрать новых консулов. Однако Сулла поручил Флакку внести в народное собрание предложение о назначении выборов диктатора. При этом диктаторскую власть не должен был ограничивать традиционный срок в 6 месяцев, но диктатура должна продолжаться «до тех пор, пока Рим, Италия, вся римская держава, потрясённая междоусобными распрями и войнами, не укрепится». Однако обычай избирать диктатора в особых случаях прекратился 120 лет тому назад (последним диктатором был Гай Сервилий Гемин). При этом в озвученном Флакком предложении не указывалось, что диктатором следовало выбрать именно Суллу, хотя сам Сулла этого не скрывал. Наконец, Сулла в одной из речей прямо заявил, что именно он будет полезен для Рима в настоящее время. Было проведено постановление, предоставлявшее ему право казнить смертью, конфисковать имущество, основывать колонии, строить и разрушать города, давать и отнимать престолы. Кроме того, сенаторы объявили, что все мероприятия Суллы - как в прошлом, так и в будущем, признаются законными. Полный титул Суллы в период диктатуры был dictator legibus scribundis et rei publicae constituendae.

Чтобы сохранить видимость сохранения существовавшего ранее государственного строя, Сулла допустил «избрание» консулов на 81 год до н. э. Консулами стали Марк Туллий Декула и Гней Корнелий Долабелла. Сам Сулла, будучи диктатором, обладал высшей властью и стоял выше консулов. Перед ним шли 24 ликтора с фасциями - столько же ликторов сопровождало древнеримских царей. Кроме того, его окружали многочисленные телохранители. Своим начальником конницы[! 17] Сулла сделал Луция Валерия Флакка - компромиссную фигуру из числа видных политиков, сохранивших нейтралитет.

Реформы

К числу наиболее известных мероприятий Суллы относится закон о магистратах - lex Cornelia de magistratibus, который установил новые возрастные цензы для желающих занять высшие государственные должности и создал некоторые ограничения для того, чтобы карьера начинающих политиков не развивалась слишком быстро. Так, возрастной ценз стал составлять 29 лет для квестора (по закону Виллия 180 до н. э. - lex Villia annalis - этот возраст составлял 27 лет), 39 лет для претора (33 года по закону Виллия) и 42 года для консула (36 лет по закону Виллия). То есть, между исполнением должности квестора и претора должно было проходить не менее 10 лет. Этим же законом Сулла также воспретил занимать должность претора ранее отправления должности квестора, а должность консула ранее отправления должности претора (ранее эти нормы часто нарушались, поскольку ещё не были закреплены). Кроме того, этим законом было запрещено занимать одну и ту же должность спустя менее чем 10 лет после того, как она была занята впервые. Таким образом были внесены коррективы в cursus honorum. Количество квесторов было увеличено с 8 до 20, а преторов - с 6 до 8. Кроме того, квесторы теперь зачислялись в состав сената сразу же после окончания службы, а не при следующем цензе, как было принято ранее.

Важным его мероприятием стала борьба с институтом народных трибунов. В начале I века до н. э. трибуны играли большую роль в системе политических отношений и, по мнению ряда современников, серьёзно подрывали стабильность государства. Магистратура, созданная когда-то для отстаивания сословных интересов плебеев, превратилась в источник постоянного напряжения. К числу прав трибунов относились законодательная инициатива, право вето, право на созыв народных собраний, сената и contiones[! 19], полная неприкосновенность. Возможно, поводом для ограничения власти и престижа народных трибунов для Суллы послужил пример братьев Тиберия и Гая Гракхов, а также Ливия Друза и Публия Сульпиция, которые, с точки зрения «оптиматов»[! 20] и лично Суллы, причинили государству много зла. Сулла резко уменьшил влияние этой должности, лишив трибунов права законодательной инициативы и права созыва сената, ограничив или даже отменив право вето, а впоследствии трибуну было запрещено занимать какую-либо другую должность[! 21]. Вследствие этого все дорожившие своей репутацией или происхождением стали уклоняться в последующее время от трибунской должности. После уменьшения полномочий трибунов их положение в политической системе возвратилось к их изначальному положению в начале V века до н. э. и свелось к защите прав отдельных плебеев. Однако в 70 году до н. э. бывшие сулланцы Красс и Помпей во время совместного консульства восстановили все полномочия народных трибунов в прежнем объёме, сняв с них все наложенные Суллой ограничения. Тем не менее, восстановление полномочий народных трибунов в досулланских масштабах не привело к восстановлению прежнего престижа этой должности.

К периоду диктатуры иногда относят и упоминавшуюся под 88 годом реформу голосования по принятию законов с трибутной системы на центуриатную, хотя факт её существования иногда подвергается сомнению (предполагается, что сохранивший свидетельство об этом Аппиан заимствовал информацию из явно антисулланского источника).

Суллой был пополнен обезлюдевший во время войн сенат - в его состав было зачислено 300 человек из числа наиболее знатных всадников. Возможно, увеличение численности сената состояло из двух частей - сперва численность опустевшего сената была доведена до трёхсот, а позднее увеличена вдвое. В ходе восстановления численности сената до трёхсот в сенат могли быть возвращены все, кто был исключён Марием, а также добавлены ветераны, отличившиеся в последних войнах и подходящие по имущественному цензу[! 22]. Увеличение сената вдвое, скорее всего, происходило путём голосования каждой из 35 триб с участием новых граждан - каждая триба избирала девять кандидатов на пополнение сената.

Судебные дела по большинству вопросов были переданы специализированным судебным коллегиям (обычно их насчитывают восемь - по числу преторов), комплектование которых было возвращено под контроль сената, и теперь судьями в этих коллегиях могли стать только сенаторы, а не всадники, как установили Гракхи. Также известно, что Сулла увеличил численность жрецов в жреческих коллегиях. Сулла стал первым, кто провёл закон против нарушений на выборах (de ambitu). Этим законом предусматривался десятилетний запрет на занятие магистратур для нарушителей. Суллой были также проведены законы о величии римского народа - leges de maiestate, по которым, в частности, пропреторам и проконсулам запрещалось без разрешения из Рима начинать войну и выходить за пределы отданных им под управление провинций. Считается, что Сулла также узаконил обращение плакированной монеты или даже возобновил её выпуск. Одновременно с этим Сулла усилил борьбу с фальшивомонетчиками, что должно было символизировать активизацию борьбы за стабилизацию финансового положения Римского государства.

Для поддержки своего курса Сулла включил свыше 10 000 наиболее молодых и крепких рабов, принадлежавших ранее убитым римлянам, в число участников народного собрания. Всех их Сулла объявил римскими гражданами, по своему родовому имени назвав их Корнелиями, чтобы тем самым иметь возможность пользоваться голосами 10 000 таких членов народного собрания, которые готовы были исполнять все его приказания. Дарование свободы такому количеству рабов было беспрецедентным для Древнего Рима шагом. Опора на Корнелиев после окончания гражданской войны, во время которой на рабов пытались опереться марианцы, считается свидетельством целенаправленной, но в то же время радикальной политики.

Служившие в его армии солдаты были наделены большим количеством свободной или отнятой у владельцев в качестве штрафа земли в городских общинах. Кроме того, для наделения землёй ветеранов использовались и поместья проскрибированных. Ветераны легионов были наделены землёй почти исключительно в Италии, и только одна ветеранская колония была основана за её пределами. Не существует, однако, единого мнения относительно количества ветеранов, получивших землю. Аппиан в разных местах своих «Гражданских войн» пишет о 23 легионах и 120 тысячах солдат, Тит Ливий употребляет цифру в 47 легионов (по другому мнению, цифру в источнике следует читать как 27)[! 23]. Исследователи обычно говорят о примерно 100 тысячах ветеранов, 120 тысячах либо о примерно 23 легионах (наименьшее число, встречающееся в источниках) без оценок количества. Не существует и единого мнения относительно средней площади земельных участков - обычно она очень нечётко ограничивается 10-100 югерами (2,5-25 гектаров).

Необходимое количество земли было конфисковано у землевладельцев-италиков, в основном из Кампании, Самния и Этрурии. По-видимому, это было связано с наиболее жестоким сопротивлением жителей трёх областей Сулле: например, города Апулии, радушно встретившие Суллу, практически не было подвергнуты конфискациям. Считается, что множество свободных крестьян в результате конфискаций было лишено средств к существованию. Часть земли, возможно, была взята из фонда ager publicus. Из-за того, что почти десять лет подряд Италию сотрясали конфликты, большое количество ранее обрабатываемой земли было заброшено, что уменьшало количество недовольных. В Лукании и Самнии большинство земель были малопригодны для земледелия, из-за чего Сулла ограничился преимущественно распределением поместий проскрибированных.

Несмотря на то, что Сулла отбирал землю у италиков, а в 88 году до н. э. отменил зачисление италиков во все трибы, перед началом гражданской войны он обещал полное прощение всем своим противникам из числа старых и новых граждан, что интерпретируется как попытка сближения со всеми италиками. Раздача отобранной земли ветеранам и дарование свободы Корнелиям рассматриваются как меры, направленные на создание социальной опоры новой власти, а иногда - как осуществление аграрной программы противников Суллы.

Конечной целью политических мероприятий Суллы исследователи называют установление верховенства сената в государственных делах или восстановление политических преимуществ нобилитета. Также существует мнение, что Сулла проводил политику, выгодную прежде всего богатым землевладельцам. Сам Сулла преподносил все свои действия народу как «устроение республики», то есть как совершенствование неписаной римской республиканской конституции.

Кроме того, Сулла перестроил курию Гостилия, перенёс померий и поставил свою конную статую на форуме возле Lapis niger - предполагаемого места захоронения Ромула. Перенос померия (расширение юридической и сакральной границы города) вкупе с другими мероприятиями символизировало создание обновлённого Рима.

Отказ от диктатуры

В 79 году Сулла неожиданно для всех оставил свой пост бессрочного диктатора. При этом он открыто заявил, что готов дать отчёт обо всех своих действиях, после чего появлялся в городе публично без ликторов и телохранителей. Также Сулла не контролировал выборы консулов на 78 год и появился на форуме во время выборов как частное лицо. Сулла не стал предпринимать никаких мер даже несмотря на то, что одним из консулов стал Марк Эмилий Лепид, крайне враждебно относившийся к Сулле и его реформам.

Став частным человеком, Сулла с большой расточительностью стал задавать пиры для народа. Их размах был очень широк: «Излишек заготовленных припасов был так велик, что каждый день много еды вываливали в реку, а вино пили сорокалетнее и ещё более старое». При этом сам Сулла нарушал законы об ограничении роскоши, проведённые ранее им самим.

Болезнь и смерть

В это время у Суллы появились симптомы неизвестной болезни. Плутарх рассказывает:

Он долгое время не знал, что у него во внутренностях язвы, а между тем всё тело его подверглось гниению и стало покрываться несметным количеством вшей. Многие были заняты тем, что днём и ночью снимали их с него, но то, что они успевали удалить было лишь каплей в море по сравнению с тем, что нарождалось вновь. Всё его платье, ванна, вода для умыванья, пища кишели этим разлагающимся потоком, - так развилась его болезнь. Много раз в день погружался он в воду, чтобы вымыть своё тело и очиститься. Но всё было бесполезно.

Сулла умер в 78 году до н. э.[! 2]. Его смерть спровоцировала распрю между его сторонниками и противниками. К этим двум группировками принадлежали и консулы - Квинт Лутаций Катул Капитолин поддерживал сулланцев, а Марк Эмилий Лепид, несмотря на то, что он стал консулом при поддержке сулланца Гнея Помпея, принадлежал к пережившим проскрипции антисулланцам и возглавил противников торжественного погребения Суллы. Между тем, было принято решение о погребении его за государственный счёт на Марсовом поле. В Италии был объявлен траур, на время которого вся политическая деятельность и все судебные процессы были приостановлены. Умершему диктатору были предоставлены две исключительных привилегии - на кремацию и захоронение в черте города.

Плутарх и Аппиан сохранили подробности погребения Суллы. Сперва его тело в царском облачении на золотом ложе пронесли по всей Италии, а перед ним носили знамёна и фасции. Затем в Рим стали стекаться его солдаты в полном вооружении. В Риме в память о нём произносили речи лучшие ораторы. В последний путь тело Суллы сопровождала огромная процессия. Его тело было отнесено на Марсово поле, где хоронили только царей, на плечах нескольких самых сильных сенаторов. «День с утра выдался пасмурный, ждали дождя, и погребальная процессия тронулась только в девятом часу. Но сильный ветер раздул костёр, вспыхнуло жаркое пламя, которое охватило труп целиком. Когда костёр уже угасал и огня почти не осталось, хлынул ливень, не прекращавшийся до самой ночи». Сулла стал первым представителем рода Корнелиев, чьё тело было кремировано. В этом видят желание Суллы или его сторонников избавить останки от осквернения после смерти, подобно тому, как были осквернены останки Гая Мария. Сохранились сведения, будто надпись на надгробии Суллы была составлена им самим: «Здесь лежит человек, который более, чем кто-либо из других смертных, сделал добра своим друзьям и зла врагам». Могила Суллы была расположена неподалёку от villa publica, где полководец ночевал перед триумфом.

Личность Суллы

Древние авторы по-разному оценивали проводимые Суллой мероприятия, однако характеризовали его как яркую неоднозначную личность. В частности, ему неоднократно приписывалась сопутствующая ему во всех делах (вплоть до собственных похорон) удача. Возможно, это является отголоском взглядов самого диктатора, принявшего к концу жизни агномен Феликс (Счастливый) под влиянием своих сторонников.

Плутарх характеризовал Суллу как человека «переменчивого и с самим собой несогласного». Также Плутарх замечает, что Луций был «крутой нравом и мстительный от природы», но «ради пользы умел сдерживать гнев, уступая расчёту».

У Суллы были голубые глаза и красноватые пятна на лице, которые, по мнению античных авторов, придавали ему угрожающий вид. Сенека сообщает, что «Сулла был особенно жесток тогда, когда к лицу его приливала кровь». Сохранились также сведения, что у него был красивый голос, позволявший ему хорошо петь. Предполагается, что у него были светлые волосы.

Личная жизнь

В молодости Сулла был любовником состоятельной вольноотпущенницы Никополы, от которой после её смерти унаследовал имущество по завещанию. Основной биограф диктатора Плутарх называет первой его женой Илию (др.-греч. ᾿Ιλία)[! 25], второй - Элию, третьей - Клелию. Однако неоднократно высказывалось предположение, что Юлия (Илия) - искажённое в греческой традиции написание имени Элии, либо наоборот. Если первую жену Суллы звали Юлией, она вполне могла быть родственницей Гая Юлия Цезаря, что могло быть использовано Юлиями для отведения от него угрозы во время проскрипций. Таким образом, в источнике, вероятно, произошло «удвоение» первой жены. Отмечается, что первые супруги будущего диктатора были представительницами знатных родов, но не принадлежали к правящей верхушке.

После развода со второй женой Клелией (развод был дан под предлогом её бесплодия) Сулла женился на Цецилии Метелле Далматике, дочери Луция Цецилия Метелла Далматика, врага Гая Мария, и вдове Марка Эмилия Скавра. Благодаря этому браку Луций Корнелий сблизился с Метеллами, одним из наиболее влиятельных древнеримских родов в конце II - начале I века до н. э. Хотя брак был заключён в год, когда Сулла достиг консулата (88 год до н. э.), в римском обществе его восприняли как мезальянс. Вскоре после сложения Суллой полномочий диктатора Цецилия заболела и спустя какое-то время умерла. Сам Луций был по каким-то причинам ограничен на общение с умирающими религиозными запретами (возможно, из-за членства в коллегии понтификов), поэтому он не смог посетить свою умирающую супругу. После её смерти Сулла нарушил им же изданный закон об ограничениях на затраты во время похорон. В последний раз Сулла женился в возрасте примерно 59 лет, незадолго до смерти. Его избранницей стала Валерия Мессала, с которой он познакомился на гладиаторских играх:

Проходя мимо Суллы, за его спиною, она, протянув руку, вытащила шерстинку из его тоги и проследовала на свое место. На удивлённый взгляд Суллы Валерия ответила: «Да ничего особенного, император[! 4], просто и я хочу для себя малой доли твоего счастья». Сулле приятно было это слышать, и он явно не остался равнодушен, потому что через подосланных людей разузнал об имени этой женщины, выведал, кто она родом и как живёт.

Дети

От первой жены Илии/Юлии/Элии у Суллы была дочь Корнелия. Она стала женой Квинта Помпея, сына консула Квинта Помпея Руфа. Её сын позднее отчеканил монету с изображением обоих своих дедов, а дочь стала второй женой Цезаря. Клелии был дан развод, поводом к чему называлось её бесплодие, поэтому, очевидно, детей у пары не было. Сын диктатора Луций (по-видимому, от Метеллы), не прожив шести лет, умер в 82-81 годах, незадолго до смерти Цецилии Метеллы. После рождения близнецов от Цецилии Сулла нарушил ономастические религиозные обряды своего времени, чтобы дать детям имена Фауст (Фавст) и Корнелия Фауста (Корнелия Фавста)[! 26], которые никогда не употреблялись в Риме. В то же время, в соответствии с преданием, обнаруживший Ромула и Рема пастух носил похожее имя - Фаустул (Фавстул). Последним ребёнком, родившимся от Суллы, была девочка Корнелия Постума[! 27].

Религиозные взгляды

Сулла был религиозным человеком и находился под сильным влиянием восточных культов, хотя он тесно познакомился с ними уже в зрелом возрасте. В период его пребывания пропретором в Киликии он был свидетелем или участником оргиастических обрядов в честь местной богини Маа (или Ма; римский аналог - Беллона), после чего сильно увлёкся её культом. Также известно, что в походах будущего диктатора сопровождали восточные маги, гадатели и ворожеи. Своё первое заседание сената в 82 году он созвал именно в храме Беллоны. Кроме того, ряд фактов в источниках (12 молний; предостережения от имени богини и др.) свидетельствует о знакомстве Суллы с религией этрусков и о том, что в окружении диктатора были её адепты.

Сам Сулла часто приписывал все свои успешные начинания покровительству богов и ближе к концу жизни (27-28 января 81 года) принял агномен Феликс (счастливый). Ранее, ещё в период Митридатовой войны, он начал называть себя Эпафродитом (любимцем Афродиты). Своих новорождённых детей он назвал Фауст (Фавст) и Корнелия Фауста (Фавста) именно в связи со своими представлениями о покровительстве богов. С. Л. Утченко видит в последовательно проводимой концепции счастья вызов традиционной римской системе ценностей и попытку оправдания своих действий через утверждение об отсутствии обязательств перед обществом для того человека, которому покровительствуют боги. Особое почитание Аполлона, возможно, было особенностью всего рода Сулл. Высказываются предположения, что взгляды диктатора на отношения богов и людей хорошо согласовывались с традиционным римским представлением о религии (формула do ut des). Когда его жена Цецилия Метелла умирала, Сулла тщательно выполнял религиозные предписания, которые были положены ему как члену коллегии понтификов: не общался с ней и, в конце концов, развёлся.

В то же время, во время Первой Митридатовой войны Сулла относился к святилищам прагматично, без должного почитания, и приказал разграбить самое почитаемое в греческом мире святилище Дельфийского оракула (храм Аполлона), когда нуждался в деньгах. После победы в войне Сулла вновь стал позиционировать себя как почитателя греческих богов[! 28]. Существует также предположение, что его религиозность была напускной и использовалась им в политических целях (в частности, для привлечения народа), но в последнее время эта точка зрения подвергается сомнению.

Закон о реформе криминального законодательства (Lex Cornelia de sicariis et veneficis) ок. 81 года до н. э. иногда интерпретируется и как закон против магической практики. Наконец, именно со времени господства Суллы в Риме особое распространение получили мессианские и эсхатологические представления, как принесённые с Востока, так и заимствованные у этрусков. В 83 году в Риме ждали конца света, чему особенно способствовала начавшаяся гражданская война.

Сулла в культуре

Представление о Сулле как о тиране распространилось в Европе благодаря переводам сочинений Плутарха и Аппиана и нашло отражение, в частности, в пьесах Пьера Корнеля «Цинна» и «Серторий». Внимание французских просветителей Вольтера («Век Людовика XV») и Монтескьё («Размышления о причинах величия и падения римлян», «Сулла и Евкрат») было приковано к проскрипциям и добровольному уходу Суллы. В художественных произведениях второй половины XVIII века Сулла становится героем трагедий. В эпоху Второй Империи во Франции к его образу стали прибегать в политической полемике из-за остро стоявшей проблемы проскрипций. Позднее содержание образа диктатора существенно не изменилось. Во второй половине XX века французский антиковед Франсуа Инар предпринял попытку пересмотреть представление о нём, мотивируя это тем, что последующие события «глубоко исказили сохранившиеся о диктаторе воспоминания. Прежде всего, заметим, что случай или решительная цензура удалили все свидетельства, которые могли быть для него благоприятными, начиная с его собственных „Мемуаров“».

Наиболее известные художественные произведения, в которых Сулла фигурирует как главный или один из главных героев:

Опера Георга Фридриха Генделя «Сулла» (1713);
Опера Вольфганга Амадея Моцарта «Луций Сулла» (1772);
Пьеса Христиана Дитриха Граббе «Марий и Сулла» (1823-1827);
Книга Рафаэло Джованьоли «Спартак» (1874);
Книга Георгия Гулиа «Сулла» (1971);
Книги Колин Маккалоу «Венец из трав (Битва за Рим)» и «Фавориты Фортуны» из серии «Владыки Рима» (1991 и 1993).
В мини-сериале 2002 года «Юлий Цезарь» роль Суллы исполнил Ричард Харрис.

I. КОГДА Сулла захватил власть, он не смог ни угрозами, ни обещаниями
побудить Цезаря к разводу с Корнелией, дочерью Цинны, бывшего одно время
единоличным властителем Рима; поэтому Сулла конфисковал приданое Корнелии.
Причиной же ненависти Суллы к Цезарю было родство последнего с Марией, ибо
Марий Старший был женат на Юлии, тетке Цезаря; от этого брака родился Марий
Младший, который был, следовательно, двоюродным братом Цезаря. Занятый
вначале многочисленными убийствами и неотложными делами, Сулла не обращал на
Цезаря внимания, но тот, не довольствуясь этим, выступил публично, добиваясь
жреческой должности, хотя сам едва достиг юношеского возраста. Сулла
воспротивился этому и сделал так, что Цезарь потерпел неудачу. Он
намеревался даже уничтожить Цезаря и, когда ему говорили, что бессмысленно
убивать такого мальчишку, ответил: "Вы ничего не понимаете, если не видите,
что в этом мальчишке - много Мариев". Когда Цезарь узнал об этих словах
Суллы, он долгое время скрывался, скитаясь в земле сабинян. Но однажды,
когда он занемог и его переносили из одного дома в другой, он наткнулся
ночью на отряд сулланских воинов, осматривавших эту местность, чтобы
задерживать всех скрывающихся. Дав начальнику отряда Корнелию два таланта,
Цезарь добился того, что был отпущен, и тотчас, добравшись до моря, отплыл в
Вифинию, к царю Никомеду.
Проведя здесь немного времени, он на обратном пути у острова Фармакуссы
был захвачен в плен пиратами, которые уже тогда имели большой флот и с
помощью своих бесчисленных кораблей властвовали над морем. (II). Когда
пираты потребовали у него выкупа в двадцать талантов, Цезарь рассмеялся,
заявив, что они не знают, кого захватили в плен, и сам предложил дать им
пятьдесят талантов. Затем, разослав своих людей в различные города за
деньгами, он остался среди этих свирепых киликийцев с одним только другом и
двумя слугами; несмотря на это, он вел себя так высокомерно, что всякий раз,
собираясь отдохнуть, посылал приказать пиратам, чтобы те не шумели. Тридцать
восемь дней пробыл он у пиратов, ведя себя так, как если бы они были его
телохранителями, а не он их пленником, и без малейшего страха забавлялся и
шутил с ними. Он писал поэмы и речи, декламировал их пиратам и тех, кто не
выражал своего восхищения, называл в лицо неучами и варварами, часто со
смехом угрожая повесить их. Те же охотно выслушивали эти вольные речи, видя
в них проявление благодушия и шутливости. Однако, как только прибыли
выкупные деньги из Милета и Цезарь, выплатив их, был освобожден, он тотчас
снарядил корабли и вышел из милетской гавани против пиратов. Он застал их
еще стоящими на якоре у острова и захватил в плен большую часть из них.
Захваченные богатства он взял себе в качестве добычи, а людей заключил в
тюрьму в Пергаме. Сам он отправился к Юнку, наместнику Азии, находя, что
тому, как претору, надлежит наказать взятых в плен пиратов. Однако Юнк,
смотревший с завистью на захваченные деньги (ибо их было немало), заявил,
что займется рассмотрением дела пленников, когда у него будет время; тогда
Цезарь, распрощавшись с ним, направился в Пергам, приказал вывести пиратов и
всех до единого распять, как он часто предсказывал им на острове, когда они
считали его слова шуткой.
III. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ могущество Суллы пошло на убыль, и друзья Цезаря
стали звать его в Рим. Однако Цезарь сначала отправился на Родос, в школу
Аполлония, сына Молона, у которого учился и Цицерон и который славился не
только ораторским искусством, но и своими нравственными достоинствами.
Цезарь, как сообщают, и от природы был в высшей степени одарен способностями
к красноречию на государственном поприще и ревностно упражнял свое
дарование, так что, бесспорно, ему принадлежало второе место в этом
искусстве; однако первенствовать в красноречии он отказался, заботясь больше
о том, чтобы стать первым благодаря власти и силе оружия; будучи занят
военными и гражданскими предприятиями, с помощью которых он подчинил себе
государство, он не дошел в ораторском искусстве до того предела, который был
ему указан природой. Позднее в своем произведении, направленном против
сочинения Цицерона о Катоне, он сам просил не сравнивать это слово воина с
искусной речью одаренного оратора, посвятившего много времени
усовершенствованию своего дара.
IV. ПО ПРИБЫТИИ в Рим Цезарь привлек к суду Долабеллу по обвинению, в
вымогательствах в провинции, и многие из греческих городов представили ему
свидетелей. Долабелла, однако, был оправдан. Чтобы отблагодарить греков за
их усердие, Цезарь взялся вести их дело, которое они начали у претора
Македонии Марка Лукулла против Публия Антония, обвиняя его во
взяточничестве. Цезарь так энергично повел дело, что Антоний обратился с
жалобой к народным трибунам в Рим, ссылаясь на то, что в Греции он не
находится в равном положении с греками. В самом Риме Цезарь, благодаря своим
красноречивым защитительным речам в судах, добился блестящих успехов, а
своей вежливостью и ласковой обходительностью стяжал любовь простонародья,
ибо он был более внимателен к каждому, чем можно было ожидать в его
возрасте. Да и его обеды, пиры и вообще блестящий образ жизни содействовали
постепенному росту его влияния в государстве. Сначала завистники Цезаря не>
обращали на это внимания, считая, что он будет забыт сразу же после того,
как иссякнут его средства. Лишь когда было поздно, когда эта сила уже так
выросла, что ей трудно было что-либо противопоставить, и направилась прямо
на ниспровержение существующего строя, они поняли, что нельзя считать
незначительным начало ни в каком деле. То, что не пресечено в зародыше,
быстро возрастает, ибо в самом пренебрежении оно находит условия для
беспрепятственного развития. Цицерон, как кажется, был первым, кто считал
подозрительной и внушающей опасения деятельность Цезаря, по внешности
спокойную, подобно гладкому морю, и распознал в этом человеке смелый и
решительный характер, скрывающийся под маской ласковости и веселости. Он
говорил, что во всех помыслах и образе действий Цезаря он усматривает
тиранические намерения. "Но, - добавлял он, - когда я вижу, как тщательно
уложены его волосы и как он почесывает голову одним пальцем, мне всегда
кажется, что этот человек не может замышлять такое преступление, как
ниспровержение римского государственного строя". Но об этом - позже.
V. ПЕРВОЕ доказательство любви к нему народа Цезарь получил в то время,
когда, добиваясь должности военного трибуна одновременно с Гаем Помпилием,
был избран большим числом голосов, нежели тот, второе же, и еще более явное,
когда после смерти своей тетки Юлии, жены Мария, он не только произнес на
форуме блестящую похвальную речь умершей, но и осмелился выставить во время
похорон изображения Мария, которые были показаны впервые со времени прихода
к власти Суллы, так как Марий и его сторонники были объявлены врагами
государства. Некоторые подняли голос против этого поступка, но народ криком
и громкими рукоплесканиями показал свое одобрение Цезарю, который спустя
столь долгое время как бы возвращал честь Мария из Аида в Рим.
Держать надгробные речи при погребении старых женщин было у римлян в
обычае, в отношении же молодых такого обычая не было, и первым сделал это
Цезарь, когда умерла его жена. И это вызвало одобрение народа и привлекло
его симпатии к Цезарю, как к человеку кроткого и благородного нрава. После
похорон жены он отправился в Испанию в качестве квестора при преторе Ветере,
которого он всегда почитал и сына которого позже, когда сам стал претором,
сделал квестором. Вернувшись после отправления этой должности, он женился
третьим браком на Помпее, имея от Корнелии дочь, которую впоследствии выдал
замуж за Помпея Магна.
Щедро расточая свои деньги и покупая, казалось, ценой величайших трат
краткую и непрочную славу, в действительности же стяжая величайшие блага за
дешевую цену, он, как говорят, прежде чем получить первую должность, имел
долгов на тысячу триста талантов. Назначенный смотрителем Аппиевой дороги,
он издержал много собственных денег, затем, будучи эдилом, выставил триста
двадцать пар гладиаторов, а пышными издержками на театры, церемонии и обеды
затмил всех своих предшественников. Но и народ, со своей стороны, стал
настолько расположен к нему, что каждый выискивал новые должности и почести,
которыми можно было вознаградить Цезаря.
VI. РИМ тогда разделялся на два стана - приверженцев Суллы, имевших
большую силу, и сторонников Мария, которые были полностью разгромлены,
унижены и влачили жалкое существование. Чтобы вновь укрепить и повести за
собой марианцев, Цезарь, когда воспоминания о его щедрости в должности эдила
были еще свежи, ночью принес на Капитолий и поставил сделанные втайне
изображения Мария и богинь Победы, несущих трофеи. На следующее утро вид
этих блестевших золотом и сделанных чрезвычайно искусно изображений, надписи
на которых повествовали о победах над кимврами, вызвал у смотрящих чувство
изумления перед отвагой человека, воздвигнувшего их (имя его, конечно, не
осталось неизвестным). Слух об этом вскоре распространился, и римляне
сбежались поглядеть на изображения. При этом одни кричали, что Цезарь
замышляет тиранию, восстанавливая почести, погребенные законами и
постановлениями сената, и что он испытывает народ, желая узнать, готов ли
тот, подкупленный его щедростью, покорно терпеть его шутки и затеи. Марианцы
же, напротив, сразу появившись во множестве, подбодряли друг друга и с
рукоплесканиями заполнили Капитолий; у многих из них выступили слезы радости
при виде изображения Мария, и они превозносили Цезаря величайшими похвалами,
как единственного человека, который достоин родства с Марием. По этому
поводу было созвано заседание сената, и Лутаций Катул, пользовавшийся тогда
наибольшим влиянием у римлян, выступил с обвинением против Цезаря, бросив
известную фразу: "Итак, Цезарь покушается на государство уже не путем
подкопа, но с осадными машинами". Но Цезарь так умело выступил в свою
защиту, что сенат остался удовлетворенным, и сторонники Цезаря еще более
осмелели и призывали его ни перед чем не отступать в своих замыслах, ибо
поддержка народа обеспечит ему первенство и победу над противниками.
VII. МЕЖДУ тем умер верховный жрец Метелл, и два известнейших человека,
пользовавшихся огромным влиянием в сенате, - Сервилий Исаврийский и Катул, -
боролись друг с другом, добиваясь этой должности. Цезарь не отступил перед
ними и также выставил в Народном собрании свою кандидатуру. Казалось, что
все соискатели пользуются равною поддержкой, но Катул, из-за высокого
положения, которое он занимал, более других опасался неясного исхода борьбы
и потому начал переговоры с Цезарем, предлагая ему большую сумму денег, если
он откажется от соперничества. Цезарь, однако, ответил, что будет продолжать
борьбу, даже если для этого придется еще большую сумму взять в долг. В день
выборов, прощаясь со своей матерью, которая прослезилась, - провожая его до
дверей, он сказал: "Сегодня, мать, ты увидишь своего сына либо верховным
жрецом, либо изгнанником". На выборах Цезарь одержал верх и этим внушил
сенату и знати опасение, что он сможет увлечь народ на любую дерзость.
Поэтому Пизон и Катул упрекали Цицерона, пощадившего Цезаря, который был
замешан в заговоре Каталины. Как известно, Катилина намеревался не только
свергнуть существующий строй, но и уничтожить всякую власть и произвести
полный переворот. Сам он покинул город, когда против него появились лишь
незначительные улики, а важнейшие замыслы оставались еще скрытыми, Лентула
же и Цетега оставил в Риме, чтобы они продолжали плести заговор. Неизвестно,
оказывал ли тайно Цезарь в чем-нибудь поддержку и выражал ли сочувствие этим
людям, но в сенате, когда они были полностью изобличены и консул Цицерон
спрашивал у каждого сенатора его мнение о наказании виновных, все
высказывались за смертную казнь, пока очередь не дошла до Цезаря, который
выступил с заранее обдуманной речью, заявив, что убивать без суда людей,
выдающихся по происхождению своему и достоинству, несправедливо и не в
обычае римлян, если это не вызвано крайней необходимостью. Если же впредь до
полной победы над Каталиной они будут содержаться под стражей в италийских
городах, которые может выбрать сам Цицерон, то позже сенат сможет в
обстановке мира и спокойствия решить вопрос о судьбе каждого из них.
VIII. ЭТО предложение показалось настолько человеколюбивым и было так
сильно и убедительно обосновано, что не только те, кто выступал после
Цезаря, присоединились к нему, но и многие из говоривших ранее стали
отказываться от своего мнения и поддерживать предложение Цезаря, пока
очередь не дошла до Катона и Катула. Эти же начали горячо возражать, а Катон
даже высказал в своей речи подозрение против Цезаря и выступил против него
со всей резкостью. Наконец, было решено казнить заговорщиков, а когда Цезарь
выходил из здания сената, то на него набросилось с обнаженными мечами много
сбежавшихся юношей из числа охранявших тогда Цицерона. Но, как сообщают,
Курион, прикрыв Цезаря своей тогой, благополучно вывел его, да и сам
Цицерон, когда юноши оглянулись, знаком удержал их, либо испугавшись народа,
либо вообще считая такое убийство несправедливым и противозаконным. Если все
это правда, то я не понимаю, почему Цицерон в сочинении о своем консульстве
ничего об этом не говорит. Позже его обвиняли в том, что он не
воспользовался представившейся тогда прекрасной возможностью избавиться от
Цезаря, а испугался народа, необычайно привязанного к Цезарю. Эта
привязанность проявилась через несколько дней, когда Цезарь пришел в сенат,
чтобы защищаться против выдвинутых подозрений, и был встречен враждебным
шумом. Видя, что заседание затягивается дольше обычного, народ с криками
сбежался и обступил здание, настоятельно требуя отпустить Цезаря.
Поэтому и Катон, сильно опасаясь восстания неимущих, которые, возлагая
надежды на Цезаря, воспламеняли и весь народ, убедил сенат учредить
ежемесячные хлебные раздачи для бедняков. Это прибавило к остальным расходам
государства новый - в сумме семи миллионов пятисот тысяч драхм ежегодно, но
зато отвратило непосредственно угрожавшую великую опасность, так как лишило
Цезаря большей части его влияния как раз в то время, когда он собирался
занять должность претора и вследствие этого должен был стать еще опаснее.
IX. ОДНАКО год его претуры прошел спокойно, и лишь в собственном доме
Цезаря произошел неприятный случай. Был некий человек из числа старинной
знати, известный своим богатством и красноречием, но в бесчинстве и дерзости
не уступавший никому из прославленных распутников. Он был влюблен в Помпею,
жену Цезаря, и пользовался взаимностью. Но женские комнаты строго
охранялись, а мать Цезаря Аврелия, почтенная женщина, своим постоянным
наблюдением за невесткой делала свидания влюбленных трудными и опасными. У
римлян есть богиня, которую они называют Доброю, а греки - Женскою. Фригийцы
выдают ее за свою, считая супругою их царя Мидаса, римляне утверждают, что
это нимфа Дриада, жена Фавна, по словам же греков - она та из матерей
Диониса, имя которой нельзя называть. Поэтому женщины, участвующие в ее
празднике, покрывают шатер виноградными лозами, и у ног богини помещается, в
соответствии с мифом, священная змея. Ни одному мужчине нельзя
присутствовать на празднестве и даже находиться в доме, где справляется
торжество; лишь женщины творят священные обряды, во многом, как говорят,
похожие на орфические. Когда приходит день праздника, консул или претор, в
доме которого он справляется, должен покинуть дом вместе со всеми мужчинами,
жена же его, приняв дом, производит священнодействия. Главная часть их
совершается, ночью, сопровождаясь играми и музыкой.
X. В ТОМ году праздник справляла Помпея, и Клодий, не имевший еще
бороды и поэтому рассчитывавший остаться незамеченным, явился туда,
переодевшись в наряд арфистки и неотличимый от молодой женщины. Он нашел
двери отпертыми и был благополучно проведен в дом одною из служанок,
посвященной в тайну, которая и отправилась вперед, чтобы известить Помпею.
Так как она долго не возвращалась, Клодий не вытерпел ожидания на одном
месте, где он был оставлен, и стал пробираться вперед по большому дому,
избегая ярко освещенных мест. Но с ним столкнулась служанка Аврелии и,
полагая, что перед ней женщина, стала приглашать его принять участие в играх
и, несмотря на его сопротивление, повлекла его к остальным, спрашивая, кто
он и откуда. Когда Клодий ответил, что он ожидает Абру (так звали ту
служанку Помпеи), голос выдал его, и служанка Аврелии бросилась на свет, к
толпе, и стала кричать, что она обнаружила мужчину. Все женщины были
перепуганы этим, Аврелия же, прекратив совершение таинств и прикрыв святыни,
приказала запереть двери и начала обходить со светильниками весь дом в
поисках Клодия. Наконец его нашли укрывшимся в комнате служанки, которая
помогла ему войти в дом, и женщины, обнаружившие его, выгнали его вон.
Женщины, разойдясь по домам, еще ночью рассказали своим мужьям о
случившемся. На следующий день по всему Риму распространился слух, что
Клодий совершил кощунство и повинен не только перед оскорбленными им, но и
перед городом и богами. Один из народных трибунов публично обвинил Клодия в
нечестии, и наиболее влиятельные сенаторы выступили против него, обвиняя его
наряду с прочими гнусными беспутствами в связи со своей собственной сестрой,
женой Лукулла. Но народ воспротивился их стараниям и принял Клодия под
защиту, что принесло тому большую пользу в суде, ибо судьи были напуганы и
дрожали перед чернью. Цезарь тотчас же развелся с Помпеей. Однако, будучи
призван на суд в качестве свидетеля, он заявил, что ему ничего не известно
относительно того, в чем обвиняют Клодия. Это заявление показалось очень
странным, и обвинитель спросил его: "Но почему же тогда ты развелся со своей
женой?" "Потому, - ответил Цезарь, - что на мою жену не должна падать даже
тень подозрения". Одни говорят, что он ответил так, как действительно думал,
другие же - что он сделал это из угождения народу, желавшему спасти Клодия.
Клодий был оправдан, так как большинство судей подало при голосовании
таблички с неразборчивой подписью, чтобы осуждением не навлечь на себя гнев
черни, а оправданием - бесславие среди знатных.
XI. ПОСЛЕ претуры Цезарь получил в управление провинцию Испанию. Так
как он не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком
осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью
к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря
для борьбы против Помпея; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и
неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот
тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию.
Рассказывают, что, когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо
бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его
приятели спросили со смехом: "Неужели и здесь есть соревнование из-за
должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?" "Что касается меня, -
ответил им Цезарь с полной серьезностью, - то я предпочел бы быть первым
здесь, чем вторым в Риме".
В другой раз, уже в Испании, читая на досуге что-то из написанного о
деяниях Александра, Цезарь погрузился на долгое время в задумчивость, а
потом даже прослезился. Когда удивленные друзья спросили его о причине, он
ответил: "Неужели вам кажется недостаточной причиной для печали то, что в
моем возрасте Александр уже правил столькими народами, а я до сих пор еще не
совершил ничего замечательного!"
XII. СРАЗУ ЖЕ по прибытии в Испанию он развил энергичную деятельность.
Присоединив в течение нескольких дней к своим двадцати когортам еще десять,
он выступил с ними против каллаиков и лузитанцев, которых и победил, дойдя,
затем до Внешнего моря и покорив несколько племен, ранее не подвластных
римлянам. Достигнув такого успеха в делах военных, Цезарь не хуже руководил
и гражданскими: он установил согласие в городах и прежде всего уладил споры
между заимодавцами и должниками. А именно, он предписал, чтобы из ежегодных
доходов должника одна треть оставалась ему, остальное же шло заимодавцам,
пока таким образом долг не будет выплачен. Совершив эти дела, получившие
всеобщее одобрение, Цезарь выехал из провинции, где он и сам разбогател и
дал возможность обогатиться во время походов своим воинам, которые
провозгласили его императором.
XIII. ЛИЦАМ, домогающимся триумфа, надлежало оставаться вне Рима, а
ищущим консульской должности - присутствовать в городе. Цезарь, который вер-
нулся как раз во время консульских выборов, не знал, что ему предпочесть, и
поэтому обратился в сенат с просьбой разрешить ему домогаться консульской
должности заочно, через друзей. Катон первым выступил против этого
требования, настаивая на соблюдении закона. Когда же он увидел, что Цезарь
успел многих расположить в свою лользу, то, чтобы затянуть разрешение
вопроса, произнес речь, которая продолжалась целый день. Тогда Цезарь решил
отка. - заться от триумфа и добиваться должности консула. Итак, он прибыл в
Рим и сразу же предпринял ловкий шаг, введя в заблуждение всех, кроме
Катона. Ему удалось примирить Помпея и Красса, двух людей, пользовавшихся
наибольшим влиянием в Риме. Тем, что Цезарь взамен прежней вражды соединил
их дружбой, он поставил могущество обоих на службу себе самому и под
прикрытием этого человеколюбивого поступка произвел незаметно для всех
настоящий государственный переворот. Ибо причиной гражданских войн была не
вражда Цезаря и Помпея, как думает большинство, но в большей степени их
дружба, когда они сначала соединились для уничтожения власти аристократии, а
затем поднялись друг против друга. Катон же, который часто верно
предсказывал исход событий, приобрел за это вначале репутацию неуживчивого и
сварливого человека, а впоследствии- славу советчика, хотя и разумного, но
несчастливого.
XIV. ИТАК, Цезарь, поддерживаемый с двух сторон, благодаря дружбе с
Помпеем и Крассом, добился успеха на выборах и с почетом был провозглашен
консулом вместе с Кальпурнием Бибулом. Едва лишь он вступил в должность, как
из желания угодить черни внес законопроекты, более приличествовавшие
какому-нибудь дерзкому народному трибуну, нежели консулу, - законопроекты,
предлагавшие вывод колоний и раздачу земель. В сенате все лучшие граждане
высказались против этого, и Цезарь, который давно уже искал к тому повода,
поклялся громогласно, что черствость и высокомерие сенаторов вынуждают его
против его воли обратиться к народу для совместных действий. С этими словами
он вышел на форум. Здесь, поставив рядом с собой с одной стороны Помпея, с
другой - Красса, он спросил, одобряют ли оии предложенные законы. Когда они
ответили утвердительно, Цезарь обратился к ним с просьбой помочь ему против
тех, кто грозится противодействовать этим законопроектам с мечом в руке. Оба
обещали ему свою поддержку, а Помпей прибавил, что против поднявших мечи он
выйдет не только с мечом, но и со щитом. Эти слова огорчили аристократов,
которые сочли это выступление сумасбродной, ребяческой речью, не
приличествующей достоинству самого Помпея и роняющей уважение к сенату, зато
народу они очень понравились.
Чтобы еще свободнее использовать в своих целях могущество Помпея,
Цезарь выдал за него свою дочь Юлию, хотя она и была уже помолвлена с
Сервилием Цепионом, последнему же он обещал дочь Помпея, которая также не
была свободна, ибо была обручена с Фавстом, сыном Суллы. Немного позже сам
Цезарь женился на Кальпурнии, дочери Пизона, которого он провел в консулы на
следующий год. Это вызвало сильное негодование Катана, заявлявшего, что нет
сил терпеть этих людей, которые брачными союзами добывают высшую власть в
государстве и с помощью женщин передают друг другу войска, провинции и
должности.
Бибул, товарищ Цезаря по консульству, всеми силами противодействовал
его законопроектам; но так как он ничего не добился и даже вместе с Катоном
рисковал быть убитым на форуме, то заперся у себя дома и не появлялся до
истечения срока должности. Помпей вскоре же после своей свадьбы заполнил
форум вооруженными воинами и этим помог народу добиться утверждения законов,
а Цезарю получить в управление на пять лет обе Галлии - Предальпийскую и
Заальпийскую - вместе с Иллириком и четыре легиона. Катана, который
отважился выступить против этого, Цезарь отправил в тюрьму, рассчитывая, что
тот обратится с жалобой к народным трибунам. Однако, видя, что Катон, не
говоря ни слова, позволяет увести себя и что не только лучшие граждане
угнетены этим, но и народ, из уважения к добродетели Катона, молча и в
унынии следует за ним, Цезарь сам тайком попросил одного из народных
трибунов освободить Катона.
Из остальных сенаторов лишь очень немногие посещали вместе с Цезарем
заседания сената, прочие же, недовольные оскорблением их достоинства,
воздерживались от участия в делах. Когда Консидий, один из самых
престарелых, сказал однажды, что они не приходят из страха перед оружием и
воинами, Цезарь спросил его: "Так почему же ты не боишься и не остаешься
дома?" Консидий отвечал: "Меня освобождает от страха моя старость, ибо
краткий срок жизни, оставшийся мне, не требует большой осторожности".
Но наиболее позорным из всех тогдашних событий считали то, что в
консульство Цезаря народным трибуном был избран тот самый Клодий, который
осквернил и брак Цезаря и таинство ночного священнодействия. Избран же он
был с целью погубить Цицерона; и сам Цезарь отправился в свою провинцию лишь
после того, как с помощью Клодия ниспроверг Цицерона и добился его изгнания
из Италии.
XV. ТАКОВЫ были дела, которые он совершил перед Галльскими войнами. Что
же касается до времени, когда Цезарь вел эти войны и ходил в походы,
подчинившие Таллию, то здесь он как бы начал иную жизнь, вступив на путь
новых деяний. Он выказал себя не уступающим никому из величайших,
удивительнейших полководцев и военных деятелей. Ибо, если сравнить с ним
Фабиев, Сципионов и Метеллов или живших одновременно с ним и незадолго до
него Суллу, Мария, обоих Лукуллов и даже самого Помпея, воинская слава
которого превозносилась тогда до небес, то Цезарь своими подвигами одних
оставит позади по причине суровости мест, в которых он вел войну, других - в
силу размеров страны, которую он завоевал, третьих - имея в виду численность
и мощь неприятеля, которого он победил, четвертых - принимая в расчет
дикость и коварство, с которыми ему пришлось столкнуться, пятых -
человеколюбием и снисходительностью к пленным, шестых - подарками и
щедростью к своим воинам и, наконец, всех - тем, что он дал больше всего
сражений и истребил наибольшее число врагов. Ибо за те неполные десять лет,
в течение которых он вел войну в Галлии, он взял штурмом более восьмисот
городов, покорил триста народностей, сражался с тремя миллионами людей, из
которых один миллион уничтожил во время битв и столько же захватил в плен.
XVI. ОН ПОЛЬЗОВАЛСЯ такой любовью и преданностью своих воинов, что даже
те люди, которые в других войнах ничем не отличались, с непреодолимой
отвагой шли на любую опасность ради славы Цезаря. Примером может служить
Ацилий, который в мороком сражении у Массилии вскочил на вражеский корабль
и, когда ему отрубили мечом правую руку, удержал щит в левой, а затем,
нанося этим щитом удары врагам в лицо, обратил всех в бегство и завладел
кораблем.
Другой пример - Кассий Сцева, который в битве при Диррахии, лишившись
глаза, выбитого стрелой, раненный в плечо и бедро дротиками и принявший
своим щитом удары ста тридцати стрел, кликнул врагов, как бы желая сдаться;
но когда двое из них подошли к нему, то одному он отрубил руку мечом,
другого обратил в бегство ударом в лицо, а сам был спасен своими,
подоспевшими на помощь.
В Британии однажды передовые центурионы попали в болотистые, залитые
водой места и подверглись здесь нападению противника. И вот один на глазах
Цезаря, наблюдавшего за стычкой, бросился вперед и, совершив много
удивительных по смелости подвигов, спас центурионов ив рук варваров, которые
разбежались, а сам последним кинулся в протоку и где вплавь, где вброд
перебрался на другую сторону, насилу преодолев все препятствия и потеряв при
этом щит. Цезарь и стоявшие вокруг встретили его криками изумления и
радости, а воин в большом смущении, со слезами бросился к ногам Цезаря,
прося у него прощения за потерю щита.
В Африке Сципион захватил одно из судов Цезаря, на котором плыл
назначенный квестором Граний Петром. Захватившие объявили всю команду
корабля своей добычей, квестору же обещали свободу. Но тот ответил, что
воины Цезаря привыкли дарить пощаду, но не получать ее от других, и с этими
словами бросился на собственный меч.
XVII. ПОДОБНОЕ мужество и любовь к славе Цезарь сам взрастил и воспитал
в своих воинах прежде всего тем, что щедро раздавал почести и подарки: он
желал показать, что добытые в походах богатства копит не для себя, не для
того, чтобы самому утопать в роскоши и наслаждениях, но хранит их как общее
достояние и награду за воинские заслуги, оставляя за собой лишь право
распределять награды между отличившимися. Вторым средством воспитания войска
было то, что он сам добровольно бросался навстречу любой опасности и не
отказывался переносить какие угодно трудности. Любовь его к опасностям не
вызывала удивления у тех, кто знал его честолюбие, но всех поражало, как он
переносил лишения, которые, казалось превосходили его физические силы, ибо
он был слабого телосложения, с белой и нежной кожей, страдал головными
болями и падучей, первый припадок которой, как говорят, случился с ним в
Кордубе. Однако он не использовал свою болезненность как предлог для
изнеженной жизни, но, сделав средством исцеления военную службу, старался
беспрестанными переходами, скудным питанием, постоянным пребыванием под
открытым небом и лишениями победить свою слабость и укрепить свое тело. Спал
он большей частью на повозке или на носилках, чтобы использовать для дела и
часы отдыха. Днем он объезжал города, караульные отряды и крепости, причем
рядом с ним сидел раб, умевший записывать за ним, а позади один воин с
мечом. Он передвигался с такой быстротой, что в первый раз проделал путь от
Рима до Родана за восемь дней. Верховая езда с детства была для него
привычным делом. Он умел, отведя руки назад и сложив их за спиной, пустить
коня во весь опор. А во время этого похода он упражнялся еще и в том, чтобы,
сидя на коне, диктовать письма, занимая одновременно двух или даже, как
утверждает Оппий, еще большее число писцов. Говорят, что Цезарь первым
пришел к мысли беседовать с друзьями по поводу неотложных дел посредством
писем, когда величина города и исключительная занятость не позволяли
встречаться лично. Как пример его умеренности в пище приводят следующий
рассказ. Однажды в Медиолане он обедал у своего гостеприимца Валерия Леона,
и тот подал спаржу, приправленную не обыкновенным оливковым маслом, а
миррой. Цезарь спокойно съел это блюдо, а к своим друзьям, выразившим
недовольство, обратился с порицанием: "Если вам что-либо не нравится, -
сказал он, - то вполне достаточно, если вы откажетесь есть. Но если кто
берется порицать подобного рода невежество, тот сам невежа". Однажды он был
застигнут в пути непогодой и попал в хижину одного бедняка. Найдя там
единственную комнату, которая едва была в состоянии вместить одного
человека, он обратился к своим друзьям со словами: "Почетное нужно
предоставлять сильнейшим, а необходимое - слабейшим", - и предложил Оппию
отдыхать в комнате, а сам вместе с остальными улегся спать под навесом перед
дверью.
XVIII. ПЕРВОЮ из галльских войн, которую ему пришлось вести, была с
гельветами и тигуринами. Эти племена сожгли двенадцать своих городов и
четыреста деревень и двинулись через подвластную римлянам Галлию, как прежде
кимвры и тевтоны, которым они, казалось, не уступали ни смелостью, ни
многолюдством, ибо всего их было триста тысяч, в том числе способных
сражаться - сто девяносто тысяч. Тигуринов победил не сам Цезарь, а Лабиен,
которого он выслал против них и который разгромил их у реки Арара. Гельветы
же напали на Цезаря неожиданно, когда он направлялся с войском к одному из
союзных городов; тем не менее он успел занять надежную позицию и здесь,
собрав свои силы, выстроил их в боевой порядок. Когда ему подвели коня,
Цезарь сказал: "Я им воспользуюсь после победы, когда дело дойдет до погони.
А сейчас - вперед, на врага!" - и с этими словами начал наступление в пешем
строю. После долгой и упорной битвы он разбил войско варваров, но наибольшие
трудности встретил в лагере, у повозок, ибо там сражались не только вновь
сплотившиеся воины, но и женщины и дети, защищавшиеся вместе с ними до
последней капли крови. Все были изрублены, и битва закончилась только к
полуночи. К этой замечательной победе Цезарь присоединил еще более славное
деяние, заставив варваров, уцелевших после сражения (а таких было свыше ста
тысяч), соединиться и вновь заселить ту землю, которую они покинули, и
города, которые они разорили. Сделал же он это из опасения, что в опустевшие
области перейдут германцы и захватят их.
XIX. ВТОРУЮ войну он вел уже за галлов против германцев, хотя раньше и
объявил в Риме их царя Ариовиста союзником римского народа. Но германцы были
несносными соседями для покоренных Цезарем народностей, и было ясно, что они
не удовлетворятся существующим порядком вещей, но при первом удобном случае
захватят всю Галлию и укрепятся в ней. Когда Цезарь заметил, что начальники
в его войске робеют, в особенности те молодые люди из знатных семей, которые
последовали за ним из желания обогатиться и жить в роскоши, он собрал их на
совет и объявил, что те, кто настроен так трусливо и малодушно, могут
возвратиться домой и не подвергать себя опасности против своего желания. "Я
же, - сказал он, - пойду на варваров с одним только десятым легионом, ибо
те, с кем мне предстоит сражаться, не сильнее кимвров, а сам я не считаю
себя полководцем слабее Мария". Узнав об этом, десятый легион отправил к
нему делегатов, чтобы выразить свою благодарность, остальные же легионы
осуждали своих начальников, и, наконец, все, исполнившись смелости "
воодушевления, последовали за Цезарем и после многодневного пути разбили
лагерь в двухстах стадиях от противника. Уже самый приход Цезаря несколько
расстроил дерзкие планы Ариовиста, ибо он никак не ожидал, что римляне,
которые, казалось, не смогут выдержать натиска германцев, сами решатся на
нападение. Он дивился отваге Цезаря и в то же время увидел, что его
собственная армия приведена в замешательство. Но еще более ослабило мужество
германцев предсказание священных жен, которые, наблюдая водовороты в реках и
прислушиваясь к шуму потоков, возвестили, что нельзя начинать сражение
раньше новолуния. Когда Цезарь узнал об этом и увидел, что германцы
воздерживаются от нападения, он решил, что лучше напасть на них, пока они не
расположены к бою, чем оставаться в бездеятельности, позволяя им выжидать
более подходящего для них времени. Совершая налеты на укрепления вокруг
холмов, где они разбили свой лагерь, он так раздразнил германцев, что те в
гневе вышли из лагеря и вступили в битву. Цезарь нанес им сокрушительное
поражение и, обратив в бегство, гнал их до самого Рейна, на расстоянии в
четыреста стадиев, покрыв все это пространство трупами врагов и их оружием.
Ариовист с немногими людьми успел все же переправиться через Рейн. Число
убитых, как сообщают, достигло восьмидесяти тысяч.
XX. ПОСЛЕ этого, оставив свое войско на зимних квартирах в земле
секванов, Цезарь сам, чтобы заняться делами Рима, направился в Галлию,
лежащую вдоль реки Пада и входившую в состав назначенной ему провинции, ибо
границей между Предальпийской Галлией и собственно Италией служит река
Рубикон. Сюда к Цезарю приезжали многие из Рима, и он имел возможность
увеличить свое влияние, исполняя просьбы каждого, так что все уходили от
него, либо получив то, чего желали, либо надеясь это получить. Таким образом
действовал он в течение всей войны: то побеждал врагов оружием сограждан, то
овладевал самими гражданами при помощи денег, захваченных у неприятеля. А
Помпей ничего не замечал. Между тем белый, наиболее могущественные из
галлов, владевшие третьей частью всей Галлии, отложились от римлян и собрали
многотысячное войско. Цезарь выступил против них со всей поспешностью и
напал на врагов, в то время как они опустошали земли союзных римлянам
племен. Он опрокинул полчища врагов, оказавших лишь ничтожное сопротивление,
и учинил такую резню, что болота и глубокие реки, заваленные множеством
трупов, стали легко проходимыми для римлян. После этого все народы, живущие
на берегу Океана, добровольно покорились вновь, но против нервиев, наиболее
диких и воинственных из племен, населяющих страну бельгов, Цезарь должен был
выступить в поход. Нервии, обитавшие в густых чащобах, укрыли свои семьи и
имущество далеко от врага, а сами в глубине леса в количестве шестидесяти
тысяч человек напали на Цезаря как раз тогда, когда он, занятый сооружением
вала вокруг лагеря, никак не ожидал нападения. Варвары опрокинули римскую
конницу и, окружив двенадцатый и седьмой легионы, перебили всех центурионов.
Если бы Цезарь, прорвавшись сквозь гущу сражающихся, не бросился со щитом в
руке на варваров и если бы при виде опасности, угрожающей полководцу,
десятый легион не ринулся с высот на врага и не смял его ряды, вряд ли
уцелел бы хоть один римский воин. Но смелость Цезаря привела к тому, что
римляне бились, можно сказать, свыше своих сил и, так как нервии все же не
обратились в бегство, уничтожили их, несмотря на отчаянное сопротивление. Из
шестидесяти тысяч варваров осталось в живых только пятьсот, а из четырехсот
их сенаторов - только трое.
XXI. КОГДА весть об этом пришла в Рим, сенат постановил устроить
пятнадцатидневные празднества в честь богов, чего не бывало раньше ни при
какой победе. Но, с другой стороны, и сама опасность, когда восстало
одновременно столько враждебных племен, казалась огромной, и любовь народа к
Цезарю окружила его победы особенно ярким блеском.
Приведя в порядок дела в Галлии, Цезарь вновь перезимовал в долине
Пада, укрепляя свое влияние в Риме, ибо те, кто, пользуясь его помощью,
добивался должностей, подкупали народ его деньгами, а получив должность,
делали все, что могло увеличить могущество Цезаря. Мало того, большинство из
наиболее знатных и выдающихся людей съехалось к нему в Луку, в том числе
Помпей, Красс, претор Сардинии Аппий и наместник Испании Непот, так что
всего там собралось сто двадцать ликторов и более двухсот сенаторов. На
совещании было решено следующее: Помпей и Красс должны быть избраны
консулами, Цезарю же, кроме продления консульских полномочий еще на пять
лет, должна быть также выдана определенная сумма денег. Это последнее
условие казалось весьма странным всем здравомыслящим людям. Ибо как раз те
лица, которые получили от Цезаря столько денег, предлагали сенату или,
скорее, принуждали его, вопреки его желанию, выдать Цезарю деньги, как будто
бы он не имел их. Катона тогда не было - его нарочно отправили на Кипр,
Фавоний же, который был приверженцем Катона, не добившись ничего своими
возражениями в сенате, выбежал из дверей курии, громко взывая к народу. Но
никто его не слушал: иные боялись Помпея и Красса, а большинство молчало из
угождения Цезарю, на которого оно возлагало все свои надежды.
XXII. ЦЕЗАРЬ ЖЕ, снова возвратясь к своим войскам в Галлию, застал гам
тяжелую войну: два германских племени - узипеты и генктеры - перешли через
Рейн, ища новых земель. О войне с ними Цезарь рассказывает в своих
"Записках" следующее. Варвары отправили к нему послов, но во время перемирия
неожиданно напали на него в пути, и потому их отряд из восьмисот всадников
обратил в бегство пять тысяч всадников Цезаря, застигнутых врасплох. Затем
они вторично отправили послов с целью снова обмануть его, но он задержал
послов и повел на германцев войско, считая, что глупо доверять на слово
столь вероломным и коварным людям. Танузий, правда, сообщает, что, когда
сенат выносил постановления о празднике и жертвоприношениях в честь победы,
Катон выступил с предложением выдать Цезаря варварам, чтобы очистить город
от пятна клятвопреступления и обратить проклятие на того, кто один в этом
повинен. Из тех, что перешли Рейн, четыреста тысяч было изрублено; немногие
вернувшиеся назад были дружелюбно приняты германским племенем сугамбров.
Желая приобрести славу первого человека, перешедшего с войском Рейн,
Цезарь использовал это в качестве предлога для похода на сугамбров и начал
постройку моста через широкий поток, который как раз в этом месте был
особенно полноводным и бурным и обладал такой силой течения, что ударами
несущихся бревен угрожал снести столбы, поддерживавшие мост. Но Цезарь
приказал вколотить в дно реки огромные и толстые сваи и, как бы обуздав силу
потока, в течение десяти дней навел мост, вид которого превосходил всякие
ожидания. (XXIII). Затем он перевел свои войска на другой берег, не встречая
никакого сопротивления, ибо даже свевы, самые могущественные среди
германцев, укрылись в далеких лесных дебрях. Поэтому он опустошил огнем
землю врагов, укрепил бодрость тех, которые постоянно были союзниками
римлян, и вернулся в Галлию, проведя в Германии восемнадцать дней.
Поход против британцев доказал исключительную смелость Цезаря. Ибо он
был первым, кто вышел в Западный океан и переправился с войском через
Атлантическое море, кто расширил римское господство за пределы известного
круга земель, попытавшись овладеть островом столь невероятных размеров, что
многие писатели утверждают, будто его и не существует, а рассказы о нем и
самое его название - одна лишь выдумка. Цезарь дважды переправлялся на этот
остров с противолежащего берега Галлии, но после того, как он нанес более
вреда противнику, чем доставил выгоды своим войскам (у этих бедных и скудно
живущих людей не было ничего, что стоило бы захватить), он закончил эту
войну не так, как желал: взяв заложников у царя варваров и обложив их данью,
он покинул Британию.
В Галлии его ждало письмо, которое не успели доставить ему в Британию.
Друзья, находящиеся в Риме, сообщали о смерти его дочери, супруги Помпея,
скончавшейся от родов. Как Помпеем, так и Цезарем овладела великая скорбь,
друзей же их охватило смятенье, потому что теперь распались узы родства,
которое еще поддерживало мир и согласие в страдающем от раздоров
государстве: ребенок также вскоре умер, пережив свою мать лишь на несколько
дней. Тело Юлии народ, несмотря на противодействие народных трибунов, отнес
на Марсово поле и там похоронил.
XXIV. ЧТОБЫ поставить свое сильно увеличившееся войско на зимние
квартиры, Цезарь вынужден был разделить его на много частей, а сам, как
обычно, отправился в Италию. Но в это время вновь вспыхнуло всеобщее
восстание в Галлии, и полчища восставших, бродя по стране, разоряли зимние
квартиры римлян и нападали даже на укрепленные римские лагери. Наибольшая и
сильнейшая часть повстанцев во главе с Амбиоригом перебила отряд Котты и
Титурия. Затем с шестьюдесятьютысячной армией Амбиориг осадил легион
Цицерона и едва не взял лагерь штурмом, ибо римляне все были ранены и
держались скорее благодаря своей отваге, нежели силе.
Когда Цезарь, находившийся уже далеко, получил известие об этом, он
тотчас вернулся и, собрав семь тысяч воинов, поспешил с ними на выручку к
осажденному Цицерону. Осаждающие, узнав о его приближении, выступили
навстречу, относясь с презрением к малочисленному противнику и рассчитывая
сразу же его уничтожить. Цезарь, все время искусно избегая встречи с ними,
достиг такого места, где можно было успешно обороняться против превосходящих
сил врага, и здесь стал лагерем. Он удерживал своих воинов от всяких стычек
с галлами и заставил их возвести вал и выстроить ворота, как бы обнаруживая
страх перед врагом и поощряя его заносчивость. Когда же враги, исполнившись
дерзости, стали нападать без всякого порядка, он сделал вылазку, обратил их
в бегство и многих уничтожил.
XXV. ЭТА ПОБЕДА пресекла многочисленные восстания местных галлов, да и
сам Цезарь в течение зимы разъезжал повсюду, энергично подавляя возникающие
беспорядки. К тому же на смену погибшим легионам прибыло три легиона из
Италии: два из них предоставил Цезарю Помпей из числа бывших под его
командованием, а третий был набран заново в галльских областях по реке Пад.
Но вскоре обнаружились первые признаки самой большой и опасной войны,
какая когда-либо велась в Галлии. Замысел ее давно уже созревал втайне и
распространялся влиятельнейшими людьми среди самых воинственных племен. В их
распоряжении были и многочисленные вооруженные силы, и большие суммы денег,
собранные для войны, и укрепленные города, и труднопроходимые местности. А
так как по причине зимнего времени реки покрылись льдом, леса - снегом,
долины были затоплены, тропы в одних местах исчезли под толстою снежной
пеленой, в других сделались ненадежны из-за болот и разлившихся вод, то
казалось совершенно очевидным, что Цезарь не сможет ничего сделать с
восставшими. Поднялось много племен, но очагом восстания были земли арвернов
и карнутов. Общим главнокомандующим повстанцы избрали Верцингеторига, отца
которого галлы ранее казнили, подозревая его в стремлении к тирании.
XXVI. ВЕРЦИНГЕТОРИГ разделил свои силы на много отдельных отрядов,
поставив во главе их многочисленных начальников, и склонил на свою сторону
всю область, расположенную вокруг Арара. Он рассчитывал поднять всю Галлию,
в то время как в самом Риме начали объединяться противники Цезаря. Если бы
он сделал это немного позже, когда Цезарь был уже вовлечен в гражданскую
войну, то Италии угрожала бы не меньшая опасность, чем во время нашествия
кимвров. Но Цезарь, который, как никто другой, умел использовать на войне
любое преимущество и прежде всего - благоприятное стечение обстоятельств,
выступил со своим войском тотчас же по получении известия о восстании;
большое пространство, которое он прошел в короткое время, быстрота и
стремительность передвижения по зимнему бездорожью показали варварам, что на
них движется непреодолимая и непобедимая сила. Ибо в тех местах, куда,
казалось, и вестник с письмом не сможет проникнуть, даже пробираясь в
течение долгого времени, они увидели вдруг самого Цезаря со всем войском.
Цезарь шел, опустошая поля, уничтожая укрепления, покоряя города,
присоединяя сдающихся, пока против него не выступило племя эдуев. Эдуи ранее
были провозглашены братьями римского народа и пользовались особенным
почетом, а потому теперь, примкнув к восставшим, они повергли войско Цезаря
в тяжкое уныние. Цезарь был вынужден очистить их страну и направился через
область лингонов к секванам, которые были его союзниками и земля которых
отделяла восставшие галльские области от Италии. Во время этого похода он
подвергся нападению врагов, окруживших его огромными полчищами, и решился
дать битву. После долгого и кровопролитного сражения он в конце концов
одолел и разбил варваров. Вначале, однако, он, по-видимому, терпел урон, -
по крайней мере арверны и ныне показывают висящий в храме меч Цезаря,
захваченный в бою. Он сам впоследствии, увидав этот меч, улыбнулся и, когда
его друзья хотели убрать меч, не позволил сделать это, считая приношение
священным.
XXVII. МЕЖДУ ТЕМ большинство варваров из числа уцелевших в сражении
скрылось со своим царем в городе Алезии. Во время осады этого города,
казавшегося неприступным из-за высоких стен и многочисленности осажденных,
Цезарь подвергся огромной опасности, ибо отборные силы всех галльских
племен, объединившихся между собой, прибыли к Алезии в количестве трехсот
тысяч человек, в то время как число запершихся в городе было не менее ста
семидесяти тысяч. Стиснутый и зажатый меж двумя столь большими силами,
Цезарь был вынужден возвести две стены: одну - против города, другую -
против пришедших галлов, ибо было ясно, что если враги объединятся, то ему
конец. Борьба под Алезией пользуется заслуженной славой, так как ни одна
другая война не дает примеров таких смелых и искусных подвигов. Но более
всего удивительно, как Цезарь, сразившись с многочисленным войском за
стенами города и разбив его, проделал это незаметно не только для
осажденных, но даже и для тех римлян, которые охраняли стену, обращенную к
городу. Последние узнали о победе не раньше, чем услышали доносящиеся из
Алезии плач и рыдания мужчин и женщин, которые увидели, как римляне с
противоположной стороны несут в свой лагерь множество щитов, украшенных
серебром и золотом, панцирей, залитых кровью, множество кубков и галльских
палаток. Так мгновенно, подобно сну или призраку, была уничтожена и рассеяна
эта несметная сила, причем большая часть варваров погибла в битве. Наконец
сдались и защитники Алезии - после того, как причинили немало хлопот и
Цезарю и самим себе. Верцингеториг, руководитель всей войны, надев самое
красивое вооружение и богато украсив коня, выехал из ворот. Объехав вокруг
возвышения, на котором сидел Цезарь, он соскочил с коня, сорвал с себя все
доспехи и, сев у ног Цезаря, оставался там, пока его не заключили под
стражу, чтобы сохранить для триумфа.

Первый пример жестоких междоусобных войн подали Марий и Сулла. Сами древние авторы считали, что вражда между Суллой и Марием была сначала основана на почве чисто личного соперничества, но затем переросла в явление государственного масштаба. Соперничество возникло еще тогда, когда Сулла, будучи квестором Мария, захватил в плен Югурту, а затем во время Союзнической войны своими удачными действиями совершенно затмил славу стареющего полководца. В 89 г. Сулла был избран консулом и ему было поручено ведение войны против понтийского царя Митридата VI (который пытался уничтожить римское господство на страны эллинистического Востока).

Из Малой Азии Митридат, окрыленный своими победами, направил войска на Балканский полуостров. Положение становилось критическим. Римляне оказались перед реальной угрозой быть вытесненными из восточной части Средиземноморья. Для сенатских кругов это означало крах всей восточной политики, для всадничества -- угрозу полного разорения. Вопрос о войне с Митридатом приобретал первостепенное значение. На фоне этих событий соперничество между Марием и Суллой выступило в совершенно новом и неожиданном аспекте. Оба они оказались претендентами на пост главнокомандующего в предстоящей войне: Сулла -- от сенатских кругов (также от оптиматов), Марий -- от всадничества (популяры). Дальнейшие события борьбы были сложными и даже трагичными: Сулла с уже навербованным им войском находился в Кампании (около города Нола), когда туда прибыли два военных трибуна и потребовали, чтобы он в соответствии с решением народного собрания передал командование Марию. На солдатской сходке, где Сулла выступил с речью перед солдатами, военные трибуны были побиты камнями, а войско потребовало от Суллы вести его на Рим.

Впервые в своей истории Рим был взят римскими же войсками. Марий и его приверженцы бежали. Сулла, захватив власть и расправившись со своими политическими противниками, осуществил некоторые реформы, суть которых сводилась к ограничению роли народного собрания и трибуната. Однако все эти меры носили довольно поспешный характер: Сулла стремился как можно скорее повести солдат в нетрудный и в то же время сулящий богатую военную добычу поход против Митридата. Сулла и его войско пробыли на Востоке в общей сложности четыре с половиной года. В результате территория Греции была полностью очищена от войск противника и военные действия перенесены в Малую Азию. Митридату не оставалось ничего другого, как просить о мире. Сулла пошел на сравнительно мягкие и компромиссные условия. Такая уступчивость объяснялась лишь одним: Сулла торопился вернуться в Рим, где за время его отсутствия многое изменилось - в Риме произошел марианский переворот. Во главе его стоял консул Луций Корнелий Цинна, а затем к нему присоединился вернувшийся в Италию Марий. Переворот ознаменовался жестокой расправой и разграблением имущества сулланцев. Затем состоялись выборы консулов на 86-й год. Вторично консулом был избран Цинна и в седьмой раз Марий, который, однако, через несколько дней после выборов умер.

Все законы Суллы были отменены. Новые граждане распределялись по всем 35 трибам. Проводилась частичная кассация долгов. Кроме того, марианцы готовились к предстоящей неизбежной борьбе с Суллой. И хотя на одной из бурных солдатских сходок Цинна был убит, некоторые италийские города поддержали марианцев. Набор войска продолжался. Сулла высадился со своей армией в Брундизии весной 83 г. Это было началом нового этапа гражданской войны, которая развернулась на территории Италии и продолжалась полтора года. Осенью 82 г. в битве у Коллинских ворот, ведших в Рим с севера, марианцы были окончательно разгромлены, а Рим вторично взят с бою войсками Суллы.

На сей раз победа сулланцев ознаменовалась таким террором, перед которым померкли все предыдущие кровавые события. Были введены знаменитые проскрипции, т.е. публикация списков тех лиц, которые по тем или иным причинам казались Сулле подозрительными. Попавшие в эти списки объявлялись вне закона: каждый мог их безнаказанно убить. Имущество проскрибированных подвергалось конфискации; часть его выплачивалась как награда убийцам (или доносчикам). Во время проскрипций было казнено 90 сенаторов и 2600 всадников.

Сулла щедро наградил своих солдат. Помимо военных трофеев, всяческих наград и раздач при триумфе он вывел ряд колоний на территории самой Италии, наделив 100 тыс. своих ветеранов земельными участками. Для этих целей земля конфисковалась у ее владельцев в тех общинах и городах, которые поддерживали марианцев в ходе гражданской войны. Раздавая участки земли ветеранам, Сулла достигал сразу нескольких целей: он возрождал мелкое землевладение и тем укреплял силу римской армии; он создавал в лице поселенных ветеранов своих верных приверженцев. Если некогда аграрный вопрос использовался как орудие демократии, то в руках Суллы он стал орудием олигархии и личной власти могущественного диктатора. В самом Риме Сулла создал себе верную опору из 10 тыс. корнелиев -- так стали называться отпущенные им на волю рабы казненных при проскрипциях.

Сулла восстановил все те реформы, которые были им проведены после взятия Рима в первый раз. Кроме того, еще больше увеличивалось значение сената - расширялисьего судебные функции. Число сенаторов удваивалось (600). Возросло и число магистратов: преторов, квесторов. С другой стороны, снова ограничивались права комиций и народных трибунов. Было объявлено, что те лица, которые занимали эту должность, не имеют права на другие магистратуры. Таким образом, значение трибуната не только обесценивалось, но он даже превращался в препятствие на пути к достижению консульской должности.

Реформаторская деятельность Суллы затрагивала почти все стороны существования Римского государства. Сулла не мог не видеть, что наделение правами римского гражданства почти всех жителей Италии уничтожало основы полисного строя, саму основу civitas. Если раньше Рим оставался общиной, границы которой охраняло войско -- ополчение граждан, земельных собственников, а верховная власть принадлежала народному собранию тех же граждан, то теперь положение изменилось. Вместо полиса Рима появилось государство Италия, вместо армии-ополчения граждан, собираемого от случая к случаю, возникло профессиональное войско; собрание граждан уже невозможно было созвать в силу многочисленности граждан. Таким образом, 50-летняя внутриполитическая борьба в Риме заставила сенатскую олигархию провести некоторые важные преобразования, предложенные еще Гракхами, а затем их последователями: раздача земель малоземельным или ветеранам, дарование прав римского гражданства жителям Италии. Однако другие важные вопросы социально-политической жизни решались Суллой и его сторонниками-оптиматами иначе, чем популярами. Если Гракхи видели процветание Римского государства в развитии демократических начал, то Сулла и оптиматы стояли за укрепление олигархического строя.

Назначение в качестве наместников бывших консулов и преторов наводило некоторый порядок в провинциальном управлении, так как туда посылались более или менее опытные администраторы. Сулла попытался ограничить произвол римских финансистов-всадников в провинциях, передав судебную власть сенату, требовал от наместников пресечения злоупотреблений римских финансистов.

Формально Сулла восстанавливал древние «отечественные» порядки, традиционную римскую олигархическую республику, фактически же он своей деятельностью подготавливал условия для монархического способа правления. Вместе с тем Сулла видел, что неограниченная монархическая власть носит чрезвычайный характер, чревата многими злоупотреблениями, с которыми граждане не могут примириться. Она вызывала недовольство всех слоев населения. Холодный ум Суллы понимал, что его власть становится ненавистной и нетерпимой даже его сторонникам, что сила республиканских традиций еще очень велика. Поэтому Сулла стремился укрепить созданные им учреждения, чтобы они функционировали и после его смерти. Вот почему он пытался решить некоторые назревшие государственные задачи не в духе демократии или олигархии, а в духе общегосударственных интересов. Так, он отчасти решил аграрный, союзнический вопросы, укрепил исполнительную власть, наладил до некоторой степени провинциальное управление. В своей деятельности Сулла опирался, прежде всего, на войско преданных ему ветеранов. Сулла первый из римских политиков использовал войско в своих интересах и в интересах оптиматов, создав прецедент на будущее. В 79 г. до н. э. Сулла отказался от своей диктаторской власти. Вскоре, в 78 г. до н. э., он скончался на 60-м году жизни. После его смерти у власти оказалась сенатская олигархия, могущество которой укрепил грозный диктатор.

Диктатура Суллы не была явлением совершенно неожиданным и необычным для римской жизни, но прецедентов ее следует искать не в старинной римской диктатуре времен Самнитских войн и борьбы патрициев с плебеями, а в экстраординарных полномочиях, какие стали вводиться со времен борьбы сената с Гаем Гракхом. Диктатура Суллы была определенным видом экстраординарных магистратур. Это политическое явление указывает на кризис римского политического строя, сложившегося несколько столетий назад.

Сулла (Sulla) (138-78 до н. э.), римский полководец, консул 88. В 84 одержал победу над Митридатом VI. Победив Гая Мария в гражданской войне, стал в 82 диктатором, проводил массовые репрессии (см. Проскрипции). В 79 сложил полномочия.

Марксистский взгляд:

Сулла Луций Корнелий (Lucius Cornelius Sulla) (138 - 78 до н. э.), римский военный и политический деятель. Выдвинулся как военачальник в Югуртинской войне 111-105. В 104-102 участвовал в войне с тевтонами и кимврами, в Союзнической войне 90-88 до н. э. в 1-й Митридатовой войне 89-84 (см. Митридатовы войны 1 в. до н. э.). В ходе последней, взяв Рим, расправился со сторонниками Мария и передал всю полноту власти в руки рабовладельч. аристократии. Затем с армией двинулся на В., в 86 овладел Афинами, в том же году одержал победу над Митридатом VI Евпатором. В 84 заключил с ним мир. Во время отсутствия С. сторонники Цинны и Мария снова захватили власть в Риме. В 83 С. с армией высадился в Италии, разгромив войска своих политич. противников, установил диктатуру, сопровождавшуюся жестоким террором. Важной опорой режима диктатора стали бывшие легионеры, расселённые по Италии колониями, к-рые были образованы на землях, конфискованных у пр-ков С. Диктатура С. свидетельствовала о глубоком кризисе рим. рабовладельч. республики. В 79 С. сложил с себя полномочия, сохранив влияние на политич. жизнь.

Использованы материалы Большой советской энциклопедии в 8-ми томах

"Первым составил списки приговоренных к смерти"

Луций Корнелий Сулла (138-78 гг. до н.э.) - римский полководец и политический деятель; происходил из знатного, но обедневшего патрицианского рода. В 107 г. Сулла стал квестором у Гая Мария, в 104 г. - легатом, а в следующем году - военным трибуном. В 102 г. в качестве легата Квинта Катулла он принимал участие в кампании против кимбров. В 97 г. Сулла вел переговоры с парфянами и посадил Ариобарзана I на трон Каппадокии. В 90 г. Сулла успешно действовал против марсов в качестве легата консула Луция Юлия Цезаря в Союзнической войне 91-88 гг. В апреле 89 г. он разбил Клуенция у Нолы, а летом того же года покорил восставшие города Кампании и Самния.

В 88 г. Сулла был избран консулом и назначен главнокомандующим в войне против Митридата VI Эвпатора. Гай Марий добился его отстранения. Тогда Сулла бежал из Рима к войскам, ожидавшим в Кампании отправки на Восток, и повел их на Рим. Гай Марий и его приверженцы были изгнаны из столицы, однако полностью стабилизировать положение Сулла не смог. Весной 87 г. во главе шести легионов он переправился в Грецию, одержал победу над войсками Митридата VI и осадил Афины. В начале марта 86 г. Афины пали, и Сулла смог выступить на север Греции. В битве у Херонеи он наголову разбил 120-тысячную армию понтийского полководца Архелая. Когда римляне выступили в Фессалию, в тылу у них высадился понтий-ский десант. Сулла вынужден был вернуться назад и у Орхомена снова одержал победу над понтийцами. Осенью 86 г. через Македонию и Фракию он вышел к Геллеспонту. В начале 85 г. Сулла переправил свою армию в Азию и в Дардане подписал мирный договор с Митридатом VI.

Устроив дела в азиатских провинциях, Сулла стал готовиться к экспедиции в Италию, где власть захватили сторонники Гая Мария. В начале 83 г. армия Суллы высадилась в Брун-дизии и двинулась в Кампанию. В битве у горы Тифата Сулла разбил армию Гая Норбана. Легионеры Луция Сципиона без боя перешли на его сторону. В Цизальпинской Галлии также успешно действовали военачальники Суллы - Гней Помпеи и Квинт Метелл Пий. Весной 82 г. гражданская война возобновилась. Сулла нанес поражение Гаю Марию-младшему и запер его в Пренесте. Путь на Рим был открыт. 1 ноября 82 г. Сулла разбил войско самнитов у Коллинских ворот столицы, а его военачальники покончили с последними силами марианцев в Цизальпинской Галлии. Сулла провозгласил себя диктатором и провел кампанию репрессий против своих противников. Его политический курс отличался яркой консервативной направленностью. В 79 г. Сулла неожиданно сложил с себя власть и вернулся к частной жизни. Он умер у себя на вилле в Кумах от тяжелой болезни в 78 г.

Гай Саллюстий Крисп о Сулле:

"Сулла принадлежал к знатному патрицианскому роду, к его ветви, уже почти угасшей ввиду бездеятельности предков. В знании греческой и латинской литературы он не уступал ученейшим людям, отличался огромной выдержкой, был жаден до наслаждений, но еще более до славы. На досуге он любил предаваться роскоши, но плотские радости все же никогда не отвлекали его от дел; правда, в семейной жизни он мог бы вести себя более достойно. Он был красноречив, хитер, легко вступал в дружеские связи, в делах умел необычайно тонко притворяться; был щедр на многое, а более всего на деньги. И хотя до победы в гражданской войне он был счастливейшим из всех, все-таки его удача никогда не была большей, чем его настойчивость, многие спрашивали себя, более ли он храбр или более счастлив...
Когда Луций Сулла, силой оружия захватив власть в государстве, после хорошего начала закончил дурно, все начали хватать, тащить; один желал иметь дом, земли - другой, причем победители не знали ни меры, ни сдержанности, совершали против граждан отвратительные и жестокие преступления. К тому же Луций Сулла, дабы сохранить верность войска, во главе которого он стоял в Азии, вопреки обычаю предков содержал его в роскоши и чересчур вольно".

Аппиан о Сулле:

"Сулла присудил к смертной казни до сорока сенаторов и около тысячи шестисот так называемых всадников. Сулла, кажется, первым составил списки приговоренных к смерти и назначил при этом подарки тем, кто их убьет, деньги - кто донесет, наказания - кто приговоренных укроет. Немного спустя он к проскрипированным сенаторам прибавил еще других. Все они, будучи захвачены, неожиданно погибали там, где их настигали, - в домах, в закоулках, в храмах; некоторые в страхе бросились к Сулле и их избивали до смерти у ног его, других оттаскивали от него и топтали. Страх был так велик, что никто из видевших все эти ужасы даже пикнуть не смел. Некоторых постигло изгнание, других -конфискации имущества. Бежавших из города всюду разыскивали сыщики и, кого хотели, предавали смерти".

Веллей Патеркул о Сулле: "Властью, которой его предшественники пользовались прежде для ограждения государства от величайших опасностей, он пользовался как возможностью для неумеренной жестокости".

Использованы материалы кн.: Тиханович Ю.Н., Козленко А.В. 350 великих. Краткое жизнеописание правителей и полководцев древности. Древний Восток; Древняя Греция; Древний Рим. Минск, 2005.

По прозвищу Счастливый

Сулла Луций Корнелий, по прозвищу Счастливый (Lucius Cornelius Sulla Felix) , римский политический деятель и диктатор, печально прославившийся так называемыми проскрипциями, т. е. многочисленными казнями без суда и следствия тысяч римских граждан.

Происхождение и начало карьеры

Родился в знатной, но обедневшей семье. Получил блестящее образование. В молодости много занимался науками, увлекался греческим языком и литературой. Первым привез в Италию сочинения Аристотеля. С многочисленными друзьями был весел и общителен, отличался необузданностью в страстях, увлекался охотой и рыбной ловлей.

В 107 в должности квестора воевал в Африке под началом Гая Мария во время Югуртинской войны. Прославился тем, что в переговорах с мавританским царем Бокхом хитростью добился выдачи Югурты. В 104 в должности легата воевал под началом Мария с тевтонами, под началом Катула - с кимврами. В 93 получил должность претора, в качестве пропретора Киликии одержал первую победу над царем Понта Митридатом VI Евпатором. Принимая вместе с Марием участие в Союзнической войне, одержал блестящие победы над марсами и самнитами, вызвав своими успехами недовольство Мария.

Война с Митридатом

В награду за победы в 88 получает консульство и войско для ведения войны с Митридатом. Марий, добившись в это время должности главнокомандующего в войне с Митридатом, безуспешно пытался переманить воинов Суллы. Сулла направил войско в Рим, Марий и его сторонник Сульпиций бежали. В 87 Сулла отправляется в Грецию, где в следующем году разбивает Архелая (полководца Митридата) в битве при Херонее. В 84 Сулла заключает перемирие с Архелаем, но затем, ввиду козней Митридата, переправляет войско в Азию, где заключает с Митридатом мир.

Возвращение в Рим

Между тем Марий захватывает Рим и устраивает кровавую бойню членов аристократической партии. Его внезапная смерть позволяет Сулле весной 83 вернуться в Италию и, после целого ряда сражений со сторонниками Мария, в ноябре 82 вступить в Рим, предварительно приказав на глазах римских сенаторов у храма Беллоны изрубить захваченных политических противников на куски. С помощью проскрипций (особых списков объявленных вне закона граждан) он начинает поголовное истребление партии Мария. По многочисленным доносам были казнены тысячи римских граждан, имущество которых конфисковывалось в пользу Суллы и доносителей. Некоторые из последних приобрели таким образом огромные состояния. Головы убитых сенаторов Сулла для всеобщего устрашения приказал выставить на Форуме. Сам Сулла принимает звание диктатора и окружает себя стражей из собственных вольноотпущенников (т. н. 10 тысяч Корнелиев).

Сулла - диктатор

В качестве диктатора Сулла принимает целый ряд законов, обеспечивших аристократический образ правления. Он отменяет многие постановления Гракхов, лишив, в частности, всадническое сословие судебных полномочий и вернув их сенату. Плебейские трибуны и цензоры были лишены почти всех своих прав. Появился и закон об оскорблении величия римского народа, предусматривавший уголовные наказания за целый ряд политических преступлений. Особенно известны так называемые «законы Корнелия» в области судопроизводства и уголовного права, многие из которых сохранились вплоть до 6 в. н. э. и вошли в Дигесты Юстиниана, а также законы в области сакрального права, призванные восстановить «нравы предков» (mores maiorum).

Смерть

Установив жесточайшими мерами спокойствие в государстве, Сулла в начале 79 публично складывает с себя полномочия диктатора и даже предлагает народу привлечь себя к судебной ответственности за свои действия. Однако никто из страха не осмеливается на это. Сулла удаляется в свое имение близ Путеол, предаваясь пьянству и распутству, занимаясь сельским хозяйством и написанием мемуаров, законченных уже после смерти Суллы его вольноотпущенником Эпикадом. Смерть его была ужасна. По рассказу Плутарха, гния заживо, он по многу раз на день принимал ванны, стремясь избавиться от нагноений и съедавших его насекомых, но все усилия были тщетными. Приказав за неуплату долга казне удавить на его глазах некоего римского магистрата Грания, Сулла, громко крича, начал харкать кровью и, проведя тяжелую ночь, к утру скончался. На Марсовом поле он воздвиг себе памятник, надпись на котором гласила, что никто не сделал больше добра друзьям и зла врагам, чем Сулла. Памятник этот не посмели убрать даже после его смерти.

Леонид Кофанов

Copyright (c) "Кирилл и Мефодий"

Полновластный диктатор Рима

Луций Корнелий Сулла родился в обедневшей семье римского патриция, принадлежавшей к знатному аристократическому роду Корнелиев. Получил хорошее домашнее образование, избрав для себя военную карьеру. Именно на этом поприще честолюбивый Сулла мечтал выдвинуться в Древнем Риме, в чем он себя и превзошел, став его полновластным диктатором.

Как военачальник Сулла прославился в ходе Югуртинской войны 111-105 годов до н. э. Тогда Рим вел борьбу против Югурты, племянника умершего нумидийского царя Миципса, который в борьбе за трон убил двух его сыновей-наследников. Югурта стал правителем Нумидии вопреки решению римского сената. К тому же его воины при захвате в 113 году города Цирта перебили там все население, среди которого оказалось много римских граждан.

В 104-102 годах Луций Корнелий Сулла участвовал в войне с германскими племенами - тевтонов и кимвров, появившимися еще в 113 году на северо-востоке Италии. После поражения римской армии в битве с германцами при Арауозине ее новым главнокомандующим сенат назначил Гая Мария. В 102 году в битве при Аквах Секстиевых он разбил сперва войско тевтонов, а на следующий год при Верцеллах - кимвров. Остатки этих племен германцев были проданы в рабство. Война против тевтонов и кимвров добавила Сулле воинской славы. Он стал популярным военачальником среди римских легионеров.

В 90-х годах до н. э. на восточной границе Древнего Рима в Малой Азии усиливается Понтийское царство. Его правитель Митридат VI Евпатор открыто бросает вызов могущественному Риму. Римский сенат решает послать в Грецию войска под командованием Луция Корнелия Суллы, который был выборным консулом 88 года.

В это время на политической сцене появляется Гай Марий, который желает возглавить восточный поход. Он начинает бороться за должность главного полководца Рима с помощью народного трибуна Сульпиция Руфа, который вносит на рассмотрение сената ряд соответствующих законопроектов. Опираясь на ветеранов легионов Мария и часть римской аристократии, Сульпиций добивается принятия предложенных им законов.

Луций Корнелий Сулла оказался победителем: он отменил законы Сульпиция и во главе римской армии поспешил на Восток. В 87 году в Риме состоялись очередные ежегодные выборы консулов. Консулами стали приверженец Суллы Октавий и его противник Цинна.

Пока Сулла воевал на Востоке, власть в Риме захватили его враги Гай Марий и Цинна, которые в 86 году были избраны консулами. Когда беглецы-марианцы возвратились в Рим, они устроили там страшную резню своих противников. Особенно свирепствовал отряд рабов, нанятый Марием, и Цинна был вынужден приказать перебить весь этот отряд рабов.

После победы в войне на Востоке Луций Корнелий Сулла начал готовиться к борьбе за власть в самом Вечном городе. Первым делом он привлек на свою сторону армию демократов-марианцев, оказавшуюся в Греции, в Пергаме. Это удалось сделать без боя, и командовавший войсками Мария в Греции квестор Гай Флавий Фимбрий покончил жизнь самоубийством. После этого Сулла решился начать гражданскую войну в Риме.

Весной 83 года Сулла во главе 40-тысячной армии, состоявшей из преданных ему легионеров, высадился в Бриндизи. Гай Марий мобилизовал более 100 тысяч своих сторонников прежде всего из числа римского плебса, на сторону марианцев встали самниты - жители области Самний. В Вечном городе марианцы начали формировать новые легионы.

В 83 году у горы Тифата близ города Капуи произошло крупное сражение между войсками Суллы и марианцами. Легионы сулланцев разгромили армию консула Кая Норбана. Марианцы были вынуждены укрыться от победителей за крепостными стенами Капуи. Преследователи не решились штурмовать город во избежание больших потерь.

Другое сражение состоялось вблизи Сакрипонта. Здесь легионам под командованием самого Луция Корнелия Суллы противостояла 40-тысячная армия Мария Младшего. Битва была недолгой. Легионеры-ветераны Суллы сломили сопротивление плохо обученных новобранцев Гая Мария и обратили их в бегство. Больше половины из них были убиты или попали в плен к сулланцам.

1 ноября 82 года у римских Коллинских ворот произошло последнее крупное сражение гражданской войны на итальянской земле. Марианцами и самнитами командовал Понтий Целезин, который отважился не пустить армию Суллы в Рим. Битва продолжалась всю ночь. Все же опытность, боевая выучка и дисциплинированность легионов взяли верх. В конце концов марианцы обратились в бегство; 4 тысячи из них попали в плен.

Войдя в Рим, Луций Корнелий Сулла поступил точно так же, как это сделал в подобном случае его противник Гай Марий.

Диктатура Луция Корнелия Суллы была первым шагом к установлению в Древнем Риме императорской власти. Она началась с массового уничтожения его политических противников.

Став диктатором, Луций Корнелий Сулла опубликовал списки людей, подлежащих уничтожению - проскрипции. Число этих римских граждан достигло 5 тысяч человек. Дети жертв Суллы лишались римского гражданства. Любая помощь людям, попавшим в проскрипции, каралась смертью. За донос на своих проскрибированных хозяев рабы получали свободу, а свободные граждане - большую денежную награду.

Укрепив власть римского сената и своих сторонников в нем, Луций Корнелий Сулла решил провести свободные выборы и в 79 году добровольно сложил с себя диктаторские полномочия. При этом он до последних дней сохранял огромное влияние на политическую жизнь Рима. Отказ Суллы от диктаторской власти был неожиданным для его современников и непонятен античным и более поздним историкам.

Характеризуя Луция Корнелия Суллу, римские историки отмечают в его личности ряд противоречий. Сулла пользовался необычайным авторитетом среди легионеров, но сам был человеком эгоистичным и холодным. Стремление реставрировать республику сочеталось у него с пренебрежением к римским обычаям. В греческих городах, например, он появлялся в греческом платье, чего обычно не делали римские магистраты. Жадный до денег, считавший все конфискованное имущество осужденных своей собственностью, диктатор был в то же время человеком расточительным.

Использованы материалы сайта http://100top.ru/encyclopedia/

Литература:

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. М., 1964. Т. 2. С. 119-153.

Гулиа Г. Сулла. М., 1972.

Аппиан. Гражданские войны. 1. 46-107 // Римские войны. СПб., 1994.

Carcopino J. Sulla ou la monarchie manquee. Paris, 1931.

Далее читайте:

Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность . Издательство "Наука", Главная редакция восточной литературы, Москва, 1975 г.

На фоне этого персонажа республиканской истории Рима одиозные принцепсы наподобие Нерона или Калигулы выглядят вполне безобидно - они были именно что «одиозными» самодурами и повесами, развлекавшимися кто во что горазд за государственный счёт. По крайней мере, о цезарях времён ранней Империи никак не скажешь, что их руки были обагрены кровью римских граждан по самые плечи. Этот же человек являлся едва ли не самым отталкивающим в летописях Вечного Города, именно такой его образ сохранился до наших дней - безжалостный тиран и убийца.

Луций Корнелий Сулла

Да и внешне он не производил благоприятного впечатления - на мертвенно-бледном лице, покрытым отвратительными алыми прыщами, горели фанатичным блеском ярко-голубые глаза. Плутарх впоследствии писал, что его лицо напоминало «тутовую ягоду, посыпанную мукой». Череп был словно выкроен зубилом - грубые скулы, крупный нос, выдающийся вперёд подбородок.

Звали этого человека Луций Корнелий Сулла. И мы попробуем сейчас разобраться, кто же он такой в действительности, а не в описаниях его недругов и пристрастных историков.

Происхождение, задатки и судьба Суллы были единственными в своём роде. Происходил он из древнейшего патрицианского рода Корнелиев, давшего Риму многих великих государственных мужей - достаточно вспомнить Корнелиев Сципионов, воевавших с Ганнибалом и окончательно поставивших точку в Пунических войнах. Тем не менее, ветвь Корнелиев Руфинов-Сулл ко II веку до н.э. приходила в упадок, и Плутарх, как один из основных биографов Суллы, указывает, что по смерти отца, не оставившего Луцию Корнелию Сулле завещания, у него даже не было собственного дома - что по тем временам считалось проявлением крайней бедности.

Для небогатого римского гражданина практически единственным вариантом выдвижения по карьерной лестнице была служба в армии. О первом назначении Суллы на военную должность известно лишь то, что в 107 году до н.э. (то есть в 31 год, весьма поздний возраст по римским меркам) он становится квестором у Гая Мария - знаменитого реформатора римской армии. Квестор являлся помощником консула без каких-либо специфических обязанностей - квесторы могли заниматься всем, чем угодно, от снабжения и закупок продовольствия до собственно командования отдельными подразделениями. Сулле было поручено формирование вспомогательного конного войска и последующая его переброска в Северную Африку, где Республика ввязалась в затяжную Югуртинскую войну, о которой мы однажды расскажем подробнее. Африка являлась для Рима важнейшим поставщиком зерна, и Вечный Город обязан был держать под контролем стратегически важный сельскохозяйственный регион.

Сулла блестяще справляется с заданием, получает от Мария должность пропретора и проявляет немалый военный и дипломатический талант. Именно благодаря деятельности Суллы нумидийский царь Югурта был пленён - Сулла, впрочем, сразу же передал Югурту Гаю Марию. Последнего в Риме ожидал заслуженный триумф - но именно этот факт становится причиной дальнейших раздоров и вражды между Марием и Суллой: в Риме открыто поговаривали, что победа в Югуртинской войне одержана благодаря Сулле, а почести и трофеи получил Гай Марий.

Передача Югурты (справа) Бокхом (слева) Сулле (в центре), отчеканенная на монете

Тем временам на Рим обрушилась чудовищная угроза - нашествие кимвров и тевтонов, о котором мы уже . Сулла под руководством Мария вновь добивается значительных успехов, вызывая зависть консула, и после ссоры с Марием переходит под командование Квинта Лукация Катула - полководца, говоря откровенно, абсолютно бездарного, о чём повествуют практически все римские историки. Плутарх утверждает, что Сулла желал выдвинуться на фоне недееспособного командира, но следует помнить, что моралист Плутарх Суллу не любил, да и что, собственно, в этом криминального - взять на себя руководство армией, если Катул не справляется?

Первой действительно серьёзной победой Суллы оказалась битва при Верцеллах (101 год до н.э.) - он уже был легатом и сдерживал германцев в центре, пока легионеры Мария совершали фланговый обход. Даже недоброжелательно настроенный Плутарх упоминает, что второй командующий Катул являлся очень милым человеком, «но не столь способным полководцем», и если римская армия устояла при Верцеллах против вчетверо превосходящего численностью противника, то в этом заслуга Суллы и никого иного. Надо отдельно заметить, что после сражения оба консула (Марий и Катул) смертно перессорились, споря, кто именно внёс решающий вклад в победу.

Кимврская война закончилась полным разгромом варваров, на Африканском фронте тоже установилось затишье, и Луций Корнелий Сулла, пользуясь заслуженной славой отличного военного, начинает подумывать о гражданской карьере. Он был избран претором (административно-судебная должность), затем Сенат отправил его наместником в Киликию, где Сулла с небольшим отрядом «умиротворяет» армянского царя Тиграна и его каппадокийских союзников и проводит переговоры с парфянами. По возвращению в Рим Сулла пытается выставить свою кандидатуру на консульские выборы (а мы помним, что во времена Республики два избираемых консула пользовались практически царскими полномочиями и возглавляли исполнительную власть государства). Но его планам помешала так называемая Союзническая (или же Марсийская) война, ставшая первым провозвестником Гражданской войны в Риме.

Хотелось бы напомнить, что римское гражданство давало его обладателю множество преимуществ - юридическая защищённость, полное право собственности, запрет на применение пыток и телесных наказаний и т.д. Так называемые «союзники» Рима - то есть, италийские племена, жившие вокруг Лация, гражданства не имели, и, соответственно, не имели права обрабатывать ager publicus, то есть земли, входившие в сельскохозяйственный фонд Римской республики и принадлежащие государству.

Союзническая война (91-88 гг. до н. э.)

Проблему усугублял тот факт, что ager publicus в большинстве находились на «союзнических» территориях, и чтобы устранить причину конфликта трибун, Марк Ливий Друз внёс в Сенат предложение предоставить италикам гражданство, но законопроект был отклонён, что вызвало у «союзников» вполне понятное возмущение - в итоге они открыто выступили против Рима, собрав двухсоттысячную армию. Боевые действия охватили практически всю Италию, и, разумеется, наш герой принял в них самое активное участие в должности легата.

Кампания 90–89 годов складывалась для Суллы крайне успешно - он победил в нескольких сражениях и взял такие значимые города, как Помпеи, Нолы, Самний и Эклан. В результате очередного взлёта популярности Сулла избирается консулом на 88 год и практически сразу назначается Сенатом на командование армией, обязанной выступить против понтийского царя Митридата, решившего оспорить главенство Рима в Средиземноморье.

Однако в это время в самом Риме происходят события, определившие дальнейшую гибель Республики и трансформацию таковой в Империю.

Как мы уже упоминали выше, двумя главными проблемами тех времён были реформа политическая (равные избирательные права и гражданство для италиков) и аграрная - справедливое распределение земельных наделов. Союзническая война принесла соседям Рима гражданские права, но в итоге они оказались неполными - народ оказался разделён на «старых» и «новых» граждан, причём если первых поддерживали консулы Сулла со своим другом Квинтом Помпеем, то вторых – партия Гая Мария, который, опираясь на поддержку италиков, мог провести через народное собрание практически любой законопроект в противовес мнению консулов. «Новых граждан» оказалось больше, чем «старых».

Немалую роль в дальнейших (и совершенно скандальных для Рима!) событиях сыграл союзник Гая Мария, трибун плебеев Публий Сульпиций Руф - именно он пытался провести закон о распределении всех «новых граждан» и вольноотпущенников по трибам (территориальные избирательные округа), что автоматически давало большинство голосов Марию и его сторонникам. Попутно народное собрание освободило Суллу от командования армией с передачей полномочий Гаю Марию. Сулла решил действовать и предпринял шаги, прежде в истории Рима невиданные - он повёл свою армию на Вечный Город, провозгласив, что желает «избавить Рим от тиранов».

Сулла с Квинтом Помпеем являлись консулами со всеми консульскими полномочиями, что придавало их действиям видимость законности. Шесть легионов подошли к Риму, два из них вошли в город через Эсквилинские ворота, и у подножия Эсквилинского холма произошло первое в истории вооружённое столкновение двух римских армий, подчиненных соответственно Сулле с Квинтом и Марию с Сульпицием. Победили сулланцы, и Марий вынужден был бежать из города. В Риме началась Гражданская война.

Позднее Варрон с Цицероном частенько повторяли афоризм, посвящённый Сулле - «он наполовину лев и наполовину лис, причём лис в нём куда опаснее льва». Проведя половину жизни на полях сражений и посвятив последнее десятилетие Гражданской войне, Сулла тем не менее сохранял прекрасное чувство юмора, приправлял свои свирепые выходки в качестве единоличного диктатора изящными эпиграммами, нажил сотни тысяч врагов, добился всего, чего хотел, и умер в своей постели - именно такой человек, со всеми его доблестями и пороками, стал последним великим деятелем умирающей Республики - Сулла сумел дома подавить революцию, а за рубежами Рима разгромить Митридата.

…Видя безнадёжность положения, Марий бежал в Африку. Сульпиций был убит - его голову Сулла приказал прибить к ростре, под которой выступал трибун. Все законы Сульпиция были отменены. Пока солдаты Суллы окружали Форум, было принято решение о том, что ни единый законопроект не будет выставлен на обсуждение народного собрания, пока его не одобрит Сенат - Сулла твёрдо стоял на позиции «старых римлян», не желавших упускать из рук политическую власть.

Сулла отправляется в Грецию - заканчивать войну с Митридатом, - и власть в Риме вновь перехватывают сторонники Мария, который, вернувшись из Африки с шестидесятитысячным войском, развязывает в Риме кровавый террор, убивает консула Октавия и устраивает в Вечном Городе пятидневную резню среди «старых граждан». Учреждается «революционный трибунал», действовавший против друзей Суллы и врагов Мария. Были убиты сотни патрициев, мёртвым отказывали в погребении, на улицах Рима лежали трупы, пожираемые птицами и собаками, - никогда раньше в столице мира не происходило такой кровавой вакханалии. Люди поговаривали, что пришёл конец света.

Наконец, в 86 году до н.э. Марий избирается консулом в седьмой раз и через месяц умирает, устав от тягот и насилия. Но власть остаётся за его сторонниками - консулами Корнелием Цинной и Валерием Флакком, фактически превратившими Республику в репрессивную диктатуру. Цинна без всяких выборов назначал на государственные должности верных ему людей и сам себя избирал консулом четыре года подряд…

Решающие сражения Первой Митридатовой войны: битва при Херонее и бой у Орхомена

Сулла в это время воевал в Греции, не получая от Сената никакого финансирования и будучи формально отстранённым от командования. Тем не менее, легионы шли за своим любимым командиром - были взяты Афины, разгромлена армия Митридата при Херонее и Орхомене, Сулла наконец-то высадился в Азии, чтобы сразиться с главными силами понтийского царя. В это время Валерий Флакк со своими легионами также объявился в греческой Азии, и Сулла, заключив с Митридатом мир, поворачивает свои войска против римлян… После чего решает вернуться в Италию, чтобы окончательно подавить революцию. Многие аристократы присоединяются к его войску, желая отплатить последователям Мария за террор против «старых граждан». Одного из молодых командиров, приведших к Сулле целый легион, набранный из числа друзей и клиентов, звали Гней Помпей…

Рим был взят Суллой второй раз - впрочем, без особого сопротивления. Настало время мести.

Гней Помпей

Сулла не стал утруждать себя и просить Сенат назначить его диктатором. Недолго думая, он издал проскрипционный список с именами сорока сенаторов и двух тысяч шестисот всадников, поддерживавших Мария, - все они приговаривались к смерти, имущество конфисковывалось. За доносы установили награду в 12 тысяч денариев, столько же платили тем, кто доставлял к Сулле проскрибированных живыми или мёртвыми. Террор радикалов Мария сменился не менее тяжким аристократическим террором. Погибли не менее пяти тысяч римлян. Слово Плутарху: «…Мужей закалывали прямо в объятиях жён, сыновей на руках матерей». Проскрипциям подвергались даже те, кто держал нейтралитет, фавориты Суллы наживали на конфискациях колоссальные состояния.

Гражданская война 83–82 гг. до н. э.

Так выходец из бедной семьи стал последним защитником аристократии старого Рима - названные по его фамильному имени «Корнелиевы законы» были изданы, чтобы навеки закрепить аристократическое государственное устройство. Наконец, он восстановил старинное положение, гласящее, что между занятием одного и того же поста должно пройти не менее десяти лет - все помнили примеры Гая Мария, занимавшего консульскую должность несколько раз подряд, и Цинны, самоизбиравшегося четырежды. Сулла нанёс удар по народным трибунам, ограничив применение ими права вето, вернул Сенату все законодательные, исполнительные и общественные привилегии. Сулла твёрдо верил, что только аристократия способна обеспечить мудрое управление государством.

Наконец, после двух лет диктатуры и террора, он распустил свои легионы, постановил, что ни одна армия впредь не должна допускаться на территорию Италии, и удалился на покой - все, кто мог угрожать его жизни, были истреблены или изгнаны. Сулла без личной охраны прогуливался по Форуму, заявляя, что готов дать отчёт каждому гражданину в своих действиях, если его об этом попросят, а потом удалился на свою виллу в Кумах, где отдыхал от десятилетий походов и войн. Писал мемуары, охотился, пировал, не интересуясь более государственными делами и политикой. Умер он в возрасте 58 лет, предположительно от рака ободочной кишки, и надолго остался в памяти римлян под прозвищем «Счастливый» - Сулла победил всех врагов, не проиграл ни единого сражения, достиг величайшей власти и жил без страха и сожалений. Он был природным римлянином - плоть от плоти земли Лация…

И всё-таки Сулла совершил единственную крупную ошибку, которая и погубила аристократическую Республику. Имя этой ошибке - Гай Юлий Цезарь. Цезарь входил в проскрипционные списки и мог быть убит, но влиятельные родственники заступились за него, и Сулла пощадил будущего бессрочного диктатора. Историки сохранили слова Суллы, ставшие пророческими:

- …Вы ничего не понимаете, если не видите, что в этом мальчишке скрывается много Мариев.

Так и случилось, но это уже совсем другая история. А мы будем помнить, что Сулла Счастливый пожертвовал своей репутацией безупречного полководца в глазах историков будущего ради сохранения Республики, которой после его смерти в 78 году до н.э. осталось существовать всего лишь тридцать четыре года. Стремительно приближалась эпоха Империи…